Страница 14 из 24
Во время сушки волос Лукреция размышляет о собственной хрупкости. Она придумала целый комплекс мер безопасности, исключающий всякую возможность возникновения желания покончить жизнь самоубийством.
Первое: усиленно потреблять шоколадно-ореховую пасту. Она лелеет тайную надежду, что однажды появится шоколадно-ореховая паста, не содержащая жира. Но это чудо, на которое особенно рассчитывать не приходится.
Второе: грызть ногти. Она престала этим заниматься пять недель назад, но знает, что привычка вернется при первом же приступе уныния.
Третье: ходить в парикмахерскую. Она нашла в своем районе нового парикмахера, Алессандро, который привил ей любовь к Элтону Джону, принцессе Диане, фильму «Приключения Присциллы, королевы пустыни», гоночным велосипедам «Рэйли» и греческой кухне на оливковом масле. Но сейчас он переживает личную драму и стал непривычно молчаливым.
Четвертое: пить успокоительное, смешивая его с шотландским виски пятнадцатилетней выдержки. Существенный минус: рези в желудке.
Пятое: вышвыривать на улицу любовников. Она только что это сделала, но особого облегчения не испытала.
Я бы добавила шестое: найти настоящего друга.
Высушив волосы, Лукреция возвращается к рыбке.
Левиафан, хочешь стать моим другом?
—Я чувствую, что ты меня не разочаруешь, в отличие от остальных самцов, которые здесь побывали.
Она целует стеклянную стенку аквариума и случайно опрокидывает баночку с дафниями. Приходится собирать их с пола чайной ложкой.
Может быть, я чересчур возбудима?
Лукреция переходит к процедуре, которая для нее не удовольствие, а средство подавления тревоги.
Седьмое: удаление с кожи рыжих волосков.
Она долго выбирает одежду, попутно отметив, что ей нечего надеть.
Я забыла еще один источник радости. Восьмое: шоппинг. Ни одна женщина не признается мужчине в том, что больше всего на свете ее возбуждает вид примерочной в магазине.
Лукреция улыбается. Это шутка из скетча Дария. Она решает еще раз обдумать обстоятельства его смерти и включает запись с самыми знаменитыми миниатюрами Великого Дария.
«Наши друзья животные».
Исидор сказал, что Дарий воровал шутки и присваивал чужие идеи. Может и так, зато он умел преподнести их публике.
Она смотрит на невысокого, светловолосого человека в розовом костюме, с черной повязкой через глаз и красным носом.
Какая сила! Какой талант! Какая режиссура! Какая харизма! Какая легкая и точная игра!
Теперь, когда она кое-что знает о его прошлом, скетчи о гибели отца, о смерти сестры, о проституции матери кажутся ей образцом честности и смелости.
Он занимался чем-то вроде психоанализа на глазах у миллионов людей. Юмор – это способ победить горе.
Лукреция выключает видео и закуривает.
Победить горе.
Она вспоминает свою жизнь после «случая с Мари-Анж».
Неделю она провела в своей комнате в полной прострации. Без парикмахера. Без шоколадно-ореховой пасты. Без успокоительных пополам с виски. Без рыбки. Без любовника, которого можно прогнать. Ей оставалось лишь до крови грызть ногти.
Естественно, всему приюту «Нотр-Дам-де-ля-Совгард» стало известно о первоапрельской шутке. С Лукрецией перестали разговаривать. Ее избегали, как прокаженной, словно боялись заразиться. Она больше не ходила на занятия, и ей даже не делали замечаний. Ее никто не навещал. Повариха из столовой приносила еду ей в комнату. Лукреция начала толстеть. Много спала. И никого не хотела видеть.
Однажды какая-то девочка все-таки сумела к ней прорваться и сказала: многие считают поведение Мари-Анж некорректным и уничтожили все фотографии.
– Напрасно. Я уверена, что некоторые получились просто отлично, – надменно ответила Лукреция.
Она раздобыла скетч Дария «Эскимос и рыба». Прослушала его еще раз, словно ища в нем скрытый смысл.
Здесь нет рыбы. Это говорит директор катка.
Она поняла, что неверно оценила проблему, неправильно выбрала цель и напрасно поддалась чувству гнева. На катке надо не ловить рыбу, а кататься на коньках. Надо изменить свое поведение.
