Леди с клыками

– За что? – удивилась я. Этот момент в тех сведениях, что я когда-то давно собирала о матери, как-то отсутствовал.

– Ее эксперименты признали аморальными, – вздохнул отец. – Но я так думаю, это был просто повод, что дал бы государству наложить лапу на перспективного мага-исследователя и ее разработки. Ну сама посуди, если подъем мертвецов разрешен, равно как и их эксплуатация на особо опасных для живых производствах, то что плохого в их усилении? Впрочем, возможно, я не все знаю… неважно. В общем, Хенея, когда ее на въезде в столицу окружила стража, сдаваться не пожелала. Наши улучшенные зомби разорвали два десятка солдат, а она убила то ли трех, то ли четырех магов, которые обеспечивали им поддержку, и скрылась в неизвестном направлении.

– А как же ты? – спросила я. – Тебе ничего не было за участие в ее опытах?

– Да что я, – фыркнул отец. – Я же не волшебник, я механик. Сама знаешь, нас властители до сих пор считают чем-то вроде мелких колдунов-артефакторов. Прошел поначалу как мелкий подручный, а после и вовсе переквалифицировался в свидетеля, поскольку не стеснялся дать следователям на лапу и, по мнению магов-ищеек, быть крупной рыбой просто не мог.

Я медленно кивнула. Это было правдой. Темные Времена, наступившие после окончания Эпохи Смерти, когда все живые были порабощены ордами нежити, что однажды схватилась сама с собой и сгинула в пламени магической войны, породили в качестве главенствующего строя абсолютно всех государств магократию в той или иной форме. Где-то власть передавалась по наследству, где-то выбирали самого достойного из нескольких кандидатов, но всегда на престол и хоть сколько-нибудь значимые посты всходили чародеи. И это было логично. Почти бессмертные волшебники, прожившие как минимум несколько столетий, были самыми опытными правителями, на голову превосходящими своих краткоживущих коллег, а до изобретения пороха являлись одновременно и основной ударной силой любой армии. Конечно, сейчас, когда все больший вес набирает наука, их преимущества весьма сильно сократились, но… Если на поле брани со школой магов мог на равных, а то даже и с некоторым отрывом конкурировать артиллерийский батальон, то вот в мирной жизни альтернативы бытовым чарам, лечащим, дающим высокие урожаи и управляющим погодой, не было и в ближайшее время не предвидится.

– Ну выпотрошили жандармы мою лабораторию и забрали чертежи, – продолжал рассказывать папочка, – что, думаешь, у меня копий не сохранилось? Да если бы Хенея вернулась, хоть армию живых мертвецов в почти неуязвимые конструкты перековал бы… Я, не дожидаясь ее визита, нанял лучших юристов, и они смешали тех, кто посмел выдвинуть против нее обвинения, с землей. Клер, можешь потом поднять официальные бумаги, пять чиновников военного министерства, которых их руководители сделали крайними в гибели людей за отсутствием основной виновницы, отправились на каторгу, а мои адвокаты провели все ее действия как самозащиту. О невиновности мастера магии – желанный ей титул оказалось так просто купить – Хенеи Микрай было объявлено глашатаями во всех крупных городах страны, и я был уверен, что ее возвращение лишь дело времени. Но она так и не пришла, хотя я ждал ее. Только почти через три года одним весенним утром служанка притащила мне в кабинет корзину с громко орущим младенцем. К ней прилагалась записка, в которой моя возлюбленная утверждала, что ребенок – наша дочь. Ты. И больше ничего. Ни имени, ни даты рождения, ни слова о том, где сейчас находится сама прекрасная ведьма. Я нанял лучших магов и убедился, что это действительно так, в нас течет одна кровь, после чего официально удочерил тебя и назначил наследницей.

– Ну незнание, под какими звездами я родилась, сильно осложняет постижение ритуальной магии, – задумчиво сказала я, осмысливая услышанное. – Мой день рождения – это дата, когда подбросили корзинку, да? Теперь понятно, почему было столько неудач… Зато стало ясно, откуда имеются такие способности к волшебству… Но ты ни слова не сказал о том, почему я являюсь дампиром. Эта Хенея оказалась кровососом? Или… вампир – ты?!

