Страница 3 из 30
Как же она радовалась, когда они вместе покупали этот набор! Один из первых совместных шопингов… Кажется, как раз перед Новым годом…
Спасибо, Господи, за то, что я теперь знаю всю правду о нем и его подлой душонке!
— Роб, уйми ее, она же весь дом разнесет! — Девица балансировала на грани истерики.
— Что, боишься, тебе мало достанется?! — Эмили разразилась демоническим хохотом. — Дура: с такими, как ты, спят, но не живут!
— Ах ты…
Да, драка была неизбежна. Ну и что, подумаешь, Роберту пришлось немного попотеть, чтобы разнять сцепившихся девушек.
Голубое платье все-таки придется шить — это пострадало в бою. И вообще, ей придется обновить весь гардеробчик: за три минуты она успела побросать в сумку далеко не самые нужные и любимые вещи. Главное было — поскорее убраться из этого проклятого логова. Из чужого дома. Теперь — навсегда чужого. Ни за какие деньги она не согласилась бы вновь переступить его порог. Там живут воспоминания о ее непроходимой тупости, глупости, позоре, ее умершая любовь — и призрак бывшего парня.
Самое трудное началось уже после того, как она оказалась на улице с несколькими тряпками в сумке, мелкой наличностью в кошельке — и без какого бы то ни было плана Б. Кураж прошел, сердце перестало колотиться как сумасшедшее и только слабенько ныло от боли — еще бы, его все-таки порвали на части. Возвращаться к родителям было стыдно. Потерпеть фиаско на личном фронте, да еще сознаться в этом родителям, означало признать свою полную несостоятельность и неспособность жить жизнью взрослой женщины. Отец до сих пор дуется, он, скорее всего, промолчал бы и ушел заниматься своими делами — то есть читать газеты или смотреть канал новостей. Ну почему столько людей ведет себя так, будто, если они будут в курсе всего, что происходит в мире, что-то кардинально изменится?! Знать — это не значит делать! Так, стоп, папа классный, он хороший человек, со своими особенностями… между прочим, человек, который ее до восемнадцати лет кормил, одевал, обувал и даже обеспечивал приятными мелочами вроде игрушек и книг. И то, что они немного повздорили, нисколько не отменяет этого факта.
Эмили шумно высморкалась — приятно, когда ни перед кем не нужно изображать воспитанную леди. И у одиночества есть свои преимущества, иначе оно просто не имело бы права существовать в этом мире. На душе у нее самую чуточку — но полегчало. По крайней мере, больше не нужно мысленно возвращаться вновь и вновь к глупой перепалке с отцом. Полезно иногда перебирать в голове простые истины и понятные, естественные вещи.
Мысль Эмили от отца плавно скользнула к матери. Вздумай она заявиться сегодня к ней, с полным хаосом в душе, в жизни и единственной сумке с вещами, что сказала бы мама? «А я ведь тебе говорила…» Говорила, правильно, было дело. Но если бы Эмили слушала все, что когда-то говорила ей мама, она бы до сих пор жила в Джерси и работала в какой-нибудь забегаловке официанткой — да, скромненько, зато вдали от соблазнов и искусов большого города. Когда происходил решающий разговор — тот, что предшествовал ее отъезду к Роберту, будь он неладен, — Эмили спросила: «Мам, а для чего ты вообще меня так бережешь?» Путем нехитрых логических заключений выяснили, что для рождения детей от мужа из бывших одноклассников и спокойной смерти — от старости и болезней. «Какая блестящая перспектива!» — фыркнула Эмили и принялась собирать чемодан. Да, то, что она имеет на данный момент, «блестит» не меньше, чем та перспектива, но зато у нее есть опыт более-менее самостоятельной жизни, причем не где-нибудь, а в Большом Яблоке. И лучше отрицательный, чем никакого вообще. Опыт — крайне полезная штука, особенно если хватит ума правильно распорядиться им.
А ей хватит, даже сомневаться нечего.
Эмили полезла в сумку за новой упаковкой бумажных салфеток и с сожалением обнаружила, что ее там нет. Правильно, чтобы что-то где-то нашлось, нужно его сначала туда положить. А она собиралась купить эти несчастные салфетки уже добрую неделю!
