Отчаянный шаг

— На парочке, — сквозь стиснутые зубы выдавил Дэр, окидывая взглядом гостиную в надежде увидеть кузена.

— Не думай, я твоей жене ничего не скажу, — задумчиво произнес старик, потирая искривленным пальцем подбородок. — Леди Шарлотта — девчонка бойкая и себе на уме. Непременно придумает, как это дело прекратить. Если не хочешь снова оказаться в лапах Кроуча, держи свои планы при себе.

Сквозь открытую дверь Дэр увидел вспышку чего-то алого, похоже, принадлежавшего элегантной фигуре человека, публично бросившего ему вызов. Он встал и поклонился старику. Тот сказал что-то про Шарлотту, но сейчас Дэру было некогда его слушать, он должен принять вызов… или предложение.

— Благодарю за совет, сэр…

— Палмерстон.

— Я вам очень признателен. А теперь, если вы меня извините… кажется, я вижу там своего кузена.

На удивление сильная узловатая рука схватила его за запястье. Дэр посмотрел на старика, еще раз поразившись живости его глаз.

— Не забывай о том, что ты едва не потерял, мальчик. Дурак ты будешь, если снова этим рискнешь.

Дэр хотел нахмуриться, озадаченный словами старика, но все же отмахнулся от них, решив, что это всего лишь причуды постаревшего сознания. Он пробормотал что-то успокаивающее и быстро пошел за кузеном.

Час спустя Бэтсфоум нашел своего хозяина в обществе невысокого краснолицего молодого человека. Тот нервничал и потел.

— В этом нет ничего особенного, приятель. Роль секунданта — это всего лишь формальность.

— И все равно я уверен, что моей жене это не понравится. Однако джентльмен должен заботиться о своей чести.

— Вот именно, — сказал Дэр и поощрительно хлопнул лорда Беверли по плечу. Тот едва не рухнул на колени. — Это всего лишь пара пистолетов на заре. Вам нужно только договориться насчет места и хирурга.

— Ну, в таком случае я с радостью стану вашим секундантом.

Дэр поблагодарил его и повернулся к слуге:

— Цилиндр готов, Бэтсфоум? Превосходно. Идем.

Он быстро шагал по черно-белым мраморным плиткам холла, Бэтсфоум ковылял сзади, на достаточно почтительном расстоянии, и вдруг в дверях возникла знакомая, хотя и нежеланная фигура.

— А, Макгрегор. Удивлен, не ожидал увидеть вас тут. По словам моей сестры, вы были едва ли не на пороге смерти.

Дэр оскалился, надеясь, что это сойдет за приветливую улыбку.

— Только благодаря Шарлотте и ее исключительным талантам я сегодня стою перед вами, Коллинз.

Лорд Коллинз окинул Дэра кислым взглядом — и прищуренный единственный глаз, и повязку, и безвольно болтающуюся руку. Едва заметная усмешка, очень похожая на удовлетворенную, превратилась в ухмылку.

— Разумеется, мы все счастливы узнать, что слухи о вашей неминуемой кончине оказались преждевременными. И все же я удивлен, увидев вас здесь. Я слышал, что вам бросили вызов, который вы не приняли, и мне казалось, что такой трусливый человек вряд ли осмелится показаться на людях.

Пальцы левой, здоровой руки Дэра сжались в кулак, и тот аж заныл от желания вонзиться в надменное лицо Коллинза.

— Что-нибудь одно, Коллинз. Или я был слишком болен и потому не знал, что мне бросили вызов, или я не болел, а просто оказался чересчур труслив. Как вы и сами видите, я болел — хотите взглянуть, что осталось от моего глаза? — и потому не знал, что мой кузен меня вызвал. — Он насмешливо покачал головой, изображая сожаление. — Это юное поколение даже не понимает основных тонкостей вызова на дуэль — в частности, того, что вызывать джентльмена полагается лично, а не сообщать об этом всем и каждому, но только не заинтересованному лицу. И все же Джеффри в прошлом пришлось пережить много горестей. Я считаю, что к нему можно отнестись снисходительно.

— Снисходительно? — презрительно фыркнул Коллинз. — Неужели я слышу глас виноватого?

Дэр взял шляпу и трость и, сделав над собой усилие, не затолкал ни того ни другого в глотку своего гнусного шурина.

— Я ни в чем не виноват перед своим кузеном, но вы можете спать спокойно — к этому делу я отнесся достаточно серьезно и отправил людей выяснять обстоятельства злоключений Джеффри шестилетней давности. Скоро они выяснят, кто за это ответственен. Если у вас все, я откланяюсь. Потеряно слишком много времени. Я должен вернуться домой и установить на двигатель новый паровой цилиндр. Ваш привет Шарлотте передам непременно.

