Страница 23 из 94
Я сложил письмо Эллен, убрал в карман, а написанную для доктора Кейда страницу протолкнул под дверь его кабинета.
Я сел ужинать в восемь вечера, а к девяти мы с Хауи уже выпили бутылку шампанского и теперь переходили к многослойному напитку из разноцветных ликеров, который иногда пьют после ужина. С каждым слоем ликера я чувствовал, как мой мозг подвергается выдалбливанию, этаким земляным работам. Я чувствовал, как идут раскопки — песчаные, легко сдвигаемые уровни моего сознания отступают, внизу показывается более твердая порода.
Хауи отличался легкомысленностью и ветреностью, которые я начал ценить. В нем была мужская грубость и твердость, а это всегда считал недостижимыми и поразительно очаровывающими качествами. Он хлопал меня по спине и наполнял мой бокал — каждый раз, как только я осушал очередной. Это было давление равного человека, находящегося в самой прекрасной форме, которого ничто не смущает и, не пугает. Хауи твердо придерживался своего мнения. Как выяснилось, именно это и требовалось, чтобы вырваться из-под покрова серьезности, который в последнее время окутал мою жизнь.
Из-за невидимой стены нашего опьянения я наблюдал за Артом и Дэном. Они тоже выглядели расслабленными, даже включили меня в какой-то светский разговор, чего я добивался. Я рассказал им про свою учебу, про профессора Шелкопфа, который вел семинар по английской литературе. Он славился тем, что приходил на занятия, нанюхавшись кокаина, на лбу у него выступала испарина, нос был красным и тек, словно преподаватель простудился. Призрак Эллен маячил на границах моего сознания, временами записка в кармане становилась тяжелой, словно кусок свинца. В поведении Арта я не чувствовал никакой неловкости, и по мере продолжения вечера стал размышлять, не являюсь ли сам источником напряжения. Может, Артур на самом деле такой, каким предстал во сне несколько недель назад, — человек, который не против того, чтобы поделиться. Или же он не считает меня угрозой и отчего-то находит мои чувства к его девушке лестными…
Доктор Кейд рассказывал про конференцию в Чикаго, о том, как хорошо было принято его выступление о нынешнем состоянии маленьких гуманитарных университетов. Тем не менее, некоторые члены Академии выразили недовольство и не скрывали зависть. Профессор считал, что такие учебные заведения следует сохранять по возможности, гуманитарными и художественными, а не ориентировать на карьерный рост. А цель — избежать капкана единообразия, в который, по его мнению, попали государственные школы.
— Конечно, все можно исправить обязательным курсом обучения критическому мышлению для каждого первокурсника в каждом учебном заведении, государственном или частном, — отодвигая тарелку, сказал он. — Некоторые из моих коллег завили, что подобное лекарство — это фашизм… Я думаю, что наоборот. Я стал бы поощрять свободу мысли, а не навязывать впечатлительным молодым умам узкие доктрины и догмы продвижения по карьерной лестнице. Студентов нужно научить думать, а потом пусть их направляет опыт.
Мы ели легкую пищу, но вкусную — нарезанный сыр нескольких видов, фрукты, брушетту и канапе из французского батона и свежей холодной мясной нарезки. Белая скатерть была заляпана винными пятнами.
Профессор Кейд продолжал говорить, то и дело поднося ко рту бокал и отпивая из него маленькими глотками.
— Студентов больше не обучают концепциям. Только фактам и обрезкам знаний, которые не открывают ничего, ведь на них смотрят со слишком близкого расстояния. Это подобно разглядыванию картины Жоржа Сера на расстоянии длины собственного носа. Ты не можешь оценить ее красоту, пока не отойдешь подальше. Артур, помните, о чем мы говорили на занятиях на прошлой неделе? Семь Даров Святого Духа?
— Sapientia, intellectus, consilium, timor, scientia, pietas… и fortitude, — заявил Арт на латыни и опустил подбородок на руки.
