Боги Абердина

Я сел и спросил, что ему надо.

— Требуется твоя помощь, чтобы внести Дэна в дом. Он позади здания, в саду.

— Зачем тебе моя помощь?

— Потому что он в отключке.

Я зажег свет, и Арт закрыл глаза рукой. Выглядел он ужасно — кожа побелела, выступил пот.

— Ты пил или еще что-то? — спросил я.

— Еще что-то, — Артур встал, покачиваясь, и расправил рубашку. — Ты собираешься мне помогать, или нет?

Мы занесли Дэна в дом. Он лежал на каменной скамье в саду, недалеко от выхода из кабинета. Один раз Арту пришлось остановиться, его вырвало в тени пустого фонтана. Пот лил с него ручьями, и, судя по виду, парень мог в любой момент потерять сознание, но все равно передвигал ногами, помогая мне доставить Дэна наверх. Мы уложили Дэнни на кровать в его комнате и оставили там с открытым ртом. Тело у него было столь же безвольным, как у трупа.

— Пожалуйста, ничего не рассказывай доктору Кейду об этом, — попросил Арт чуть позже. Он медленно выпил стакан воды и вымыл лицо на кухне. — Мы очень по-любительски подошли к делу — нашли в лесу несколько мухоморов, с маленькими красными шляпками, усыпанными белыми точками, — как в сказке. Джабир ибн-Хайян считал, что тайный ингредиент рецепта философского камня Парацельса содержится в ведическом напитке — соме. Я решил, что в дальнейшем определили присутствие в соме мухомора. Поэтому, конечно, мы его попробовали, и, конечно, не добились ничего, кроме галлюцинаций, головокружения и сильной тошноты. Дэн съел слишком много, ты видел, что с ним случилось.

Арт налил в стакан еще воды и выпил залпом.

— Но давай забудем про очевидно неправильный перевод Джабиром источника, — продолжал он. — Я не могу его за это винить. Может, в ведическую сому входит не мухомор, а другое, еще не открытое растение, минерал, или что-то еще. Вот если бы у Джабира было больше времени, то он бы это выяснил. Однако больше всего меня интересует один важный вопрос, впервые поставленный Эдвардом Шульцем о галлюциногенном напитке яга. Как все эти первобытные общества, практически не знавшие современной химии, выяснили, как активировать алкалоид, используя ингибитор при окислении и восстановлении моноамином?

Я сел и уставился на него. Артур поставил стакан на стол.

— Пойду спать.

Я решил остаться на кухне, сидя в нише для завтрака и зная, что этой ночью больше не засну.

Вечером в пятницу бушевала буря. Дрова в камине потрескивали, Нил спал, свернувшись у дивана, мы с Дэном сидели с гостиной и играли в триктрак. Хауи разговаривал в кабинете по телефону с отцом. У него был громкий голос, крики и вопли легко проникали сквозь закрытую дверь.

Дэнни играл робко, всегда спешил. Он был слабым игроком. А еще ему ужасно не везло — редко получалось то, что хотелось. Дэн не обращал внимания на количество очков, он просто двигал шашки к цели как можно быстрее. В результате, мой приятель умудрялся проигрывать даже, казалось бы, в самых невероятных случаях.

Мы пили газировку. Я заметил, что когда мы с Дэном оказывались вдвоем, то не употребляли алкоголя. Только в присутствии Арта и Хауи мы поддавались их мягкому, но, тем не менее, настойчивому нажиму. Мы ели жаркое, приготовленное Артуром — что-то с репой, морковью и китайским соусом. Слова Хауи эхом разносились по дому, звуки напоминали плевки. Так разговаривают только в неблагополучных семьях.

— Я знаю это, ты только послушай…

— Но какая разница…

— Хорошо, тогда почему ты просто не руководишь моей жизнью, и…

— Угу. Нет, я этого не говорил.

— Да, и ты пошел к черту!

Молчание. Мы с Дэном ожидали, что Хауи ворвется к нам ругаясь и крича. У него часто случались такие споры с отцом. Как правило, после них следовали получасовые рассуждения о том, как мне повезло быть сиротой, как повезло Арту, что его родители не вмешиваются в его жизнь и ни к чему его не принуждают, а мать Дэна — это просто идеал, к которому должны стремиться все родители.

