Страница 2 из 42
-Ну и что? Мы породнились по цыганскому обычаю. Мы связаны кровью. Во мне есть капля его крови, а в нём - моей, - настаивала девочка.
-В приличном обществе такое родство не признаётся.
-Мне плевать на приличное общество, которое не понимает таких простых вещей! - в сердцах воскликнула Марика.
-Не груби. Воспитанная девочка не должна выражаться, как простолюдинка, - с осуждением сказала Агнесса и уже мягче добавила: - Я понимаю, что тебе хочется побывать на балу. Придёт время, и ты станешь блистать при дворе. Все кавалеры будут у твоих ног, ведь ты у нас красавица. Но тебе надо подрасти.
-Ничего ты не понимаешь! Мне не нужны ни кавалеры, ни наряды, ни танцы. Но Глеб не должен так поступать со мной. Это нечестно!
-Глеб помнит о тебе. Разве ты забыла, что приглашена на следующий день? Принц устраивает молодёжный вечер специально для тебя. Немногие удостаиваются такой чести.
-Хороша честь! Это просто подачка! Как будто я недостаточно хороша, чтобы пойти туда, где будут все.
-Будь благоразумна, Марика. Правила существуют для всех. Если люди станут их изменять как кому вздумается, то начнётся полная неразбериха, - строго отчеканила Агнесса, подводя под разговор черту.
Марике никогда не хватало благоразумия, поэтому она не могла понять, почему нельзя нарушить заведённый порядок, тем более если это никому не причинит вреда. Ужасно несправедливо сидеть дома в то время, как другие будут веселиться на балу. Ведь она не раз рисковала ради Глеба жизнью и сейчас без колебаний поступила бы так же. Кто ещё из блистательных придворных отважится на подобное?
Всю неделю Марика ждала, что ради неё Глеб поступится этикетом. Даже сегодня утром она всё ещё надеялась, что из дворца пришлют гонца со срочной депешей. Чтобы приглашение не застало её врасплох, девочка надела самое нарядное платье. Она целый час провела перед зеркалом, пытаясь уложить непослушные волосы, как у придворных модниц. Никогда Марика не уделяла своей внешности столько времени, как сегодня. Наконец она была готова. Ей хотелось петь и кружиться, а в животе пробегал лёгкий холодок от волнения и предвкушения праздника.
В назначенное время к парадному входу подали карету. Марика со всех ног бросилась во двор, но вдруг поняла, что будет выглядеть нелепо. Её никто не приглашал, а она вырядилась в пух и прах. Девочка остановилась у окна и смотрела, как герцогиня с мужем сели в экипаж. Дверцы захлопнулись, и кони понесли карету со двора. Затуманенными от слёз глазами Марика смотрела им вслед, пока карета не скрылась за поворотом. Больше ждать было нечего.
Девочка сорвала с себя праздничный наряд и вытащила из волос заколки. Густые кудри рассыпались по худеньким плечам. Щёки Марики горели от стыда, что она потратила столько времени на пустое кривляние перед зеркалом. Все эти кружева и ленты были не для неё. Девочка надела простенькое батистовое платьице, выскользнула из замка и побежала знакомой тропой к беседке, чтобы в уединении выплакать обиды.
На душе у неё лежал камень. Её не позвали на бал, потому что считали ребёнком, но в таборе девушки её возраста уже выходили замуж. Ей не было и десяти лет, когда она прошла вместе с Глебом через Зазеркалье. Тогда она была достаточно взрослой, чтобы рисковать жизнью, а теперь оказалась слишком маленькой, чтобы веселиться вместе с остальными. Как Глеб мог допустить такое!
А может быть, он тоже огорчён, что её нет рядом? Ведь сын короля не волен поступать как ему вздумается, он должен соблюдать законы и традиции и жить с оглядкой на подданных. Эта мысль показалась Марике разумной. Конечно же, Глеб тоже расстроен, недаром назавтра он устраивает другой праздник, где они смогут повеселиться вместе. Её названый брат наверняка страдает оттого, что не может отказаться от условностей.