Шутка убила ее.
Шутка ее спасла.
Шутка вернула ее к жизни.
Но сначала необходимо принять трудное решение.
Когда змея меняет кожу, она слепа.
Лукреция украла на кухне большой нож для мяса. И отправилась убивать Мари-Анж.
Так заканчиваются удачные шутки,думала она, сжимая ручку ножа. И уже знала, что именно скажет, вонзая лезвие в сердце Мари-Анж. «С первым апреля!»
Замок сломался после первого же удара ногой. Но Мари-Анж в комнате не было. Лукреция узнала, что ее мучительница уехала. На стене висела записка: «Не обижайся, Лукреция. Это была просто шутка. Я люблю тебя и буду любить всегда. Твой ангел Мари», а рядом – первоапрельская фотография.
Она еще издевается надо мной!
Лукреция разорвала фотографию. Ей казалось, что у нее украли возможность отомстить. В висках у нее стучало: «Я больше никогда не буду жертвой».
Она принялась активно заниматься боевыми искусствами. Китайское кунг-фу слишком напоминало танец, японское карате показалось чересчур примитивным. А вот корейское тэквондо понравилось ей агрессивностью и эффективностью. К нему она добавила израильскую кравмагу, которая позволяла найти выход из самой безнадежной ситуации. Сначала она назвала изобретенный гибрид «приют-квандо», а потом «Лукреция-квандо». Правил в этой борьбе не было. Смертельные удары поощрялись.
Чтобы проверить свое искусство в деле, она стала задирой. Полюбила конфликты. Искала стычек и начинала драться, не снисходя до объяснений.
Любая мелочь могла вывести ее из себя. Слабых всегда завораживает сила и агрессия, особенно бессмысленная, и у Лукреции появилось много подруг. Она сколотила целую банду. Отныне в дортуарах «Нотр-Дам-де-ля-Совгард» ее слово стало законом.
Стук в дверь выводит Лукрецию из задумчивости. Она возвращается в реальную жизнь. Смотрит в глазок и видит любовника, которого выгнала вчера.
– Прости меня, я виноват! Я очень раскаиваюсь, – слышит она сквозь дверь.
Он звонит еще несколько раз, и только тогда Лукреция открывает дверь. Она молча бьет его головой в лицо. Раздается звук, как будто кокос раскололи молотком. Парень отлетает назад, его лицо залито кровью.
– Ты тут ни при чем. Просто я собираюсь бросить курить и уже сейчас на взводе.
Лукреция захлопывает дверь и закуривает. Ждет. Парень не возвращается.
Она садится и снова пересматривает последний скетч Дария, заканчивающийся словами: «И тогда он прочел последнюю фразу, расхохотался и умер».
Эти слова потрясают ее.
Дарий словно знал, что с ним произойдет. Или хотел, чтобы произошло. Тогда это не просто последний скетч, а обращение к убийце.
Она смотрит на Левиафана. Ее забавляет новый сожитель.
– Рыбка, а что тебе кажется смешным?
Карп подплывает к стеклянной стенке и, глядя на огромный, тревожащий его силуэт, выпускает пузырек воздуха.
27
Жилец спорит с хозяином квартиры.
– А я говорю, что в квартире мыши!
– Этого не может быть! Квартира в идеальном состоянии.
Жилец кладет на пол кусочек сыра, и по комнате пробегает мышь, но так быстро, что ее трудно заметить.
– Я не уверен, что видел мышь, – бормочет хозяин.
Жилец бросает на пол несколько кусочков сыра. Одна за другой появляются три мыши, красная рыбка и четвертая мышь.
– Ну что, теперь видели?
– Видел. И красную рыбку тоже.
Взбешенный жилец восклицает:
– Сначала разберемся с мышами, а уж потом поговорим про сырость!
Отрывок из скетча Дария Возняка «Наши друзья животные»
28
Перед зданием на бульваре Османн, в шестнадцатом округе Парижа, у входа с медной табличкой, на которой большими буквами выгравировано «С.К.П.», а чуть ниже «Стефан Крауц Продакшн», с грохотом, в облаке дыма останавливается мотоцикл «гуччи».