Страница 7 из 121
Но зато к этому времени в Германии появилось уже три тысячи «нутриевых фермеров». И многие из них вскоре подружились с этими добродушными маленькими гномиками в нарядных меховых шубках.
Не миновала чаша сия и меня. Я тоже подружился с одним из них. Два дня спустя после моего визита к тому знакомому, который разводил нутрий, мне вручили подарок «на память»: маленькую симпатичную нутрию. Она уже успела прогрызть огромную дыру в своем ящичке, в котором ее мне переправили, но сбежать, видно, не рискнула: уж очень непривычный и страшный мир окружал ее временное жилище. Она решила остаться в своем «доме» и только с нескрываемым любопытством высовывала оттуда свою мордочку с длинными белыми усами.
Но, по-видимому, далеко не все нутрии такие покладистые и дисциплинированные. Во всяком случае, я еще в течение нескольких недель после этого получал настойчивые уведомления от железной дороги с требованием немедленно выслать в далекий Оберхаузен обитый жестью ящик, потому что якобы именно там, на вокзале, пойман убежавший от меня бобр… В то время как мой«бобр» уже давным-давно поселился у меня в приготовленной для него клетке, рядом с моим семейством обезьян Ромео, Джульеттой и маленьким Ромулусом.
Должен заметить, что Пурцель, как мы окрестили пушистого зверька, был самым настоящим дурачком. В комнате его невозможно было оставить без присмотра: иначе в один прекрасный день ножки стола могли бы оказаться по всем правилам ошкуренными, а ножки стульев несколько укороченными. Когда же Пурцеля (он оказался самцом) засовывали от греха подальше в его просторную клетку, он немедленно начинал искать контакта с соседями — Ромео и Джульеттой. Однако те тут же принимались громко его обругивать, просовывали руки сквозь прутья решетки и драли его за пушистую шкурку. Он не обижался. Но что еще хуже, обезьяны немедленно отнимали у Пурцеля все съестное, которое он держал в своих лапках, прижав к груди. Я надеялся, что горький опыт научит его держаться подальше от этих воришек. Ничуть не бывало. Как мы ни старались поставить лоток с едой в самый дальний угол клетки, он все равно вытаскивал оттуда то морковку, то хлебную горбушку и шел с нею поближе к смежной решетке, где его уже караулили обезьяны. А маленький проказливый Ромулус ухитрялся не только отнять у бедняги еду, но еще и дернуть хорошенько за усы!
Сначала Пурцель нас побаивался. Попав в первый раз в комнату, он тотчас же спрятался в самый укромный уголок. Если я его заставал там, где некуда было спрятаться, он вставал «столбиком» и начинал «ругаться» — издавал нечто вроде громкого храпа. Если же я, невзирая на это, безбоязненно приближал руку к его мордочке, он быстрыми движениями лапок отталкивал, царапал ее, но никогда не кусался. Прожив несколько дней в доме, он во время обеда стал являться к столу, «служил» на задних лапках, стоя «столбиком», словно сурок, хватал выклянченные куски передними лапками и отправлялся восвояси. Позже он любил, удобно устроившись на полу возле шкафа, опершись «на локти» и вытянув задние ноги вбок, с интересом наблюдать за всем, что мы делаем. В такой позе он напоминал упитанного бюргера-зеваку, расположившегося на подоконнике своего окна и наблюдающего за ярмарочной сутолокой на улице.
С собаками Пурцель не желал иметь дела. Не то чтобы он их боялся и уступал им дорогу — нет, этого не было. Наоборот, он нахально занимал мягкую подстилку таксы Вальдмана, и тот почтительно обходил стороной свое законное место, пока на нем спал Пурцель. Видимо, таксы знают, что с нутриями шутки плохи! Редкий хищник рискнет залезть в вольеру нутриевой фермы. Хорька и ласку там вообще всерьез не принимают. Похуже с кошками, но тех теснят к воде и там топят. Известны случаи, когда удравшие с фермы нутрии побеждали в многочасовой битве лис, и даже овчарок они отделывали так, что те еле уносили ноги! Тот, кто намеревается украсть нутрию, не будучи осведомлен об особенностях этих животных, рискует уйти с разодранными в кровь руками и даже прокушенными до кости пальцами! Когда вороны зимой, гонимые нестерпимым голодом, пикируют в открытую вольеру нутриевой фермы, пытаясь поживиться детенышем, то через несколько секунд оказываются уже мертвыми.
