Страница 8 из 9
Нюх подошел к помощнику капитана.
— Куда идет вон то судно? — спросил он.
— Это? — переспросил куница. — Кажется, в Слоновый Свет. Да, это же «Лимерика», конечно, в Слоновый Свет!
Нюх задумался: «Что на этот раз замышляет Баламут? Конечно, он не стал эмигрантом! Такого и силой не выставишь с Поднебесного! Но что же он выдумал? Надеюсь, он все-таки не взорвет Поднебесный, пока я буду в Катае! Этого я ему не спущу!»
— Дорого я заплатила бы, чтобы узнать, о чем ты думаешь! — сказала Бриония, незаметно подойдя к нему.
— Я думаю о Баламуте, и говорю тебе об этом совершенно бесплатно!
— А что с ним?
— Он вон на том пароходе, идущем на Запад!
— А мы — на Восток. Повезло же нам!
— Пожалуй!
Грязнуля с Плаксой вернулись в кают-компанию, чтобы сразиться в алтейку, а Нюх с Брионией остались на палубе полюбоваться заходом солнца. Несмотря на холодный ветер и волнующееся море, зрелище завораживало их. Волны с белыми гребешками бежали по водной поверхности, берег медленно исчезал из виду. Некоторое время были видны огни Туманного, а вскоре наступила полная темнота. И все же обоим не хотелось возвращаться в шумную кают-компанию.
— Странное чувство возникает вдали от земли, — произнесла наконец Бриония. — Словно уходишь от реальности.
— В некотором смысле так и есть, — согласился Нюх. — Здесь, на пароходе, за нашу жизнь отвечают другие. А мы, если можно так выразиться, плывем по течению.
Ветер усилился, на палубу стали залетать брызги, и им пришлось все-таки вернуться в кают-компанию, где Плакса с Грязнулей продолжали игру в алтейку.
6
Жизнь на борту парохода протекала в каком-то полусне. Пассажиры лениво играли в серсо и в теннис, прогуливались взад-вперед по палубе. Когда стало теплее, многие предпочли нежиться в шезлонгах. Чтобы разогнать скуку, некоторые утверждали, что им удалось увидеть дельфинов, китов и прочих крупных морских животных. Правда, никто не мог толком описать их, оправдываясь, что видели их лишь издали.
Плакса с Грязнулей придумывали себе всевозможные развлечения. Они плевали в наветренную сторону, норовя попасть в открытый иллюминатор, или собирали толпу зевак, говоря, что видят что-то, а потом незаметно исчезали, оставляя доверчивых зрителей ни с чем. Иногда они звонили в обеденный гонг раньше времени и хохотали, глядя, как доверчивые пассажиры несутся со всех лап в столовую. Но все эти игры быстро надоели, и друзьям не осталось ничего, кроме мечтаний об обеде и ужине, ставших единственными событиями в монотонной и размеренной жизни пассажиров.
Иногда они проходили мимо какого-нибудь острова, и час-другой не смолкали разговоры, даже если пассажиры сумели разглядеть всего лишь тонкую темную линию или горящие в темноте огни. Изредка попадались и суда, шедшие встречным курсом. И звери на ночь глядя начинали рассказывать друг другу всевозможные фантастические истории, где непременно фигурировали морские чудовища Левиафан и Кракен, но утром все волшебство куда-то исчезало, и завтрак сопровождался лишь монотонным позвякиванием ножей и фарфора.
Разумеется, на пароходе устраивались танцевальные вечера, немного разряжавшие обстановку, и ежевечерне вручался приз тому, кто правильно угадал, сколько миль они прошли накануне.
Однако скуку как лапой сняло в водах Плескайского залива, где разразился ужасный шторм. Страдая от морской болезни, бедняги перевешивались через борт или лежали на койках, окруженные ведрами и тазиками, и клялись никогда больше не выходить в море. Некоторые даже призывали смерть, видя, как огромная волна обрушивается на нос, а корма исчезает в кипящей пучине. Другие каялись в грехах и обещали начать праведную жизнь, если уцелеют, но это обещание забылось в первый же спокойный день.
— Земля! — воскликнул однажды утром Плакса. — Вон там!
— Конечно там, только ее не видно, — мрачно ответил Грязнуля.
