Отчаянный шаг

Шарлотта смутно сознавала, что Бэтсфоум кричит, отдавая приказы, что лакеи оттаскивают в сторону самые крупные куски искореженного металла и дерева. Она порвала свою ночную рубашку, чтобы перевязать самые страшные раны, шла рядом и крепко держала мужа за руку, когда потерявшего сознание Дэра несли вверх по лестнице. И все это время голова кружилась, Шарлотта растерянно пыталась ответить на вопросы, на которые не существовало ответов. Как можно выжить после такого взрыва? Как его сердце продолжает биться после такого кошмара? Как он вынесет потерю такого количества крови? Из горла вырвалось рыдание. Шарлотта посмотрела на изломанное тело, которое осторожно положили на кровать. Как она сможет жить без него?

Глава 15

Его жена — воплощение дьявола.

— Доброе утро, дорогой! Какой сегодня прелестный день, правда?

Ну да, у нее нет ни рогов, ни раздвоенных копыт, и от нее не пахнет серой, но Дэр не сомневался, что она прислужница сатаны, а может быть, и сам Темный Лорд.

— Ну, конечно, откуда тебе знать, что сегодня прелестный день, если ты сидишь тут в темноте. Я сейчас раздвину шторы и впущу солнце.

Ну кто, кроме дьявола, может получать столько удовольствия от его боли?

— Ты не съел завтрак. Дэр, ты должен есть, иначе как ты можешь поправиться?

Она ему улыбается, черт бы ее побрал, и ямочки так и сияют, пока она пытается умаслить его и заставить позавтракать.

Она все время упрашивает его сделать то или это. А он не хочет, чтобы его упрашивали, он хочет, чтобы его оставили в покое. В темноте. И чтобы никаких ярких синих глаз, напоминающих, как много он потерял.

Он хочет умереть.

— Дэр? Я кое-что для тебя сделала.

Он закрыл глаза… глаз и затаил дыхание. Если он притворится, что спит, может быть, она оставит его в покое. Раньше это получалось. Пару раз. Впрочем, не в последнее время.

— Вот, смотри! Новая повязка на глаз. Тебе нравится?

Перед его лицом заколыхался воздух, кто-то чем-то махал… чем-то, размером и формой напоминающим глазную повязку.

Повязку, которая необходима ему, чтобы прикрывать зияющую дыру в голове, там, где раньше был правый глаз.

— Не так-то просто было вышить цвета твоего пледа, но мне удалось, и я думаю, что эффект просто потрясающий.

Вот он сидит — одноглазый, весь в шрамах, правая рука безвольно болтается — не человек, а полная развалина. Бесполезный, вот он теперь какой. Нет, не бесполезный — жалкий. Он жалкий и бесполезный калека.

— Спорран, как мне кажется, добавляет сюда особенное изящество.

Жалкий, презренный, бывший человек, теперь годный только на то, чтобы сидеть в темноте, занимать место, поглощать пищу, которой можно найти более достойное применение, отдать ее другим, уважаемым людям, тем, кто не разрушил свою жизнь и жизнь своей жены… спорран?

Дэр открыл глаз.

— Ты вышила спорран на глазной повязке? Шарлотта опустилась рядом с ним на колени, положив ладонь ему на ногу. В руке она держала красную глазную повязку, вышитую таким образом, что она напоминала миниатюрный килт в комплекте со спорраном. Должно быть, трудилась над ней долгие часы.

— Отдай ее кому-нибудь другому, — услышал Дэр свой мрачный голос. — Я ее не заслуживаю.

— Не говори глупостей. Я не знаю другого Макгрегора, которому требуется глазная повязка.

Шарлотта снова сверкнула своими проклятыми ямочками. Ее рука сжала его колено, и в ноге внезапно вспыхнуло тепло, устремившись прямо к паху.

Вот и еще одно, в чем он ее разочарует. Она хочет детей. Ей нравились их развлечения в постели. А теперь она прикована к нему на всю жизнь, к жалкому образчику человека, который не сможет удовлетворить даже самых примитивных ее желаний. Будь у него хоть немного чести, он бы приставил пистолет к голове и прекратил все мучения.

— Оставь меня, — буркнул Дэр, откидываясь на спинку кресла и закрывая свой единственный глаз.

— Что ты сказал?

— Оставь меня! — заорал он, открыв глаз и гневно глядя на нее. Шарлотта внимательно посмотрела на него, подалась вперед так, что грудью прижалась к его паху, и провела пальцами по уродливому шраму на правой стороне лица.

