Страница 9 из 31
Кэндис высушила волосы, надела платье любимого голубого цвета, сделала гладкую высокую прическу, подобрала длинные бусы из жемчуга, серьги...
И поняла, что не узнает себя в зеркале.
Наряд, украшения, прическа, даже светлые чулки — все это было от прежней Кэндис.
Нынешняя Кэндис чувствовала себя в ней так, будто нацепила одежду покойной сестры-близняшки. Да, все идеально подходит к тону кожи цвету волос, безукоризненно сидит по фигуре, она десятки раз видела этот наряд...
Но он категорически, катастрофически, ну просто никак не подходил ей.
Разве можно вырасти из одежды, когда уже давно перестала расти? Оказывается, можно. Надо только очень измениться. И вес тут ни при чем.
Кэндис расплакалась. В мозгу вспыхнули, как боль, слова Брэндона: «Прежней Кэндис больше нет». Ну откуда, откуда он все это знал?!
Не вытирая слез, Кэндис распахнула шкаф. Да, еще подходя к нему, она знала уже, как примерно это будет... Там целая куча одежды — одежды, которую она больше никогда не наденет. А она-то думала, наивная, что дело обойдется фотографиями, видеозаписями и подарками Маркуса!
Кэндис вытаскивала одно за другим платья, блузки, юбки, брюки — любимые, те, что ей нравились, те, что просто неплохо было надеть по случаю, те, которые так ни разу и не надела... Наряды из первой и второй категорий сразу отправлялись на пол и вскоре образовали неприятного вида ворох. Да, многие модницы были бы счастливы запустить в него руки. Но только не Кэндис. Увольте. Хватит с нее тряпок в пастельных тонах.
— Черт подери, — пробормотала Кэндис, обозревая этот хаос из дизайнерских шедевров. — Мне нечего надеть. Вот уж не думала, что доживу до этого дня.
Она рассмеялась коротким, дерзким смехом.
Тщательная инспекция показала, что в ее гардеробе останется примерно четверть вещей — в основном тех, что она никогда раньше не надевала. По единственной причине: не хватало смелости. Согласитесь, чтобы носить ярко-красное, да еще с черным, да еще с белым, нужна некоторая смелость. Кэндис подобрала наряд на сегодня именно в этой гамме, традиционно японской. Подвела глаза, накрасила губы красной помадой, надела красные туфли — боже, что скажет мама?
А что бы ни сказала — ей, Кэндис, очень нравится! По крайней мере, она больше не чувствует себя пустышкой. И не чувствует себя лживой: дерзкой, разъяренной женщиной в образе невинной девочки-феи. Фу, гадость какая.
А волосы Кэндис оставила распущенными, еще и приподняла от корней, чтобы смотрелись пышнее.
— Вот теперь, Кэндис, я тебя узнаю, — подмигнула она своему отражению в зеркале.
Горничная Мина, столкнувшись с ней в коридоре второго этажа, испугалась не на шутку. Кэндис не ожидала такой реакции.
— Д-добрый день, мисс Барлоу, — пискнула Мина. Раньше она обращалась к Кэндис попроще: мисс Кэнди. — Какие будут поручения?
— У меня в комнате на полу полно одежды. Что понравится — все твое. Остальное выбрось.
Глаза Мины расширились, хотя, казалось бы, дальше уже некуда.
— Слушаюсь, мисс Барлоу, — пролепетала она и шмыгнула в спальню Кэндис.
Кэндис ощупала голову и через плечо посмотрела на свою попку: может, она не заметила, как у нее выросли рога и хвост?
Мама сидела на диване в гостиной и листала глянцевый журнал.
В свои пятьдесят три миссис Барлоу выглядела на сорок с хвостиком. Ее лицо цвело свежестью утренней розы, прическа, макияж и маникюр всегда были безукоризненны — в общем, она в полную силу использовала свое свободное время (другого у нее не было) и деньги мужа. Кэндис хотела в свои пятьдесят выглядеть так же. И это ее желание, конечно, сбудется — она ведь дочь своей матери. Вот только она хотела бы вести более насыщенную жизнь, чтобы каждый день был в радость, чтобы постоянно узнавать что-то новое, что-то создавать, чем-то рисковать...
А это уж как получится. Родись она мальчиком в семье Барлоу — может, ей пришлось бы рисковать. Хотя бы деньгами. А так...
— Кэнди, господи, что с тобой?
