Страница 18 из 18
Пленум закончился 4 июля, никаких важных решений не приняли. На следующий день, 5 июля, вспоминает Горбачев, супруги Кулаковы отмечали сорокалетие свадьбы. Горбачевы тоже были приглашены. Каждый из присутствовавших должен был произнести тост, бокал обязательно осушали до дна. Федор Давыдович был крупным мужчиной, чувствовал себя здоровым человеком и считал, что может крепко выпить. Но у него всегда было розовое лицо хронического гипертоника. А еще в 1968 году Кулакову сделали серьезную хирургическую операцию по поводу рака — удалили часть желудка. Ему, конечно, следовало ограничивать себя. Но, когда садился за стол, остановиться не мог… Через несколько дней после юбилея его не стало.
17 июля 1978 года Георг Мясников записал в дневнике:
«Только пришел к себе, Лев звонит: хреновая весть — умер Ф. Д. Кулаков. Как обухом по голове… При мне Лев говорил с Евдокией Федоровной. Ф. Д. чувствовал себя хорошо все время. Около семи вечера — озноб, температура. Около одиннадцати попросил поесть. Дали бутерброд и стакан чая. Лег спать, просил разбудить в семь. Пришли будить в семь, а он мертв. Позже патологоанатомы установили тромб. Может, замотал пленум ЦК и какие-то переживания в связи с этим…»
На следующий день новая запись:
«Мучает смерть Ф. Д. Кулакова. Какой-то нехороший фон (стали отодвигать, сидел не в том ряду). Может, и тромб, но нервное напряжение сильнее. Что-то случилось наверху. Сегодня прощание с ним. Ни Брежнева, ни Суслова, ни Косыгина не было. Они не сочли нужным прилететь проститься. Радио и телевидение просто передали сообщение, но ни на один тон не сбавили обычности передач. Траура нет.
Есть что-то загадочное и таинственное в его кончине: внезапность и неожиданность для всех, путанное медицинское заключение. Общие фразы о склерозе, причина смерти — “острая сердечная недостаточность с внезапной остановкой сердца”. А от чего? О тромбе ни слова… Спешка с похоронами. Не успел умереть, гроб день постоял, и уже кремировали. Неуважение к нему…
Для Кулакова мартовский пленум 1965 года был восходом, июльский 1978 года стал закатом. Прожил в политбюро от пленума до пленума по сельскому хозяйству…»
Федор Давыдович ушел из жизни самым прискорбным образом.
В роковую ночь они с женой, Евдокией Федоровной, крупно поссорились. Он лег спать один. Говорят, что на ночь глядя еще добавил, и сердце у него остановилось. Утром охранники нашли его мертвым.
Руководители партии и государства находились в отпуске. Возвращаться на похороны им не захотелось. Брежнев удовлетворился тем, что велел прислать венок от его имени, хотя потом огорченно скажет Горбачеву:
— Жаль Кулакова, хороший был человек…
Михаил Сергеевич Горбачев как представитель Ставрополья был включен в похоронную комиссию и впервые поднялся на трибуну мавзолея, чтобы произнести прощальное слово. Он говорил о том, что «светлый образ Федора Давыдовича Кулакова, славного сына Коммунистической партии, навсегда останется в наших сердцах как пример беззаветной верности и героического служения партии, нашей Советской Родине».
Похоронили Кулакова 19 июля у Кремлевской стены. Руководил церемонией член политбюро Андрей Павлович Кириленко. В отсутствие Брежнева и Суслова он остался в Москве «на хозяйстве». Смерть Кулакова открыла цепь случайностей, которая вскоре приведет Горбачева к власти в стране…
Экономическая реформа и Алексей Косыгин
«Ничего, Косыга, еще поработаешь»
В феврале 1981 года Черненко информировал секретариат ЦК:
«Поступают письма граждан, в которых подчас в острой форме сообщается о временных перебоях в обеспечении населения хлебом и хлебопродуктами, о сужении ассортимента хлебобулочных изделий, низком их качестве… Нашли подтверждение сигналы о перебоях в снабжении трудящихся хлебом или низком его качестве, полученные в истекшем году из городов Иркутска, Уральска, Челябинска, Артема (Приморский край), Минусинска (Красноярский край), Умани (Черкасская область), Рославля (Смоленская область), Урюпинска (Волгоградская область), Белогорска (Амурская область), Кирова (Калужская область), Кулебаки (Горьковская область), пос. Юрнио (Марийская АССР) и многих других».