Мать Дэна была сочувствующей, не навязчивой, поддерживала сына финансово и не ставила никаких условий. Споры Хауи, как я вскоре выяснил, всегда касались денег. Отец настаивал, чтобы он купил дом где-то в Фэрвиче, жил там до окончания университета и продал потом с прибылью, или, если захочет, сдавал после отъезда из Коннектикута и возвращения в Чикаго. Что касается родительских просьб, эта казалась вполне безобидной. Мне бы очень хотелось иметь достаточно средств, чтобы купить собственное мини-поместье, может быть, даже дом с колоннами. Или трехэтажный особняк с садом, храмами и статуями по типу греческих, как было модно в начале двадцатого века. Но Хауи отказался, заявив отцу, что не хочет в одиночку управляться с домом. Он счастлив жить с друзьями, а администрация университета «тут кое-что напутала». Поэтому он теперь не знает, когда закончит учебу.

Дэн сказал, что Хауи уже давно играет с отцом в кошки-мышки, откладывая признание в том, что больше не учится в университете.

Естественно, Хауи начинал все неудачные разговоры с отцом, держа под рукой бутылку виски. К концу разговора бутылка пустела на треть, и художник отвратительно пьянел. Судя по тому, что мне рассказывал Дэн, отец и сын, вероятно, оба напивались к окончанию беседы. Дэн познакомился с мистером Бофордом Спаксом прошлой весной и наблюдал, как тот выпил восемь двойных мартини за один вечер. Это частично объясняло неизбежный крах внешних приличий и столь же неизбежный переход к крикам и ругательствам.

— Это в последний раз, черт побери! — заявил Хауи, заходя в гостиную. — Когда он позвонит еще, скажите, что меня нет дома.

Дэн посмотрел на меня и бросил кости. Они упали на доску с приглушенным стуком. Ему требовалась любая комбинация, чтобы получилось семь. Шансы были пять к одному. Получилось три и два, конечно же.

— Черт побери!.. — Хауи выругался, не обращаясь ни к кому конкретно. — Если он перезвонит, скажите, что я съехал и перебрался на остров Санта-Крус. Скажите ему, что я живу на пляже, в гамаке. Загораю, прыгаю по камням, пью коктейли и ем кокосы с деревьев!

Он ходил взад и вперед, запускал обе руки в волосы. На спине голубой рубашки выделялось темное пятно от пота. Хауи остановился и повернулся ко мне.

— На Санта-Крус кокосы есть?

Я посмотрел на Дэна. Мы оба быстро обменялись улыбками.

— Не знаю, — ответил я.

Хауи нетерпеливо махнул рукой.

— Он хочет знать, когда я заканчиваю, — заявил художник со странным спокойствием, которое свидетельствовало о панике больше, чем истерика. — Сказал, что думает об уходе в отставку. Отходит от дел, — медленно произнес он, словно пытался удостовериться, что понимает сам себя. — Вы можете в это поверить, черт побери?! В его возрасте? Ему пятьдесят с небольшим, и он здоров, как рабочая лошадь.

Хауи рухнул на стул и положил ноги на оттоманку.

— Шутки кончились. Он вскоре захочет, чтобы я взял на себя бизнес, — как только закончу университет и получу диплом… — Хауи замолчал, с грохотом опустил ноги на пол и склонился вперед. — Послушайте, ребята, кто-нибудь из вас что-то знает про Фэрвичский колледж?

— О, нет! — воскликнул Дэн. — Положение не может быть таким ужасным.

— Боюсь, что оно как раз такое и есть.

— Диплом среднего специального учебного заведения? Но как ты объяснишь…

— Скажу ему, что это был оптимальный вариант. За наименьшее время — максимум знаний. Эффективно и сберегает годы.

Думаете, ему до этого есть дело? Главное — чтобы у меня была корочка с моей фамилией, внесенной туда черным каллиграфическим почерком. Старик сам не учился ни в колледже, ни в университете. — Хауи стал говорить тише и другим тоном. Я предположил, что он так копирует отца:

— «Я хочу, чтобы мой сын понял ценность образования. Я хочу, чтобы перед ним открылись все возможности, которых не было у меня».

— Тем временем, он зарабатывает кучу денег, — заметил я. — Очень иронично, не правда ли?

Хауи замолчал и уставился на меня.