Часовое имя

Насладившись изумлением Василисы, Маар повел ее к железной винтовой лестнице, уходящей куда-то вверх. По дороге девочка с любопытством заглянула в одно из окон и увидела, что оно выходит в парк Чернолюта. Наверняка пространство мастерской расширили с помощью времени, по тому же принципу, что и гостиную в доме Нортона-старшего.

Наверху располагалась мансарда: длинная и узкая комната с косым двускатным потолком. Из многочисленных окошек его лился теплый солнечный свет, гоняя по воздуху ярко-золотистые пылинки. Здесь царили чистота и порядок, даже несмотря на обилие старых вещей — часов в громоздких корпусах, медных ламп или стеклянных светильников, кресел с продранными обивками, музыкальных шкатулок, поломанных механических игрушек, медной посуды и даже отдельных частей клокеров — полуразобранной головы, например, или коробочки с пальцами. Приглядевшись, Василиса заметила, что почти на каждой вещи прикреплена небольшая табличка с номером — наверное, они нуждались в ремонте.

Где-то невдалеке послышался шум льющейся воды и чье-то фальшивое пение.

— Думаю, что дед решил помыться после дороги, — подтвердил ее догадку Маар. — Мы только три часа назад приехали. Подождем немного.

Мальчик указал Василисе на кресло, выглядевшее более-менее прилично, и она послушно присела. На подлокотнике кресла тоже висела табличка:

«Кресло механическое, с катапультой». И в скобках: починить ТОЛЬКО ножку.

Прочитав ее, Василиса неестественно выпрямилась: а если эта катапульта еще работает? Как выкинет своего седока под самый потолок!

— Не переживай, катапульту мы давно разобрали на запчасти, — заметив ее опасения, рассмеялся мальчик. — А табличку оставили. Как раз для гостей.

Он хитро усмехнулся. Василиса попыталась принять гордый и независимый вид. Этому шутнику не удастся ее смутить, пусть даже не старается.

— Слушай, какие глаза у тебя синющие, — неожиданно произнес тот. — Особенно когда злишься. Смотришь, и словно в озере тонешь, в самую синюю глубину погружаешься. Очень красивые.

Василиса почувствовала, что ее лицо начинает краснеть.

— Я не злюсь, — пробормотала она. — И вообще хватит говорить глупости.

Маар снова улыбнулся.

— Я просто высказал то, что думал. Разве говорить правду глупо? Никогда не видел таких, как ты, — добавил он с полуулыбкой.

Василиса демонстративно хмыкнула. Впрочем, потому что не знала, что ему ответить. Ссориться с мальчишкой не хотелось, тем более что слова его были приятны. Поэтому она решила просто не реагировать.

Чтобы отвлечься, девочка принялась разглядывать часы на стенах. В основном здесь висели старинные экземпляры, причем во многих не хватало деталей. Например, в одних часах отсутствовали стрелки и половина стекла в корпусе, у других все цифры имели дыры, похожие на следы от пуль, а в третьих вообще не было циферблата, только оголенный часовой механизм — двигалась колесная система, опускались и поднимались всевозможные рычажки.

— Дед коллекционирует часы с дефектом, — заметив ее интерес, произнес Маар. — И только те, у которых вообще нет стрелок.

Василиса пригляделась и увидела, что действительно — ни на одном циферблате не было стрелок. Поэтому она встала и решила рассмотреть их поближе. Ее заинтересовали овальные часы с надтреснутой стеклянной крышкой, те, что висели в самом низу слева.

— Вот эти часы особенные, — продолжил Маар, украдкой наблюдая за Василисой. — Когда-то они принадлежали знаменитому остальскому часовщику… Я забыл, как его звали. Но точно знаю, что его зачасовали, назвав по числовому имени. И часть мощного боевого эфера ударила по часам. Прикольно, да?

Василиса осторожно потрогала пальцем надтреснутое стекло. Ничего прикольного она в этом не видела, но часы внушали уважение, ведь когда-то они были свидетелями настоящего смертельного боя.

— Хочешь посмотреть фотографии? — внезапно предложил Маар.

— Конечно! — моментально оживилась Василиса. Ей вдруг пришло в голову, что в часовом мире она еще ни разу не видела фотографии.

Мальчик подошел к одному из стеллажей и извлек из-под вороха бумаг довольно объемный альбом в коричневатом кожаном переплете на металлических застежках. К удивлению девочки, Маар снял с шеи ключ, висевший на цепочке, и вставил в скважину замка альбома.

