Страница 85 из 151
— Растолстел, — честно отвечает Кир. — Тут кормят ого-го.
— Да уж, не то что в приюте, — усмехается Азамат. — Я вообще удивляюсь, как Гхан тебе позволил держать собаку. В том приюте, куда попал Алтонгирел, никому никакого зверья не разрешали.
— Он был в приюте? — удивляется Кир. И тут же добавляет логичный вывод: — Он что, внебрачный?
— Был, но нет, он сирота, — объясняет Азамат.
— А-а, — слегка разочарованно говорит Кир. — Ну, сиротой-то быть хорошо…
Я поначалу даже не придаю значения его словам: ясно же, что он имеет в виду разное отношение в обществе к сиротам и безродным. А вот Азамат со свойственной ему заниженной самооценкой, понимает всё иначе. Спадает с лица и, бросив что-то про горы работы, в два шага исчезает за дверью, я даже сказать ничего не успеваю. Только через пару секунд после его ухода я наконец осознаю, на что он обиделся.
— Ки-и-ир! — взвываю я. — Ну думай же ты, что говоришь!
— А что я сказал? — моргает Кир.
— Что сиротой быть хорошо!
— Ну так правда же… — начинает Кир, но осекается. — Ой. Да я не о том… ой.
— Ты-то не о том, а он о том! — нетерпеливо вздыхаю я, складывая своё рукоделие и оглядываясь в поисках тапок. Надо бежать за Азаматом, вправлять ему мозги. — Вот только расслабься на секунду, и всё опять летит к шакалам, что ж за жизнь-то такая…
Бормоча в таком духе, ухожу искать Азамата в офисной части. Он обнаруживается в кабинете, остервенело барабаня по клавишам, как в день нашей первой свадьбы.
— Он не то имел в виду, — начинаю я с порога ныть. — Он хотел сказать, что Алтонгирела не презирают из-за…
— Да я уже понял, — кивает Азамат, откидываясь на спинку кресла. — Но это ничего не меняет.
— Как это ничего? — возмущаюсь я. — Ты сам-то веди себя, как взрослый! ну сморозил человек глупость, ты так и будешь обижаться, что ли?
— Я не обижаюсь, — печально мотает головой муж. — Просто Алтонгирел прав: мне лучше оставить Кира в покое.
Я подхожу к нему сзади и обнимаю за шею через спинку кресла. В принципе, может, Алтонгирел и прав. Только это совершенно не решает проблемы.
На рабочем столе у Азамата картинка: я сижу за столом и прицеливаюсь овощным пюре в Алэка, который удобно расположился у меня на руках, справа сонный Кир завис над тарелкой. Это, видимо, с выезда, я и не заметила, когда Азамат нас щёлкнул.
— Тебя советники не убили ещё за нашу фотку? — усмехаюсь.
— У меня в веб-камере распознаватель лица, — объясняет Азамат. — Если кто чужой заглянет, там будет горный пейзаж.
Кир исправно следует должностной инструкции: ходит за мной хвостом и внимательно следит за окружающим миром. Только с утра, пока я сплю, и вечером, когда я уже никуда не собираюсь, он отлучается погулять со своей собакой на часок-другой.
Азамат твёрдо решил не пытаться устанавливать контакт заново, а вместо этого проводит всё свободное время с Алэком, и мне уже кажется, что это тоже плохая идея, потому что Кир всё чаще посматривает на мелкого с завистью, чего за ним раньше не водилось.
Сегодня утром в столице выпал первый снег — сигнал, что до зимы всего месяц. Азамат за завтраком неотрывно смотрел в окно и скрипел зубами, что у него сегодня судный день, а то бы всё отменил и пошёл гулять под снегом. После его ухода я седлаю Пудинга и волоку детей на базар прикупить мехов на зиму. Кир едет на казённом коне, с которым не очень ладит, но старается не подавать виду, а то вдруг я решу, что он плохой наездник.
На базаре только ленивый не хочет на Кира надеть что-нибудь своё. Правильно, князь ведь, такая реклама! Да ещё красивый. Кир, в отличие от Азамата, внимание к себе воспринимает хорошо, меряет одну шубу за другой и вертится перед зеркалом, как и положено нормальному муданжскому самцу. Пока все продавцы выпрыгивают вокруг Кира, мне удаётся приобрести для Алэка кое-чего попрактичнее, а то наследника всегда норовят разрядить в драгметаллы и так, чтобы не шевельнулся. Между тем, муданжцы делают отличные прогулочные спальные мешки с рукавами, в них можно при желании и поползать, и папу обнять, а Алэк у нас большой любитель и того, и другого, а всякие излишества с одежды старательно ликвидирует. Видать, в меня. Кир же, наоборот, положил глаз на дублёнку, расшитую чем-то блестящим.
