Страница 6 из 70
А следующая зебра — бурчеллиева, обитавшая в Оранжевой республике и Бечуаналенде [5]исчезла в конце прошлого столетия. Голубые лошадиные антилопы, особенно красивые и крупные, когда-то во множестве населявшие несколько сот квадратных километров Капской провинции [6], к 1760 году стали уже редкими, а в 1800 году от них осталось всего пять… чучел в музеях.
А потом дошла очередь до бонтбоков, или лиророгих бубалов. Сто лет назад их были еще тысячи в Капской провинции, сегодня сохранились лишь маленькие группы в резерватах Бредасдорп и Свеллендам. Редко теперь встретишь и беломордого бубала, прежде весьма многочисленного. Те немногие египетские газели, которым удалось дожить до наших дней, уцелели только потому, что король Фарук запретил на них охотиться, оставив право убивать их только за собой…
Я не оговорился, написав «убивать», потому что в наш век автомашин это перестало быть спортивной охотой, а превратилось в самое что ни на есть обычное убийство. Каждый, кому не лень, может сегодня, сидя в американской машине в сто лошадиных сил, с полным комфортом, прямо из-за руля, стрелять по газелям, из последних сил мчащимся перед самыми колесами…
Пока еще железных дорог в Африке очень мало, а автомобильные дороги проходят на расстоянии многих сотен километров одна от другой. Безусловно, в Африке есть еще места, где не ступала обутая в ботинок нога белого человека, есть еще и нетронутая, дикая природа. Однако и эти малярийные болота и царства мухи цеце перерезаются все новыми и новыми автомобильными дорогами и делятся, таким образом, на все более мелкие участки.
Ныне мы уже доподлинно знаем оба пути, которыми наши европейские аисты летят в Южную Африку. Мы знаем, где проводят зиму наши ласточки, а где — североамериканские. Но кто еще 20 лет назад имел хоть какое-то представление о кочевках животных Африки? Между тем на северо-востоке Конго [7]возникли горные рудники и построены плотины. Слоны же, которые прежде в определенные сезоны собирались сотнями и даже тысячами, чтобы откочевать в более влажные лесистые области, теперь во время засух не решаются пересечь людные индустриальные районы. Кто сейчас может точно указать, в каких внутренних африканских озерах раньше других вымрет весь планктон, все беспозвоночные, потом рыбы, а вслед за ними и сотни тысяч фламинго только из-за того, что впадающие в них реки массами сносят туда ДДТ и другие ядохимикаты, смытые ими с плантаций? В США и многих других странах применение инсектицидов уже строжайше запрещено. Зато их с каждым годом все в большем количестве запродают ничего не подозревающим развивающимся странам…
Должен ли я после всего сказанного заверять читателей, что в Африку мы ездим не для того, чтобы «стрелять слонов»? Директора зоопарков и ученые-зоологи, кстати говоря, никогда не отправляются в «экспедиции по отлову зверей» — такие вещи придумываются только специально для фильмов и бестселлеров об Африке. Ловцы диких зверей подобного рода встречаются теперь разве что в многосерийных очерках, печатающихся в провинциальных газетах. Наши зоопарковские животные попадают в Европу и Америку способом, который любителям острых ощущений может показаться огорчительно будничным и неромантичным. Так, наши фирмы по закупке диких животных ограничиваются тем, что высылают в Африку своих агентов и сопровождающих их служителей для транспортировки животных. Там они приобретают уже заранее отловленных местными охотниками и приученных к неволе диких животных, грузят их на морские суда и препровождают в Гамбург или Нью-Йорк, обеспечивая в дороге хорошей кормежкой и уходом — вот и все…
Мы, друзья животных, стараемся спасти от уничтожения существа, соседствующие с нами на этой планете, которых считаем не менее благородными и достойными жить на Земле, чем мы сами. Мы хотим, чтобы и наши внуки с замиранием сердца могли наблюдать за грациозной и пугливой антилопой бонго. А для того чтобы сохранить диких животных хотя бы в нескольких небольших питомниках или зоопарках, необходимо прежде всего изучить их образ жизни на воле, знать, в чем они нуждаются и без чего жить не могут.
Вот зачем такие люди, как я, едут в Африку. И о том, чем именно мы там занимаемся и как это все происходит, я и хочу рассказать в этой книге.
II. Автомобили опаснее львов
«Нет, я не дам себя съесть!» — сказала лягушка щуке и огромным прыжком выскочила из воды на берег. А там ее уже поджидал аист. От своей судьбы, как известно, не уйдешь.