Когда у нутрий возникают какие-либо разногласия между собой, они в пылу сражения способны не обращать внимания на смертельно опасные раны: они следят лишь за тем, чтобы отбиться от страшных оранжево-желтых резцов противника. Часто они сцепляются друг с другом этими резцами, словно крючьями, и иногда могут их даже обломить. Но это не играет для них большой роли: надо лишь некоторое время питаться мягким кормом, пока резцы снова не отрастут.
Миролюбие, но в то же время обороноспособность — вот качества, необходимые для того, чтобы спокойно жить, не боясь нападения.
У одного моего знакомого дома в деревне жила взрослая самка-нутрия, которая самым настоящим образом охраняла его дом. Чужому разрешалось подойти не ближе чем до ступенек крыльца. Еще шаг — она хватала его за ногу. Не боялась она и самых больших собак. Зато очень любила мальчишек — с теми она могла самозабвенно играть часами. Завидя стайку школьников, возившихся с мячом или тузящих друг друга, она немедленно спешила к ним. Переваливающейся походкой нутрия направлялась через весь поселок к школе, где выпрашивала булочки, выдаваемые школьникам на завтрак. Если, вернувшись после вечерней прогулки, она заставала входную дверь запертой, то, нисколько не смущаясь, направлялась к собачьей будке, где спал цепной пес — большая немецкая овчарка, — и заставляла его потесниться. К сожалению, замечательное ручное животное нелепо погибло, выпав из чердачного окна.
Одним из многих качеств, присущих среди всех живых существ якобы только нам, благородным созданиям, считается способность влюбляться в совершенно определенного партнера. Что же касается животных, то, по разумению людей, они готовы спариться с любой попавшейся им на глаза самкой… Людям, утверждающим подобные вещи, стоило бы послушать жалобы тех, кто разводит нутрий, на упрямство и разборчивость своих питомцев. То самка на пушечный выстрел не подпускает подсаженного к ней самца, забивается от него в дальний угол бокса и кричит оттуда омерзительным голосом, А запусти ее к соседу — тут же приступит с ним к любовным играм. А еще какого-нибудь третьего отделает так, что бедного запуганного «жениха» приходится поскорей спасать от разъяренной «невесты». Не менее разборчивы часто и самцы.
Когда самка-нутрия спустя четыре месяца и десять дней производит на свет от четырех до пяти детенышей, она каждого по очереди берет в лапы, заботливо перегрызает пуповину и до тех пор тискает, пока он не запищит. Только после этого она откладывает его в сторону и занимается следующим.
В популярной литературе можно встретить утверждение, будто бы при парном содержании нутрий самец немедленно загрызает все потомство, если оно зачато не от него… И хотя один американский директор зоопарка и отводит нутрии шестое место по умственным способностям среди всех животных, тем не менее я должен сознаться, что не верю в подобную проницательность самцов-нутрий.
Зато нутрии обладают другими качествами, достойными ничуть не меньшего удивления. У меня есть старинная «Книга о животных», изданная четыреста лет тому назад. В ней имеются изображения китовых самок, кормящих своих детенышей. А для того чтобы этот процесс можно было получше разглядеть над водой, млечные железы у самки изображены на спине! Но как далеко ни заходила бы человеческая фантазия, какие абсурдные, казалось бы, вещи она ни измышляла, потом часто оказывается, что природа где-то их и на самом деле осуществила. Так, у мамаш-нутрий млечные железы расположены не на животе, а на боку. Им не приходится, как кроликам, собакам и другим животным, ложиться на бок, чтобы накормить свое потомство: они просто садятся, детеныши усаживаются вокруг, и трапеза может начинаться. Можно было бы предположить, что млечные железы у нутрии расположены на боку для того, чтобы детеныши могли ее сосать и тогда, когда она плавает в воде; но этого никогда не происходит. Зато нутрии обладают очень удобным приспособлением, позволяющим им грызть под водой, не заглатывая воду: позади их крупных резцов находятся два утолщения в виде валиков, плотно прикрывающих рот с языком и коренными зубами в то время, когда животное грызет что-то резцами. Таким способом им удается перегрызать тростник и другие растения глубоко под водой. Рыбоводы, разводящие в своих прудах и озерах рыбу и ведущие отчаянную борьбу с зарастанием и обмелением водоемов, в последнее время стали успешно прибегать к этим добровольным помощникам, охотно поселяя их в своих угодьях. Пара семеек нутрий так тщательно расправляется с зарослями тростника, что в скором времени подрост его прекращается. При этом ни рыб, ни их икру нутрии не трогают: они ведь вегетарианцы.