— Вы так дорожите своими фотографиями? — полюбопытствовала Василиса.

— Все оберегают фотографии, — удивленно покосился на нее Маар. — Ты же не хочешь, чтобы они превратились в часограммы и к тебе из фотоальбома вдруг пожаловали бы незваные гости?

— То есть как это? — не поняла Василиса. — Там что, живые фотографии?

Она вытянула шею, пытаясь заглянуть в альбом. Маар изумленно глянул на нее и, не сдержавшись, весело присвистнул.

— Ты что, правда не знаешь? Не притворяешься?

Василиса вздернула подбородок.

— Я не так долго живу на Эфларе и еще много чего не знаю, — уклончиво пояснила она. — На Остале фотографии — это всего лишь картинки, кадры из жизни… Здесь не так, что ли? Вообще-то я еще никогда не видела часовых фотографий.

— Вот это да! — Мальчик лукаво прищурился. — Жаль, что я не знал об этом раньше… Иначе бы подготовил розыгрыш почище клокера.

С хитрой улыбкой на лице он три раза повернул ключ в замке и наконец-то открыл альбом. Василиса приблизилась, чуть ли не сгорая от любопытства. Но к сожалению, ее постигло разочарование: на первой странице она увидела обычную фотографию, да еще черно-белую — ветхий одноэтажный домик с покосившейся соломенной крышей на фоне симпатичного лесного пейзажа.

— Здесь я родился, — разъяснил Маар. — Так дед говорит. Понимаешь, мои родители погибли во время последней войны. Иногда мы с дедом ходим туда, грибы собираем…

Мальчик торопливо перевернул фотографию, словно стесняясь ее, зато при виде следующей на его лице вновь появилась улыбка:

— Вот это мои друзья детства — Серый, Венит и Якуб. Мы вместе работали в кожевенной мастерской, пока дед меня сюда не забрал. Это уж потом он провел посвящение и обнаружил у меня часовой дар. После этого я окончательно переехал в Чернолют и стал ему помогать.

С фотографии улыбались веселые мальчишеские лица, почему-то перемазанные сажей.

— Это мы после уборки во дворе мастерской, поэтому грязные, — прокомментировал Маар. — Нас за что-то наказали, как обычно… Я по ним скучаю немного…

— Ну и что же тут необычного? — разочарованно спросила Василиса. — На Остале делают точно такие же фотографии и ничего особенного в них нет.

— Я бывал на Остале, — прищурился Маар. — Дед часто ездит в экспедиции за некоторыми ценными вещами. А еще встречается с людьми — часодеями, живущими там. Иногда он берет меня помощником. Для остальцев фотографии — это, гм… память, воспоминание, картинка, но не более.

— Ну а что, для часовщика по-другому?

— Конечно! — снова фыркнул Маар. — Фотография — это мгновение Времени. Часограмма, одна из составных частей временного перехода. Точка, удобная станция, устойчивая координата. Понимаешь? Другими словами, через фотографию можно попасть куда угодно.

— Значит, часограмма — это фотография, через которую можно совершить временной переход?

— Именно так. В основном это портреты людей крупным планом.

Некоторое время Василиса молчала.

— Ты хочешь сказать, что твои друзья могут переместиться сюда через вот эту фотографию? — Она с подозрением глянула на грязные рожицы в альбоме.

— Они — нет. — Маар слегка прикусил нижнюю губу, словно сдерживал смех. — А вот часовщик — да. Скажем, если ты хочешь незаконно проникнуть в какой-нибудь дом, то тебе достаточно просто оставить там свою фотографию. После чего при помощи довольно-таки простого эфера ты переходишь в эту часограмму, а потом выходишь из нее в том месте, где оставила.

— Но это же опасно! — ужаснулась Василиса. — А если какой-нибудь преступник оставит свою фотку в банке, например? Украдет деньги и вернется назад.

— А ты думала! — покивал Маар. — Да, и чем фотография будет новее, тем лучше, иначе можно ошибиться и попасть в собственное прошлое. А в своей жизни заблудиться — раз плюнуть! Все зависит от мастерства часовщика, конечно. В общем, поэтому у нас не принято хранить снимки где попало. Да, а еще на фотографиях, где есть малознакомые люди или даже вообще незнакомые, мы ставим особую восковую печать — знак запрета. Иначе спасу не было бы от непрошеных гостей. Представляешь, сколько нашлось бы желающих побывать в королевской часовой мастерской.