— Со мной все великолепно, мама. — Кэндис улыбнулась и легко сбежала с лестницы. Безумно хотелось движения. — Как твои дела?
Миссис Барлоу проигнорировала вопрос и обвела Кэндис выразительным взглядом с головы до ног.
— Что с тобой? — повторила она, глядя поверх очков, которые надевала для чтения.
— Что со мной? Хм... — Кэндис притворно задумалась, процокала каблуками мимо матери и уселась в кресло рядом с ней. — Дай подумать. Я жива и даже здорова. И очень бодра. Мой парень оказался нечистоплотным подлецом, но это ведь не повод накладывать на себя руки, правда? Я же ничего не хочу ему доказывать... Так что я учусь жить по-новому, и мне очень интересно.
— Ты выглядишь слишком агрессивно. Красное платье, черное болеро, черный пояс... Даже белая отделка смотрится как-то холодно...
— Вот именно так я себя и чувствую. Агрессивной и холодной.
— Надеюсь, это скоро пройдет?
Кэндис коротко хохотнула. Да уж, маме наверняка не терпится поскорее увидеть ее в кремовом шелке!
— Вряд ли. Но знаешь, мам, я ведь даже в красном и черном останусь твоей дочкой, правда?
— Моя дочка мне больше нравится в белом и голубом, — строго заметила миссис Барлоу и выразительно поджала губы, заметив красные туфли Кэндис.
Кэндис только пожала плечами: мол, а что делать-то?
Она рассчитывала, что на этом тема себя исчерпала, но не тут-то было.
— Кэнди, я бы хотела, чтобы ты переоделась к ужину.
Кэндис обомлела:
— Мама, мне двадцать шесть...
— Твой наряд сегодня неуместен. Самовыражение — это прекрасно, доктор Диззи говорит, что если мы не станем давать волю своим порывам, то превратимся в невротиков, но...
— Я что-то пропустила? — сухо поинтересовалась Кэндис. Меньше всего на свете ей хотелось сегодня быть «послушной дочкой». — Какое-то семейное торжество? Праздник?
— У нас важные гости, — веско объявила миссис Барлоу.
— Да? А кто?
— Мистер Джеймс Сидни. Насколько я понимаю, это потенциальный инвестор отца. Ты в курсе, они собираются расширить производство, построить заводы в Индии и Корее...
— Слышала.
— Так вот, вряд ли ему понравится женщина-вамп, которую ты тут изображаешь.
Кэндис почувствовала себя так, будто ей дали пощечину. «Изображаешь»?! Промелькнуло воспоминание об Брэндоне. И что тут приятного?
— А при чем тут я? Он в меня, что ли, собирается вкладывать деньги?
— Не спорь.
— Мама, ты знаешь, сейчас не лучший момент, чтобы на меня давить. Моя нервная система в таком шатком состоянии... Вдруг я сорвусь?
— Как сорвешься? Куда сорвешься? Я же ничего особенного от тебя не требую. Просто покажи себя с лучшей стороны.
— Для кого лучшей? — усмехнулась Кэндис.
— Для всех.
— Мам, а знаешь... Вдруг у меня только одна сторона?
— Еще вчера...
— Не было никакого вчера. — Кэндис уронила слова, как камни в воду.
— Кэнди! — В глазах миссис Барлоу стояли слезы.
— Мам, извини, я такая, какая есть. Может, хоть ты меня примешь такой?
— С удовольствием. После ужина, — проворчала миссис Барлоу.
И это была отвратительная правда. Кэндис задумалась. Она знала, что теперь уже физически неспособна надеть милое платьице в цветочек. Если мать ее вынудит, она будет потихоньку кромсать его под столом маникюрными ножницами. Вряд ли это понравится папиному инвестору больше, чем ее «японский» наряд. Но должен же быть какой-то выход...
— Давай так, — Кэндис просветлела, — будем считать, что я на ужин не приглашена.
— То есть как это? Ты что? С ума сошла?
— Но ведь это почти деловое мероприятие, которое ко мне не имеет...
— Хочешь опозорить отца?!
— При чем тут это?!
— Семья есть семья, — строго провозгласила миссис Барлоу. — И все знают, что у твоего отца двое детей. Ты не можешь выказать отцу такое неуважение!
— Хорошо, я буду. Вот такая.
— Хочешь, чтобы мужчины тебя боялись, как эту твою сумасшедшую подружку Глорию? Дело твое... — Миссис Барлоу сделала вид, что углубилась в чтение.