— А у тебя столько есть? — интересуюсь, приподняв бровь.
— Да уж небось у Императора найдётся сыну на обновку! — встревает торговец.
— У меня свои есть, — задирает нос Кир. — И к отцу я за каждой обновкой не бегаю.
Я тихо хихикаю, а когда мы отходим в сторонку, уточняю:
— А как же оплата лечения?
— Отец разрулил так, чтобы не всё за один раз, а понемногу три месяца, — неохотно объясняет Кир и добавляет шёпотом: — Но мне вообще всё равно, я таких денег и не видел никогда.
Боюсь, что воспитательный момент тут полностью похоронен. Ну что ж, ладно.
— Ой, глядите, детские игрушки! — замечает Кир. — Вам для негоне надо? — кивает на Алэка.
— У негоимя есть вообще-то, — говорю.
— Ну да… — Кир отводит взгляд. — Просто как-то… Так вам не надо?
— Ну пошли посмотрим, — соглашаюсь.
Игрушек у Алэка во много раз больше, чем сам Алэк, что по весу, что по занимаемому пространству. Но мне любопытно, почему Кира так волнует этот товар. Он прямо закапывается в лоток, щупает и рассматривает всё подряд, от погремушек до кукол и от игрушечных телефонов до книжек. У меня язык чешется спросить, уверен ли он, что всё это нужно Алэку, а не ему самому, но тактичность побеждает. Ладно, пусть поглядит, чего ему самому в раннем детстве не досталось.
В итоге с базара Пудинг увозит два огромных мешка детских причиндалов, я еле помещаюсь между ними в седле. Кир, оплативший больше половины покупок, на ходу листает интерактивную книжку муданжских сказок для самых маленьких. Хорошо, что лошадь — не машина и в столб не войдёт. Впрочем, заметив, что всадник не следит за происходящим, скотина стала потихоньку заниматься своими делами — понюхала забор, наподдала копытом какой-то ящик, брошенный на дороге…
— Э, ты чего отстаёшь? — слышу сзади голос очнувшегося Кира. — Ну давай, давай, пошёл!
Животное упирается. Мы с Алэком плывём на диванообразном Пудинге, по бокам мешки болтаются, разворачиваться и ждать Кира не очень удобно, тем более, что Алэк через моё плечо с интересом наблюдает за ссорой брата с лошадью.
— Ну ты, шакал, шевелись давай! — понукает Кир.
На шакала конь обижается, пытается встать на дыбы, получает тычка и оскорблённо трусит вперёд нас. К счастью, дворец уже близко.
Дома Кир жадно смотрит на мешки с игрушками, но ни открыть, ни попросить не решается. Тяжело ему, заставляет себя притворяться взрослым, а тут такие соблазны. Но если я заведу разговор, будет ведь всё отрицать. Эх…
— Прежде чем давать игрушки Алэку, — замечаю между делом, — надо их протереть бактерицидными салфетками, вон пачка лежит. Справишься?
Кир проявляет рвение, не очень адекватное задаче: тщательнейшим образом и подолгу трёт каждый предмет, вызывая нетерпение Алэка, который, конечно, хочет сразу пощупать всё новенькое. Но до визга не доходит, и то хорошо. Я же тем временем распаковываю Кирову дублёнку и изучаю её на предмет "каёмок мастерицы", то есть, мест, где надо что-то вышить или ещё как украсить, чтобы одежда стала благопожеланием. Таковые обнаруживаются на малозаметных местах за манжетами и под воротником, а к подкладке прикреплён пакетик с нитками и узором. Сразу видно: вещь дорогая, рассчитана на капризную, ленивую женщину, у которой ещё и руки не очень прямые. Ну что ж, мне же проще, да и узор красивый, несмотря на простоту.
Разобрав все игрушки, Кир принимается читать Алэку сказку. Тот, правда, имеет своё мнение по поводу каждой картинки, перебивает и пытается перевернуть страницу. Не тут-то было, Киру самому интересно узнать сюжет. Вообще, не знаю, чего Азамат имел к его способности читать с выражением, по-моему, у него прекрасно получается. Особенно когда над душой никто не стоит.