Давай поженимся

Уезжая, Лиз едва слышно попрощалась с ней.

— Вспомни, что ты сказала, — тихо произнес Шон, обнимая Эйлин. — Все образуется.

— Надеюсь. К обеду сможешь приехать?

— Жди, приеду.

— Что тебе приготовить?

— Себя, любимая.

Эйлин невольно покраснела.

Шон прильнул к ее губам долгим глубоким поцелуем. Скорее бы пролетело время, подумала Эйлин, глядя вслед отъезжающей от дома машине.

Зазвонил телефон. Шон снял трубку не сразу. Ощущавшая сладостную усталость после любовных утех, Эйлин лениво прислушивалась к его разговору. Но когда Шон резко произнес:

— Как давно ее нет? — она села на кровати и встревоженно посмотрела на него.

— Что случилось? Кто пропал?

— Лиз.

— О, только не это! — воскликнула Эйлин.

— Мы будем минут через тридцать, — сказал Шон и положил трубку.

— Что произошло?

— Я сам толком не понял. Воспитательница сказала, что повела девочек на реку. Лиз сказала, что ей нужно зайти в туалет, и о ней забыли. Когда дети вернулись, в лагере ее не было.

— Ее не могли... похитить?

— Теоретически такая вероятность существует, но я думаю, что она просто сбежала.

— Если так, то далеко она не могла уйти. Мы найдем ее, — уверенно сказала Эйлин.

Через десять минут они уже ехали в лагерь. Эйлин все время смотрела в окно.

— Куда Лиз могла пойти, как ты думаешь?

— Не знаю. — Шон ударил кулаком по рулю. — Черт, я должен был предвидеть это!

— Ты не виноват, — возразила Эйлин.

— Еще как виноват. Я сделал все не так. Знал, что она расстроится, когда узнает о том, что мы женимся. Надо было дать ей больше времени, чтобы она привыкла к этой мысли, но я так сильно хотел тебя, что не мог ждать.

— Не надо винить себя, Шон, — сказала Эйлин, положив ладонь на его руку.

— А кого еще винить?

Она отдернула руку. Вчера он ругал Трейси за то, что Лиз страдает. Сейчас корит себя. Но в таком случае он должен винить и ее.

Эйлин пришла в ужас от мысли, что они могут не найти девочку. Шон никогда не простит ей этого. Каждый раз, глядя на нее, он будет вспоминать, что именно из-за нее он потерял свою дочь.

Мы обязательно найдем Лиз, поспешно сказала себе Эйлин, она не могла уйти далеко.

Когда они приехали в лагерь, там стоял настоящий переполох. Мэри, старшая воспитательница, сразу ввела их в курс дела. Люди с фермы, расположенной по соседству с лагерем, уже отправились на поиски Лиз.

— Насколько нам удалось выяснить, ее нет около полутора часов, — сказала Мэри. — Я как раз собралась позвонить в полицию.

— Вы не знаете, в каком примерно направлении она могла пойти? — спросил Шон.

— К сожалению, нет. — Мэри нервно накручивала на палец прядь волос. — Не могу поверить, что это случилось в нашем лагере.

— Вы ни при чем, Мэри, — сказал Шон. — Лиз была очень расстроена, в ее жизни все перевернулось вверх дном за последние два дня.

— Мне очень жаль. Но это не оправдывает нас, мы должны следить за детьми, которых нам доверили.

Шон попросил у хозяина фермы лошадь, и тот повел его на конюшню. Эйлин последовала за мужем.

— Я тоже хочу поехать, — сказала она.

— Нет, тебе лучше остаться здесь, — воспротивился Шон, — ты не знаешь эти края и можешь легко заблудиться. Не хватало еще, чтобы ты пропала.

Эйлин не стала с ним спорить. Дождавшись, когда Шон уехал, она выпросила у фермера лошадь и отправилась на поиски Лиз. Эйлин тоже чувствовала себя частично виновной в том, что девочка исчезла, поэтому не могла сидеть на месте, ничего не делая.

Зная, что Шон был прав, предупреждая ее о том, что она может заблудиться, Эйлин старалась запоминать различные ориентиры на своем пути. Она подумала, что остальные будут искать Лиз подальше от лагеря, поэтому решила обследовать местность, прилегающую к нему. Девочка была слишком маленькой, чтобы отправиться в город. Скорее всего она спряталась где-то неподалеку, желая тем самым привлечь в себе внимание или напугать своего отца.