— У тебя что-то болит?

Дэр с удивлением отметил, что у него возникла эрекция. Он-то был уверен, что больше на это не способен, но тепло ее мягких грудей, прижимающихся к нему, и слабый аромат лаванды, дразнящий нос, и чувственное скольжение пальцев по лицу подействовали на него так мощно, как не действовало ничто за целый месяц, прошедший после несчастного случая.

— Ничего не болит, — хрипло ответил он. В груди возрождалась надежда. Если он сможет спать с женой, то от него будет хоть какая-то польза. Он сможет дать ей детей, дать хоть что-то, чтобы она смогла смириться с адом, в который он ее затащил.

Шарлотта больше не смотрела на его раны, теперь с жадностью, выдававшей ее желание, она смотрела на его губы. В груди Дэра разгорался жар. Он наклонился, чтобы пленить ее губы, чтобы снова ощутить ее вкус, чтобы погрузиться в теплую гавань ее рта. Он обнял Шарлотту за талию, притянул к себе, а другую руку хотел положить на затылок, запрокинуть назад ее голову, глядя на приоткрывшиеся губы, манившие…

Дэр с омерзением посмотрел на свою правую руку. Она безвольно болталась сбоку, не желая подчиняться приказу запустить пальцы в золотистые кудри Шарлотты. Свинцовый вес — он даже поднять ее не может, чтобы обнять жену.

— Дэр?

Дэр убрал левую руку с ее талии и обмяк в кресле, закрыв глаз, чтобы не видеть на ее лице разочарования и, что еще хуже, жалости.

— Дэр? Я сделала что-то не так?

Какой жалкий конец! В душе взметнулось отчаяние — Дэр понял, что даже если бы он сумел заставить свою раненую руку шевелиться, он все равно не смог бы доставить удовольствие жене. Ни одна женщина в здравом уме не захочет, чтобы к ней прикасалась такая презренная пародия на человека.

— Дорогой, я понимаю, ты досадуешь, что еще не вернулись силы к твоей руке, но доктор Милтон обещает, что если ты будешь упражняться, то сумеешь восстановить утраченные движения. Хочешь сделать несколько упражнений прямо сейчас? А потом я с радостью сяду к тебе на колени и поцелую тебя.

Он только дурачит себя, думая, что все может быть по-другому.

— Оставь меня в покое, Шарлотта.

— Но, Дэр…

— Убирайся отсюда! Почему ты непременно должна суетиться вокруг меня?

— Но я хочу помочь…

— А я хочу только одного — чтобы тебя тут не было!

Он говорил обидные слова, стремясь причинить боль, говорил жестоко, потому что знал — это единственный способ прогнать ее. Дэр искренне надеялся, что она огрызнется в ответ, кинет жесткие слова в его изуродованное шрамами лицо, рыдая, выскочит из комнаты. И никак не ожидал, что она прижмется к нему и нежно поцелует в губы.

— Я люблю тебя, Дэр. И всегда буду любить.

Он плотно зажмурил глаз, чтобы из него не потекли слезы, вызванные ее словами, и затаил дыхание, дожидаясь, когда за ней закроется дверь. Когда замок мягко щелкнул, Дэр снова вздохнул и тупо уставился на ковер под ногами.

Чего он точно не выдержит — так это если она увидит, как он плачет.

— Я вернулась, Бэтсфоум.

— Я вижу, миледи. Как там мистер Кроуч?

Шарлотта сняла жакет.

— Немного расстроен тем, что пришлось отложить мой план отвлечения общества. Ну, тот, со смертельным унижением леди Бриндли. Но он согласен, что пока у меня есть куда более важные заботы, чем беспокойство о том, что скажут люди. Визит к доктору Милтону был менее приятным. Аласдэр поел?

— К сожалению, нет, миледи.

Шарлотта перестала снимать перчатки и внимательно посмотрела на дворецкого. В последние четыре недели его привычный страдальческий вид исчез, словно уход за тяжело раненным хозяином избавил его от погружения в себя. Бэтсфоум так же усердно, как и сама Шарлотта, пытался спасти Дэра в эти тяжелые недели. Они сменяли друг друга, чтобы, пока один сидит с Дэром и следит, чтобы тот не сгорел от лихорадки, второй мог хоть немного поспать. Битва была долгой и мучительной, но спустя две недели они отпраздновали первую победу — жар спал, и Дэр быстро начал восстанавливать силы.