Боги Абердина

Мы с Артом работали отдельно, ужинали отдельно, возвращались домой в разное время, а уезжали по утрам из дома до того, как кто-то еще спустится вниз. Мы вошли в грустный ритм избегания встреч, словно супружеская пара с испорченными отношениями. Я думаю, обоим требовалось побыть в одиночестве, чтобы как-то смириться с содеянным.

Прошло пять дней, и ничего не случилось — полиция не стучала в дверь, мы не паниковали из-за того, что нас раскрыли. Казалось, ничего не изменилось. Я косвенно видел собственную смерть через гибель Дэна, и поэтому теперь могу точно вспомнить, когда мое сознание вдруг перешло от веры в то, что все вращается вокруг меня, к осознанию того, что это совсем не так. Одновременно успокаивало и пугало понимание независимости реальности от моего восприятия. Обстоятельства можно было легко изменить. Дэн мог остаться в живых, а я лежал бы на дне Бирчкилла или Куиннипьяка, или где он там сейчас находится. Я мог бы плыть вдоль дна реки, задевая за камни, и волосы кружились бы вокруг моего лица, словно полосы шелка…

Во второй половине дня в субботу небо было покрыто водоворотом серых туч, которые угрожали снегопадом. Но снег так и не пошел. В то утро Арт предложил подвезти меня в университет, поскольку мне требовалось взять расписание у доктора Ланга. Его машина никак не хотела заводиться на подъездной дорожке у дома профессора Кейда. Пока мы ждали, когда разогреется мотор, напряжение между нами растаяло. Мы сидели в тишине, на передних сиденьях, — и больше не могли молчать.

— Видел вчера Эллен, — сообщил Артур, глядя прямо перед собой. Очки покрывал тонкий слой влаги. — Она сказала, что вы ужинали вместе на прошлой неделе.

Я смотрел в окно со своей стороны.

— Мы ели китайскую еду.

Меня даже не волновало, сказала ли она ему, что случилось.

— Да… «Кухня Хань», — Арт рассмеялся. — Для девушки из Нью-Йорка Эллен плохо разбирается в китайской еде.

— Она из Сан-Франциско, — поправил я.

Артур повернулся ко мне, на лице появилось любопытство. Он улыбнулся.

— В любом случае, рад, что вы провели какое-то время вместе, вне дома.

— Правда? — я посмотрел на него.

— О, да. Эллен — отличная девушка. Я думаю, что когда-нибудь женюсь на ней. Мне нравится, что она так хорошо ладит с моими друзьями.

Не знаю, что в тот момент почувствовал — какой-то мрачный гибрид из чувства вины и ревности.

— Я не знал, что ты думаешь о женитьбе, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал как можно менее заинтересованно.

Арт смотрел через плечо, давая задний ход по подъездной дороге.

— Наступает время, когда приходится принимать решение. Знаешь, Эллен — из тех девушек, которые чтят традиции, она любит, чтобы все было распланировано. На нее сильно давят родители, постоянно спрашивают, когда она выйдет замуж. Поэтому я решил: почему бы и не за меня? Не могу представить, чтобы она нашла кого-то, кто знает ее столь же хорошо.

— Угу, — пробормотал я.

— Ну, я знаю, что Эллен несколько… как же лучше выразиться?.. Она несколько свободолюбива и своенравна. Ей присущ дух свободы и быстро все наскучивает. Так что чем больше я отдаляюсь, тем больше она старается подойти поближе. Если я демонстрирую привязанность, говорю об обязательствах, она чувствует себя в капкане. Я смотрю на это, как на идеальное положение вещей. Это позволяет наслаждаться обществом других женщин, зная, что так я только помогаю моим отношениям с Эллен.

— Звучит, как рациональное объяснение, логическое обоснование.

— Так оно и есть, — Арт улыбнулся. — Но ты не знаешь Эллен, как я.

«Ее может знать еще и Хауи», — подумалось мне.

Мы остановились у светофора. Указатель с названием города находился прямо впереди, на двух толстых столбах. Это была небольшая деревянная коричневая прямоугольная табличка с названием «Фэрвич», написанным печатными буквами. Ниже добавили, словно такая мысль пришла позже: «Основан в 1760 году».