— Нет, правда… Посмотри сам!
Грязнуля повернулся и действительно увидел скалистый остров, а справа по борту, вдали, появилась тонкая, как ломтик мышиного бекона, ленточка побережья.
— Жирафрика, — вздохнул Грязнуля, которому уже порядком надоели морские просторы. — Только самих жирафов в Бегипте мы не увидим. Они живут южнее.
— А как называется остров, который мы сейчас огибаем?
— Так и называется: Огибралтар, здесь живут обезьяны.
К моменту прибытия в Бегипет пассажиры уже оправились от последствий шторма и теперь толпились на палубе, любуясь диковинными сооружениями. Особенно поразила всех гигантская статуя кошки, установленная на входе в гавань этой земли, родины домашних кошек.
Ласки остановились в богатом, но грязноватом отеле неподалеку от моря. Бриония немедленно отправилась по магазинам посмотреть на заморские ткани и безделушки. Грязнуля с Плаксой увязались за ней, а Нюх приложил усилия, чтобы найти проводника. Путешественникам был нужен зверь, знающий Кашемировый Путь как свои пять когтей. Ведь им предстояло одолеть предательские пески пустынь и горы, каких ласки никогда не видели. Даже Нюху было не по себе от предстоящего похода.
В темной кофейне с медными столиками и маленькими табуретами кот в красном тюрбане подал Нюху густой темный напиток, напоминающий сироп.
— Кофе-е-е, — по-кошачьи растягивая «е», сказал кот и, облизнувшись, добавил: — Боюсь, молока у нас нет.
Неподалеку сидели несколько местных котов, наблюдающих своими раскосыми глазами за развитием ситуации.
— Прекрасно, — ответил Нюх. — Я как раз и не пью молока.
Официант удовлетворенно кивнул.
— Что еще пожелаете? У нас готовят прекрасного медового таракана в сдобном тесте.
— Да, будьте добры. А еще мне нужен проводник, который хорошо знает Кашемировый Путь.
Кот вытаращил глаза.
— Кашемировый Путь? О, вам предстоит опасное путешествие! Но за приличное вознаграждение можно…
Не успел официант закончить фразу, как из-за гобелена, висящего на стене, словно по мановению волшебной палочки, выскочило какое-то существо. Это был зверь, каких Нюх никогда прежде не видел. Он напоминал суслика, но с длинными, как у кенгуру, задними лапами. Зверь наклонился к Нюху, и тот увидел покрытую шрамами морду и полузакрытый глаз.
— Я — ваш проводник, — прошептал он.
— Но кто вы?
Когда незнакомец сел за столик Нюха, официант удалился и вернулся с тарелкой отлично зажаренных тараканов. Он поставил их перед незнакомцем вместе с бокалом густого дынного нектара. Зверь явно был завсегдатаем кофейни. Он поднял глаза и благодарно кивнул официанту.
— Калабаш Буряк к вашим услугам, мой господин, — ответил он на вопрос Нюха.
Голова незнакомца была повязана красным платком, а на плечи была накинута рубашка из драной мешковины. Выглядел он, прямо сказать, не ахти как, однако на морде его застыло смешанное выражение твердости, хитрости и крайнего упорства. С такого проводника станется завести экспедицию в ад и оставить там на веки вечные!
— А что я с этого буду иметь, мой господин? Вы заплатите золотом, да? Если на монетах голова вашей королевы, я их не отвергну.
— Я не хочу быть невежливым, господин Буряк, — немного поразмыслив, сказал Нюх, — но вы, вероятно, из семейства крысиных?
— Из отряда грызунов, если угодно.
— Расскажите же о себе.
— Тушканчик, — гордо представился тот. — Нас еще почему-то называют пустынными крысами, хотя мы из семейства беличьих. Всего нас двадцать пять видов, и все так же великолепны, как зверь, которого вы имеете удовольствие лицезреть! Все с песочного цвета мехом — уж пожалуйста, простите, что мой немного грязноват, — и с большими, влажными глазами. Мы скромные, бедные грызуны, однако и лучшие проводники во всей империи, — поспешно добавил он.
— Какой еще империи? — удивился Нюх.
— Ну, вашей империи… Вы же с Поднебесного, мой господин?