Марике стало жалко Глеба и отчаянно захотелось его увидеть. Она закрыла глаза и попыталась представить его образ. Предзакатное солнце проникало под опущенные веки красноватым светом. Постепенно багровое марево рассеялось. Перед мысленным взором девочки возник каминный зал. Марика так отчётливо видела столы, полные яств, разряженных гостей и стоящих за их спинами лакеев, будто находилась во дворце.
Глеб восседал в центре. Ему очень шёл тёмно-зелёный бархатный камзол, а богатая вышивка на воротнике оттеняла золото волос. Губы Марики тронула мечтательная улыбка. С тех пор как она увидела Глеба в первый раз, ещё мальчиком, она никогда не встречала юноши красивее.
Внезапно улыбка на лице девочки погасла, а меж бровями пролегла горькая складка - рядом с Глебом сидела хорошенькая зеленоглазая дочь одного из баронов. Глеб склонился, что-то прошептал девушке на ухо, и они вместе засмеялись. Принц выглядел вполне счастливым и даже не вспоминал о той, с кем когда-то делил свои горести.
Марику охватила такая ярость, что даже дыхание перехватило. Она чувствовала, будто у неё в груди пульсирует раскалённый шар. Девочка распахнула глаза и с усилием втянула воздух, но боль не отпустила. Напротив, она нарастала. Казалось, ещё мгновение и сердце не выдержит и разорвётся. Перед Марикой замелькали сцены из прошлого. Она вспомнила, как попала в темницу по подложному навету и едва не сгорела в заброшенной кузне. Почему её удел злоба и унижение, а всё хорошее всегда достается другим?
Шар обжигал и стремился вырваться наружу. Настал миг, когда девочка уже не могла сдерживать его мощь. Невидимый шар взорвался, словно сердце разлетелось на мелкие кусочки.
Раздался звон битого стекла. Витражи брызнули тысячью разноцветных осколков. Ураганный ветер ворвался в окна. Смерч пронёсся по залу, сметая со столов посуду и угощение. Гости в панике повскакивали с мест. Точно ободрённый их страхом, ветер принялся бесчинствовать ещё сильнее. Он опрокидывал стулья, трепал причёски дам, рвал кружева.
Небо почернело, в одно мгновение день превратился в ночь. Вспышки молний полыхали одна за другой. Они словно вспороли утробу туч, и на землю обрушился ливень. Гром грохотал не переставая. Один раскат сменялся другим, ещё более мощным. Крики и визги испуганных людей вторили рычанию грома. Все в ужасе метались по залу, создавая сумятицу и давку, а ветер с диким воем опрокидывал всё на своём пути.
Глеб подхватил юную баронессу на руки. В это время хрустальная люстра сорвалась с потолка и упала прямо возле них, осыпав шею и обнажённые плечи красавицы острыми осколками.
Буря стихла внезапно. После грохота грома тишина казалась неестественно глубокой, как глухота. Дождь прекратился, и, хотя небо было по-прежнему затянуто облаками, за стенами дворца ничто не напоминало о разгуле стихии. Казалось, ураган пронёсся только по праздничному залу, где теперь царил полный разор.
Продолжать торжество не имело смысла, потому что настроение у всех было далеко не радостным. Лица дам были испачканы помадой, румяна потекли, а волосы обвисли растрёпанной мокрой паклей. Растерявшиеся во время бури кавалеры стыдливо отводили взоры. Все мечтали поскорее скрыться с чужих глаз, чтобы привести себя в порядок.
К счастью, никто не пострадал. Только у новой подружки принца Лидии плечи и руки были в мелких порезах и ссадинах. Ей пришлось покинуть бал. Гостям предложили перейти в другой зал. Все старательно изображали весе-лье, пока король не объявил торжество законченным. Праздничный фейерверк не состоялся.
Внезапная вспышка гнева оставила Марику без сил. Девочка в изнеможении прилегла на скамейку, не понимая, что за болезнь с ней приключилась. Из неё словно вычерпали всю энергию. Обида стёрлась, уступив место покою. Ей смертельно хотелось спать. Несмотря на то что в последние годы Марика жила в роскоши, она не забыла, как в детстве могла сладко уснуть на голой земле, подложив под щёку ладошку. Скамейка казалась ей такой же удобной, как мягкая кровать с шёлковыми простынями. Не в силах противиться накатившей усталости, она смежила веки и тотчас провалилась в глубокий сон.