Доктор Кейд кивнул:
— Разум, понимание, хороший совет, сила духа, рациональное знание, почтительность к старшим и страх перед Богом. И еще совместные усилия, совместная деятельность, — сказал профессор Кейд. — Истинные знания — если мы выберем их, как путь поиска интеллектуального идеала, совершенствования — это больше, чем сумма частей. Это вызывающая благоговение ответственность, и к ней нельзя относиться легкомысленно.
— Но как человек может идти вперед к опыту без знаний? — спросил Арт. — Они обеспечивают нас картой, показывают, куда направляться дальше. Разве не следует приобретать знания и опыт одновременно?
Профессор улыбнулся:
— Но знания приходят гораздо быстрее, чем опыт. Поэтому средневековый разум советует отказываться от такого знания, пока то, что тебе известно в настоящий момент, не помогает двигаться дальше по стезе. Конечно, к этому времени ты мог уже сделать ложный поворот. Вот еще один пример парадокса средневекового мышления.
— Homo silvestris, — произнес Хауи. — Человек дикий: только опыт и никакого знания. Дикий человек в лесу, похотливое, агрессивное существо. Оно не почитает никакого бога и отвержено обществом. Я помню, как профессор Стюарт приносил вам гравюру на дереве с изображением дикаря, сопровождающего двух придворных по лесу.
— Да, — кивнул Кейд, — еще один парадокс. «Неукрощенный человек» рассматривается, как животное. Но, тем не менее, он превосходит среднего человека благодаря своей неиспорченности и неразвращенности во время жизни в лесу. Ранний пример «благородного дикаря», не связанного этикой или духовным осознанием. Однако интересно: если бы нам пришлось выбирать, кто принес больше зла, кто станет оспаривать, что это сделал цивилизованный человек?
— Вы не можете начать проповедовать возвращение к первобытному образу жизни, — заявил Артур. — Поиск знаний неотъемлем для человечества. Мы не можем идти назад.
— В конце концов, у нас может не остаться выбора, — проговорил доктор Кейд. — Этот поиск истины дал толчок ужасным вещам: подчинению малых народов, разграблению окружающей среды, появлению ядерного оружия. Помните, что представлял собой запретный плод — не зло само по себе, а знание.
— Я бы продолжил, — сказал Арт, водя вилкой по салфетке. — Я бы продолжил поиск интеллектуального идеала, даже если бы это означало мой крах.
Кажется, профессор Кейд уже собирался что-то сказать в ответ, но послышался стук в дверь.
— Это Эллен, — заявил Артур. — Я велел ей принести для вас подарок в честь возвращения домой.
Доктор улыбнулся и процитировал эпиграмму на латыни о том, как Ева принесла яблоко Адаму, и о том, что если женщина приносит подарки, то это обычно является предвестником неудачи.
Арт отправился к входной двери, а я целиком проглотил прюнель. Дэн убирал со стола вместе с Хауи, который насвистывал что-то себе под нос и нес тарелки в одной руке, что вызывало опасения за их сохранность. Затем внезапно потаились Артур с Эллен, Нил следовал сразу же за парой и тыкался им в ноги сзади. Я помахал рукой у рта, проверяя дыхание, а потом отругал себя за это. У меня был простой план — вести себя абсолютно нормально рядом с Эллен, может даже немного высокомерно или сдержанно. Обращать больше внимания на Артура, льстить ему, как только представится возможность, внимательно слушать, что он говорит, кивать и улыбаться, потом снова кивать и улыбаться… Но самое главное — больше никакого алкоголя.
Она выглядела великолепно в сером свитере с воротом-хомутом и в черных брюках. Светлые волосы свободно падали на спину и сами по себе вились на кончиках. Маленькая грудь прекрасно подчеркивалась облегающей одеждой, спину девушка держала прямо. Этот прямой, как стена, торс, незаметно переходил в талию. Эллен сбросила обувь и встала на цыпочки, чтобы поцеловать Арта. Я смотрел на изгиб ее белых стоп, на кожу, которая сморщилась на сгибе между пальцами и подъемом, на ее гладкие и чистые пятки, на ахиллесовы сухожилия, напоминающие тонкие струны, выходящие из тени с двух сторон. Я знал, какие ощущения вызовут ее стопы при прикосновении к моим. Холодая сухая кожа будет мягко тереться, напоминая кошачий язык.