Эйлин объехала территорию лагеря и уже собралась пойти на второй круг, когда заметила узкую тропинку, петлявшую меж деревьев. Она решила поехать по ней.

Тропа привела ее к открытой поляне. Остановив лошадь, Эйлин приподнялась в стременах и огляделась. Лагерь остался где-то позади. Эйлин покачала головой. Теперь надо поворачивать и возвращаться тем же путем, чтобы не заблудиться.

Неожиданно до ее слуха донесся слабый крик. Эйлин не смогла определить, с какой стороны он шел, и беспомощно вертела головой, ожидая, не повторится ли он. Крик повторился — крик, взывавший о помощи.

Эйлин определила направление и пустила лошадь рысью. Скоро перед ней возникло препятствие в виде довольно крутого холма. Она наклонилась к холке, как ее учил Шон, чтобы лошади было легче преодолеть подъем.

Взобравшись на вершину, Эйлин увидела внизу, в зеленой траве, желтое пятно. Она вспомнила, что на Лиз была юбка такого же цвета, когда Шон отвозил ее в лагерь сегодня утром. Неподалеку от этого пятна паслась лошадь.

У Эйлин словно камень свалился с души. Она пришпорила лошадь, и та рванула вниз по склону. Всадница слишком поздно поняла свою ошибку. Лошадь не удержалась на скользкой траве, попыталась обрести равновесие, но безуспешно. Эйлин не успела даже испугаться. Очнулась она лежащей на траве, перед глазами у нее расплывались радужные круги.

Дыхание восстановилось через несколько секунд. Когда Эйлин села, до ее сознания дошли две вещи: лошадь, очевидно, отправилась домой, к своему хозяину, а сама она либо сломала запястье, либо сильно потянула его.

— Все, с верховой ездой покончено, — пробормотала она, поддерживая травмированную руку. — Больше ни за что в жизни не сяду ни на одну лошадь, так и норовят сбросить меня!

— Эйлин?

Она оглянулась. В нескольких ярдах от нее сидела Лиз и с удивлением смотрела на нее. Футболка девочки была порвана, а глаза покраснели от слез.

— Лиз! Что с тобой случилось? — спросила потрясенная Эйлин.

— Я... кажется, сломала ногу, — запинаясь, ответила та.

Эйлин поднялась, подошла к Лиз и опустилась перед ней на колени.

— Где болит?

— Здесь, — показала девочка на сильно распухшую ногу. — Я хочу к папе.

— Я знаю, дорогая.

Эйлин взглянула на лошадь Лиз. Можно оставить девочку здесь, а самой съездить за помощью. Или попытаться поднять Лиз на лошадь, но с поврежденной рукой я вряд ли смогу посадить ребенка в седло, лихорадочно прикидывала Эйлин.

— Я хочу пить, — сказала Лиз жалобно и захныкала.

— Давай я съезжу в лагерь за помощью, детка? — предложила Эйлин.

— Нет! Я не хочу оставаться здесь одна.

— Это займет очень мало времени.

— Нет, — повторила Лиз, и по ее щекам потекли слезы.

Эйлин снова посмотрела на лошадь, заметив на этот раз, что на ней нет уздечки и она хромает на левую переднюю ногу.

— Да, мы все, кажется, получили травмы, — сказала она.

Лиз шмыгнула носом и вдруг засмеялась.

— Нельзя наклоняться вперед, когда лошадь бежит с горки.

— Особенно если там скользкая трава, — добавила Эйлин, грустно улыбнувшись. — Будем тогда сидеть здесь и ждать, когда нас найдут. Думаю, что это не займет много времени.

Лиз настороженно посмотрела на нее.

— А почему ты женилась на папе?

— Вышла замуж. Потому что я люблю его. — Эйлин приветливо улыбнулась. — И потому что он попросил меня об этом.

— Мама тоже женилась на ком-то.

— Вышла замуж. Да, но твои родители продолжают любить тебя. Можно любить сразу нескольких человек. Ты ведь знаешь об этом, да?

Лиз хмуро посмотрела на нее.

— Ты ведь любишь свою маму?

— Да.

— Но в то же время ты и папу любишь, так?

Лиз опять нахмурилась.

— Любовь — это такое чувство, которое никогда не умирает, — терпеливо объясняла Эйлин. — Ты можешь любить одного человека или сто человек. У тебя же есть подруги, которые имеют братьев и сестер. Их родители любят всех своих детей, а не кого-то одного, верно?