Брежнев в частных разговорах повторял, что это вина правительства:
— Это влияние Косыгина. Он не понимает сельского хозяйства, не разбирается в нем.
Председатель Совета министров действительно возражал против вложения в сельское хозяйство огромных средств, которые не дают отдачи.
Многолетний глава советского правительства Алексей Николаевич Косыгин родился в Санкт-Петербурге 8 февраля 1904 года. После окончания Всероссийских продовольственных курсов, переименованных в кооперативный техникум, Алексея Косыгина в 1924 году командировали в Сибирь.
Должность его называлась так — «инструктор-организатор по первичным потребительским кооперативам». Еще два года он заведовал орготделом кооперации в городе Киренске на Лене. С юности Алексей Николаевич отличался тем, что превосходно считал и помнил все нужные цифры.
Кооператоры скупали у крестьян сельскохозяйственную продукцию и поставляли промышленные товары, инвентарь, оборудование. Работа была хлебной, зарабатывал Косыгин очень много. Выгодный жених. В Новосибирске в 1927 году он вступил в партию и женился на Клавдии Андреевне Кривошеиной.
Она была женщиной властной, с сильным характером и волей. Алексей Николаевич, такой жесткий и неуступчивый на работе, полностью подпал под ее влияние. И она не думала о том, какой счастливый билет вытащила, — вышла замуж за человека, который шестнадцать лет руководил советским правительством. А он никак не мог поверить своему счастью — что такая женщина пошла за него!
В конце сороковых Косыгины приезжали в Ереван. Пришли в гости к первому секретарю ЦК компартии Армении Григорию Артемьевичу Арутинову. Жена Косыгина произвела впечатление на хозяев.
«Нас поразило, что женщина пьет коньяк, — вспоминала племянница Арутинова Нами Микоян. — Клавдия Андреевна была сильной, волевой женщиной. На ее красивом, скуластом лице отражались и ум, и властность.
Не помню сейчас подробно ее происхождение, но если не ошибаюсь, отец был управляющим то ли винных, то ли пивных предприятий, и жили они, кажется, в Сибири. Она была достаточно образованным и даже тонким человеком.
В Ереване в тот приезд с мужем Клавдия Андреевна еще была молодой, привезла с собой сестру (тихую женщину) из послевоенного Ленинграда, захотела после обеда потанцевать. У нас дома танцев не бывало, срочно привезли управляющего делами Совета министров Армении Шуру Ашхарумова, “красавца-мужчину”, для партнерства в танце с Клавдией Андреевной и откуда-то патефон с пластинками.
Косыгин слегка подвыпил, покраснел, сидел молча. После танцев гостья, узнав, что я играю на рояле, попросила аккомпанировать ей. Пели они с сестрой в два голоса:
Что стоишь, качаясь, тонкая рябина…
Я эту песню слышала впервые, аккомпанировала кое-как, но с удовольствием…»
Косыгин проработал в Сибири шесть лет, пока потребительская кооперация не стала умирать. Колхозы напрямую вели дела с государством, и роль кооперации свелась к поставке сельскому населению керосина, соли, спичек. Сама профессия кооператора стала неуважаемой, ассоциировалась с мошенничеством и нелегальным бизнесом. Да и Клавдия Андреевна не собиралась провести всю жизнь в глубинке.
Косыгины вернулись в Ленинград. Алексей Николаевич окончил подготовительные курсы и поступил в текстильный институт. В те годы мужчины выбирали более престижные профессии, но Косыгин, видимо, чувствовал себя не слишком уверенно. Диплом инженера-технолога Алексей Николаевич получил в тридцать один год, поздновато. В 1935 году пришел мастером на текстильную фабрику имени А. И. Желябова. Тоже не самое завидное место. Но это были годы, когда из-за массовых репрессий должности освобождались одна за другой.
Да и мужчин-коммунистов на прядильно-ткацкой фабрике было немного. Уже через год Косыгин стал ее директором, и началась его фантастическая карьера.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.