Нет, однозначно, пора наводить порядок в жизни, иначе ей совсем недолго до размягчения мозгов или деградации личности.
Эмили пошла в туалет. Там точно оставались бумажные полотенца. По крайней мере, если никто не устроил диверсию в пятницу после ее ухода.
2
Звонок телефона заставил ее подпрыгнуть на месте почти что по-кошачьи.
— Только попробуй, — прошипела она, имея в виду Роберта. — Если это ты…
Нет, слишком сложно придумывать достойную кару, когда сотовый рядом надрывно играет веселую латиноамериканскую мелодию. Особенно — если есть вероятность, что это звонит Роберт.
Скривившись от отвращения и ненависти, Эмили потянулась к телефону.
— Ну как ты там?
Скотт Тейлор не любил тратить время впустую, потому не любил исполнять условные ритуалы, потому редко здоровался и прощался в обычной форме. Но это нисколько не мешало ему быть самым обаятельным парнем на свете. Эмили гордилась тем, что может назвать его другом: этой чести удостаивались немногие. Скотт при всей своей капризности и даже некоторой склочности имел очень жесткие жизненные принципы, и Эмили подозревала, что всех знакомых и даже порой незнакомых людей он мысленно оценивает по шкале моральных качеств. О результатах можно было судить по удивленно-уважительным взглядам в сторону одних и поджатым губам в адрес других. Первых было мало. Про последних Скотт думал — Эмили была в этом уверена, — что им незачем жить на свете.
О том, почему он подвизался на поприще портновского искусства и почему аккуратно посещает маникюршу, носит аромат в стиле унисекс и имеет в лексиконе слово «душка», ходило много слухов. Сама Эмили при всей, душевной близости со Скоттом до сих пор не знала наверняка, какой он ориентации и где таится большая опасность для их дружеских отношений: в том, что он влюбится в нее, или в том, что попытается отбить у нее парня.
До сих пор прецедентов не было: он не бросил на нее ни одного двусмысленного взгляда, но и к Роберту не проявил ни тени трепетного интереса.
Теперь, впрочем, Роберт и вовсе «вне опасности»: судя по всему, Скотт уже в курсе всего. Да, хозяйка ателье Миранда — очень открытый человек. То есть совершенно не умеет держать язык за зубами. Не бывает людей без недостатков, что ж поделать. Но сейчас Эмили подумала, что лучше бы уж она была жадная или крикливая — ей вовсе не хотелось, чтобы к завтрашнему утру весь состав портних был в курсе ее личной драм ы.
Впрочем, какая разница? Они наверняка уже в курсе, вот как Скотт, и это неоспоримый факт, который нужно принять во внимание.
— Я в порядке, — как могла бодро, ответила Эмили.
— Милочка, ты же знаешь, я терпеть не могу, когда мне врут, тем более так откровенно.
То есть и правда факт.
— Нет, на самом деле… я держусь. Тебе Миранда позвонила?
— Да, она рассказала, что тебе срочно понадобились ключи от ателье и что поехала туда. А у дверей ты — с вещами и безобразно зареванная. Ты правда зареванная?
— Да, — честно ответила Эмили.
— Знаешь, из уважения к тебе я даже не стал выслушивать от Миранды подробности. Будь добра, посвяти меня в них сама. А то я тоже волнуюсь за тебя.
— А может, из уважения ко мне ты проявишь к ним полное безразличие? — улыбнулась Эмили. Слабая вышла улыбка, но — первая за последние несколько часов. Маленькая победа.
— Ни в коем случае! Безразличие — это страшно, особенно по отношению к друзьям. Но, если ты хочешь, я проявлю деликатность.
Эмили задумалась.
— Да, пожалуй, да. Может, потом я расскажу.
Эмили не боялась, что Скотт пойдет болтать налево и направо о том, как ее бывший бой-френд в ее отсутствие привел домой какую-то девицу. Но он наверняка сумеет найти в адрес Роберта такие слова, что у Эмили не останется иного морального выбора, кроме как пойти и хладнокровно, с полным осознанием своего на это права убить Роберта.
— Хорошо. Но я все равно приеду.