Если подумать, это объясняло многие странности в поведении отца… секундочку, но ведь оно стало таким через много лет после моего рождения! Или мама вернулась еще раз и укусила папочку?

– Нет-нет, – поспешно уверил меня отец. – Я обычный полугном. Вернее, очень богатый полугном, ставший, хотелось бы верить, не самым плохим изобретателем. А вот Хенея… я… я не знаю. Она никогда не говорила о своем прошлом, а ты… ты совершенно точно не человек, не гном, не эльф и даже не смесь этих рас в любой возможной пропорции.

– Как так? Объясни! – Мое требование вызвало у папочки настоящий шквал эмоций. Он вскочил с кресла и принялся расхаживать из стороны в сторону туда-сюда, дымя трубкой, как паровой котел.

– Барон Кертольф и его гоблинодав, – наконец сказал он. – Ты помнишь их?

– Смутно, – созналась я. – Мне тогда было десять лет, и я очень испугалась, когда эта псина напала на меня. Хорошо, что ты ее вовремя убил. Говорят, эта порода может на равных сражаться с обученным воином, если он, конечно, не закован в латный доспех. Ее вроде бы вывели специально, чтобы избавить леса Локийских болот от гоблинов, которые там кишмя кишат, или же хотя бы ограничить их агрессию по отношению к людям.

– Да, – кивнул отец, – все верно. Несмотря на то что эти зеленокожие коротышки не достигают и пояса нормального человека, они очень опасны, дьявольски ловки, небывало сильны для своих крохотных размеров и, что самое худшее, обладают пусть примитивным, но разумом. А гоблинодавы, как понятно, предназначены для охоты на них. Вот только того пса, напавшего на тебя во время нашей прогулки, я на самом деле не убивал, равно как и его хозяина. Просто не успел. Их загрызла ты. Хорошо, что рядом не было свидетелей, и я взял всю вину на себя.

– Не смешно, – разозлилась я, подавшись с кресла вперед так, чтобы приблизить свое лицо к папочке. – Собак этой породы хоббиты могут вместо лошадей использовать! И некоторые гномы – тоже!

Отец замер и осторожно сделал два шага назад, прижавшись к стене.

– Не нервничай, – попросил он меня. – И, Клер, перестань, пожалуйста, скалиться, твои клыки меня нервируют.

Клыки? Клыки! Какие еще, к демонам, клыки?! Но стоило языком пощупать свои зубы, как я убедилась в его правоте. Две пары отличных, длинных, острых и наверняка снежно-белых, как на картинках из страшных сказок, клыков стали украшением моего рта.

Каждая уважающая себя молодая леди имеет право хоть раз в жизни устроить настоящую истерику, тем более что повод у меня был просто великолепный. Но крайне испуганные глаза отца сработали намного лучше «капель королевы Велгельмины», пользующихся просто громадным спросом у жителей нашего городка, особенно в разгар осеннего сплина, и приносящих доход нашему единственному аптекарю. Во всяком случае, тетушка Нельдис, монументальной красоты женщина, потребляла эти капли просто-таки в пугающих объемах. Шепотки об изрядной доле тролльей крови, унаследованной женой мэра от своих предков, – так это просто слухи, распускаемые, видимо, для того, чтобы испортить настроение этой милейшей женщине, знаменитой на весь городок своей выпечкой и периодически устраиваемыми мэру скандалами.

Поэтому я всего лишь прислонилась к показавшейся такой надежной и мягкой стене и принялась по ней сползать, конечно же сохраняя приличный вид и стараясь не терять женственность. Обучение, хоть и краткое, в пансионе мадам Жюли все же оставило свои следы, пусть даже они и были сильно сглажены последующим тлетворным влиянием любимого папеньки. Пристрастившего единственную дочь к возне с разной «стреляющей мерзостью» и научившего, на свою голову, паре-тройке просоленных, как хорошая шахтная крепь, гномских выражений, услышь которые та же мадам Жюли выпала бы в нерастворимый творожистый осадок.

Попытка упасть в обморок была засчитана – мозолистые, но такие надежные руки отца подхватили меня, и, к моему большому смущению, я, как в детстве, неожиданно для себя ухватила его за шею и разрыдалась, уткнув лицо куда-то в район пропахшего машинным маслом и химикатами воротника.