Мы ехали по Мейн-стрит. Рядом появилась Николь в маленькой серебристой спортивной машине, нажала на клаксон при виде нас, помахав нам из окна рукой. Рядом с ней, на переднем месте пассажира сидела какая-то девушка, блондинка с высокой прической, она рассматривала собственные ногти, пока мы махали в ответ. В то мгновение, когда машина Николь свернула с Мейн-стрит, я обмяк на сиденье и закрыл лицо руками, зная, что почувствую, когда мой щит отрицаний и оправданий будет представлен обществу. И вот мы встретили Николь, почти не знакомую с Дэном, и я уже ощутил, что она подозревает о случившемся, словно это очевидно по каждому моему действию и выражению лица.

Мы заехали в зеленоватые ворота Абердина и направились по гладкой черной поверхности длинной подъездной дороги, тянущейся до Падерборн-холла. Наконец, в поле зрения появилось гранитное одеяние Гаррингер-холла, который торчал на фоне серого неба.

Арт остановил машину. Пара студентов уставилась на нас от входа в здание. Там стояла маленькая группа и курила.

— Он мне снится, — сказал я, прижав голову к боковому стеклу. — Приходит ко мне каждую ночь. Иногда мы играем в триктрак или просто говорим о всякой ерунде, типа погоды или ужина.

— Ты о ком говоришь? — спросил Арт, глядя прямо вперед.

— О Дэне, — удивленно ответил я.

«О ком же еще?»

— О-о, понятно… — Артур достал трубку из кармана пиджака и посмотрел внутрь. — Ты считаешь, что его привидение тебя преследует?

— Не знаю, — ответил я.

Меня раздражали размеренные движения Арта. Он неторопливо достал пакет с табаком, раскрыл его, набил трубку, утрамбовал табак, а затем чиркнул спичкой. Дым поплыл вверх неровной струйкой и стал растворяться в воздухе.

Арт затянулся один раз, потом — второй.

— Попробуй нарисовать волшебный треугольник вокруг кровати. Или положить под подушку успокаивающий камень. Антонио Эбрео рекомендовал разогретый азурит. — Артур слегка приоткрыл рот, выпуская белый дым.

— Неужели ты серьезно? — воскликнул я.

Он пожал плечами:

— Это просто предложение. По крайней мере, вреда не будет. Я не знаю, что еще сказать тебе, Эрик.

— Я думаю, что это наказание, — заявил я. — Помнишь Палинура, рулевого у Энея, обреченного блуждать сотню лет? Или Катона, который не мог переступить через границу между адом и чистилищем? Пока тело Дэна не найдут, я, как мне кажется, не смогу нормально…

— Чушь, — Арт снова затянулся трубкой. — Тебе просто нужно отмахнуться от чувства вины. Подозреваю, что единственный призрак, который тебя преследует, сидит вот здесь, — он постучал себе по виску. — Кроме того, если есть жизнь после смерти, то, я уверен, у Дэна имеются более важные занятия, чем появляться в твоих снах.

— А откуда ты знаешь?

Он проигнорировал или не заметил мой сарказм.

— Даже если мы предположим, что все язычники находятся в аду, в раю все равно окажется достаточно интересных христиан, чтобы не скучать. Подумай про Юстиниана и Константина… про Фому Аквинского, Ансельма и святого Иеронима… Там тысячи людей, из которых можно выбирать. Разве ты не считаешь эгоистичным предположить, что Дэн скорее предпочтет проводить время с тобой?

В тот день, во второй половине, домой вернулся Хауи, загорелый и расслабленный. На нем была желтая рубашка с коротким рукавом на пуговицах по всей длине и поблекшие шорты песочного цвета. Волосы отрасли, такими длинными я их еще никогда не видел. Он немного прибавил в весе. Это было заметно по лицу — оно округлилось. Художник немедленно сжал меня в медвежьих объятиях и чуть не раздавил, потом громко хлопнул по плечу. Я понял, что забыл, насколько он крупный.

А вот Арт, похоже, уменьшался в размерах. Теперь он всегда держал голову опущенной, находясь в задумчивости, лицо стало худым, черты заострились. Навязчивые идеи и обязательства превратили его в двухмерный предмет, который занимал меньше места, чем следовало бы. Но Хауи ничто не связывало, его присутствие разгоняло мрачную тишину, которая распространялась и пропитывала дом на прошлой неделе. Он рассказывал о красивых женщинах Нового Орлеана и подозрительных барах, хвастался, что знает все места, которые обычный турист никогда не находит, поведал нам про опасную связь с креолкой, с которой познакомился в джаз-клубе в первую ночь в городе. У них было две ночи безумного секса, но все резко закончилось: в дом ворвался ее парень и пригрозил отрубить им обоим головы мачете.