Судя по лицу лорда Коллинза, он собирался сказать что-то еще, но Дэр был не в том настроении, чтобы попасться на эту удочку. Ему и так пришлось достаточно долго разбираться со своим кузеном, и он совершенно не собирался вступать в дебаты с шурином на пороге клуба «Уайтс». Лихо крутанув трость левой рукой, Дэр спустился по ступенькам и сел в ожидающую его карету. Бэтсфоум плелся сзади.

— Домой, Джон, — приказал Дэр кучеру, поманив Бэтсфоума внутрь кареты. — Садись, старина, я должен тебе кое-что объяснить, но не хочу кричать в окно кареты. Прежде всего расскажи, что Джонсон думает о цилиндре.

Бэтсфоум подробно сообщил все, что сказал кузнец о поврежденном цилиндре, и перечислил все его предложения. Дэр запомнил услышанное, но отложил это на будущее и повернул разговор на тему, занимавшую его сейчас больше всего.

— Как ты, вероятно, догадался, завтра на заре у меня дуэль.

Бэтсфоум внимательно взглянул на искалеченную руку Дэра.

— В таком случае, сэр, очень хорошо, что вы превосходно владеете левой рукой.

Дэр поразился.

— И это все, что ты можешь сказать? И не хочешь прочитать мне десятиминутное наставление, в котором по очереди будешь то восхвалять меня до небес, то указывать, что с моей стороны крайне безрассудно принимать вызов, когда у меня только одна действующая рука и только один глаз? Ты не хочешь разразиться пятиминутным монологом на тему о том, как тяжело будет тебе с искалеченной ногой найти нового нанимателя, если меня убьют? Ты не собираешься вспомнить все те случаи, когда мы с тобой служит ли в Двенадцатом легком драгунском полку и я советовал тебе не полагаться на глупую удачу, и говорил, что нелепо дразнить смерть, когда она только и ждет, чтобы заявить на нас свои права? Ты не хочешь сказать ничего этого, ты отметил только, как мне повезло, что я левша? И все, Бэтсфоум? Это все?

Бэтсфоум усмехнулся так, что любой другой человек, кроме Дэра, назвал бы это ухмылкой.

— Зачем мне это говорить, сэр? Вы уже сами все сказали.

—  Ябы мог тебя просто уволить, знаешь ли.

— Но вы этого не сделаете, — самодовольно ответил Бэтсфоум, чем изрядно повеселил Дэра. — Вы во мне нуждаетесь, по меньшей мере до того, как будет закончен двигатель. Вы же сами говорили, что больше никто не умеет чертить детали так, как я.

Да, тут Бэтсфоум его поймал. Дэр откинулся на мягкие подушки сиденья и с большим трудом сумел приподнять искалеченную руку и положить ладонь на колено.

— Что ж, примем за данность, что ты продолжаешь у меня служить. Что до другого дела, то, естественно, его нужно скрыть от моей жены.

— Естественно, — согласился Бэтсфоум.

— А когда она все-таки узнает — а она обязательно узнает, потому что она женщина, а женщины как-то всегда умудряются пронюхать про мужские дуэли на рассвете, как бы мы ни старались держать все в тайне, ты сделаешь все возможное, чтобы убедить ее — дуэль состоится послезавтра.

— Приложу все свои усилия и актерские способности, чтобы убедить в этом леди Шарлотту, сэр.

— Прекрасно. Так. Когда мы вернемся домой, я дам тебе кое-какие задания по двигателю. Прежде всего проверишь конденсатор… — Следующие двадцать минут Дэр провел, подробно рассказывая, что именно нужно сделать за день.

Бэтсфоум выслушал его, а потом смерил Дэра спокойным взглядом темных глаз и произнес с доверительностью человека, не раз попадавшего с собеседником в почти безнадежное положение:

— Не думаю, что имеет смысл напоминать вам о последствиях, если утренняя встреча сложится не так, как вы рассчитываете?

Дэр вовсе не был дураком. Он не раз и не два смотрел смерти в лицо и хотя совсем недавно стремился к антрациту… к суициду! Господи, он уже начал думать, как Шарлотта! — теперь он знал, что никогда бы на это не решился. Мысли о Шарлотте согревали его и наполняли таким счастьем, о каком он и мечтать не мог. Стоило представить себе Шарлотту, лежащую в его постели — волосы восхитительно растрепаны, глаза сытые и сонные, нежный аромат женщины дразнит ноздри, — и пальцы подергиваются от желания погладить ее шелковистую кожу. Она принадлежит ему, она так обвилась вокруг его сердца, что теперь невозможно разделить их души. Нет, смерть больше не влечет его. Он слишком любит свою жену, слишком любит жизнь, чтобы заигрывать со смертью.