По математике я в школе получал только самые плохие отметки и когда на выпускных экзаменах вернул почти пустой лист, то думал: ну, теперь у тебя, кажется, на всю жизнь с логарифмами покончено! Но не тут-то было. Уже пару лет спустя мне, как нарочно, пришлось в своих опытах со слонами проводить расчеты с использованием теории вероятности…
К машинам я никогда особой склонности не питал. Когда мне случалось разглядывать нагромождение гаек, проводов и труб, скрывающееся под капотом какого-нибудь автомобиля, я с ужасом представлял себе, как в случае поломки лежал бы под ним в полной растерянности, не зная, что предпринять. Поэтому я предпочел учиться верховой езде и принял твердое решение не приобретать автомобиля до тех пор, пока не буду в состоянии держать и шофера. Животные мне всегда казались более надежными, чем машины.
Но в жизни все случается иначе, чем задумано. Мой младший сын Михаэль в 17 лет уже научился водить машину, и не успел я опомниться, как мне тоже пришлось этому научиться: нельзя же дать сыну себя переплюнуть! Его расчет был верен — вскоре мы приобрели «Фольксваген». Но что автомобили окажутся для меня опасными именно в сердце Африки, среди львов, — вот этого я тогда никак не мог предположить.
Сорок пять лет назад, будучи студентом, я захотел прокатиться на одном из первых пассажирских самолетов и купил себе билет на рейс Найсе (Силезия) — Берлин. Но во время промежуточной посадки в Бреславле я уже имел такой «бледный вид», что решил подарить свой билет брату и потом в течение десяти лет избегал самолетов, как прокаженных. И тем не менее именно благодаря самолетам и автомобилям такой работник зоопарка, как я, который не может на годы отлучаться от своих подопечных, получил возможность побывать в заморских странах, и в частности в исчезающем зеленом раю, на «земле обетованной».
Пожалуй, ни одному из прежних директоров европейских зоопарков не случалось самому побывать в Африке. Если бы моим предшественникам вздумалось самолично понаблюдать за окапи на воле, им пришлось бы в течение трех месяцев добираться на поезде, затем на океанском пароходе, речном суденышке и пешком с носильщиками и столько же времени — обратно. У меня это все выглядело совсем иначе: значительно быстрей, но зато, правда, и менее впечатляюще.
…Вылетаем из Франкфурта. Три фабричные трубы возле Майна загадили черным дымом всю округу на целых 30 километров — сверху это особенно хорошо видно. Какой-то мужчина обратился ко мне по-французски. Оказывается, он узнал от служащих авиакомпании «Сабена» о наших планах относительно доставки в Европу живого окапи и советует мне накупить почтовых марок с изображением этого животного, а по возвращении в Европу их продать: «Очень выгодное дельце», — считает он. Что только людям не приходит в голову!
Не проходит и двух часов, как уже Брюссель. Пересадка. Лихой виток — и мы снова в небе. Как много пахотной земли вокруг городов пожирают кладбища! И многие люди сделали могилы доходным предприятием: вот семь камнетесов красиво обрамляют могилу полированными плитами — отсюда, с высоты, они похожи на костяшки домино.
По рядам пассажиров передали бумагу, сообщавшую о том, что мы находимся на высоте 5 тысяч метров, давление же воздуха в салоне соответствует лишь тысяче метров высоты, что командира корабля зовут Торни (когда начали ходить первые поезда, наверное, никому бы в голову не пришло интересоваться тем, как зовут машиниста!); летим мы со скоростью 440 километров в час, температура воздуха за бортом составляет минус 15 градусов; мы пролетаем над Боденским озером. Но пока это сообщение успела прочитать половина пассажиров, мы летели уже на высоте 6 тысяч метров, за бортом стало 22 градуса мороза. Кроме того, на нас с пугающей быстротой надвигались вершины массива Юнгфрау. Заходящее солнце окрашивало их в розовые тона, и казалось, что они находятся на одном уровне с нами. А пока все 73 пассажира прочли бумагу, мы были уже над Миланом. Утром — Триполи. Ворота аэродрома из рифленого железа еще изрешечены осколками гранат Роммеля или англичан {11} . В середине ночи — Кано в Нигерии, утром в 8 пересекаем экватор, затем бесконечно широкую речку с островами посередине; на нас устрашающе надвигается девственный лес и… мы благополучно приземляемся в Конго, в Леопольдвиле [8].
5
Оранжевая республика — ныне провинция ЮАР; Бечуаналенд — государство Ботсвана. — Ред.
6
Ныне в составе ЮАР. — Ред.
7
В Заире. — Peд.
8
Ныне Киншаса, столица Республики Заир. — Ред.