Тень демона (ЛП)

Хотя, надо признать, у меня на кухне было жутко тихо: обычно она заполнена громкими голосами гомонящих пикси. Положив еще одно печенье на пустой противень, я снова взглянула на туманную стену. На ней появилось темное пятно около восьми дюймов в высоту и несколько дюймов в ширину на уровне груди. Я прищурилась, пытаясь понять, приближается ли фигура.

«Кистен?», — подумала я, и силуэт принял мужские очертания, подрагивая как мираж в пустыне, но плечи были широковаты для Кистена.

Может, это Дженкс? Но не было и следа пиксиной пыльцы. И, кроме того, Дженкс не такой высокий. Силуэт медленно приближался, покачивая руками при ходьбе. Внезапно став цветным, он шагнул на кухню.

— Трент? — спросила я удивлено, когда он смахнул с себя туман. В черных брюках и легкой рубашке с коротким рукавом, такой опрятный, яркий и немного потерянный, он выглядел обновленным и собранным.

— Не совсем, — сказал он, и я стерла муку с рук о передник, не совсем понимая, что он говорит. — Ну, типа того, — поправился он и пожал плечами. — Это ты скажи мне, ведь я плод твоего подсознания.

От удивления я приоткрыла рот и снова взглянула на несуществующие пол и потолок.

— Ты поместил мою душу в бутылку, — произнесла я, удивившись, что мне не страшно.

Трент присел на стол Айви и, наклонившись, отщипнул кусочек от идеального круга раскатанного теста, которое ожидало, пока его порежут формочкой.

— Я этого не делал. Я лишь плод твоего воображения. Это твой разум, а не мой, создает все вокруг, чтобы смягчить принятие реальности.

Нахмурившись, я внимательно уставилась на него.

— Так я могла вместо тебя представить Айви, стоящую посреди моей кухни? — спросила я, подумав о ней, и Трент тихо засмеялся, облизнув остатки теста с пальцев.

— Нет. Трент пытается дотянуться до тебя. Именно поэтому я здесь. Частички его сознания проникают сюда, но их недостаточно.

Но я уже знала все это, ведь он был частью моего подсознания и мог лишь озвучивать рассуждения, появлявшиеся в моей голове. Это был странный способ разговаривать.

Трент соскользнул со стола и, обойдя центральный стол, подошел ко мне. Он протянул руки, и я отпрянула, когда он оказался слишком близко.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — спросила я, оттолкнув его, и Трент отступил назад, опустив руки.

— Пытаюсь поцеловать тебя, — ответил он.

— Зачем? — бросила я раздраженно. Боже, сны всегда такие нелепые.

— Трент пытается вернуть твою душу в тело, — сказал Трент, выглядя слегка смущенно. — Но он не может этого сделать без твоего согласия.

Ах, да. Эльфийская магия. В ней используются убеждение и обман. Звучит правдоподобно.

— И поцелуй — это единственный способ выразить согласие? — поддразнила я, отступив так, чтобы стол оказался между нами. Пол стал видимым, он потемнел, и я заметила на нем царапины. Моя душа начинала сопоставлять факты.

— Эй, и сколько времени я тут пробыла? — спросила я, и Трент в ответ пожал плечами. Видимо, мое подсознание этого не знало.

Трент равнодушно повертел в руках формочку для печенья.

— Ты же хочешь выбраться отсюда, правда?

Я уставилась на него, стоящего посреди моей кухни, и задумалась, действительно ли он так хорош или это мое подсознание добавляет ему сексуальной привлекательности.

— Да, — сказала я, подойдя ближе.

Он вручил мне лопатку.

— Мы должны работать вместе.

Думаю, он имел в виду — выпечь еще печенья. Я приподняла лопаткой вырезанную фигурку и переложила ее на противень.

— Я хочу выбраться отсюда. Разве этого недостаточно?

Второе печенье оказалось на противне рядом с первым, и я удивленно приподняла брови. На этот раз первое печенье не исчезло.

— Теперь ты начала понимать, — произнес Трент, а потом, казалось, вздрогнул. — Ты пробыла здесь три дня, — сказал он, его облик перестал быть опрятным и потерянным, он стал измученным. Рука, которой он вырезал печенье, распухла, и на ней не хватало двух пальцев, на их месте была белая повязка. Это не я представила его таким. Что-то вторгалось снаружи и воздействовало на меня.

— Трент? — окликнула я и испуганно отступила назад, когда он стал оседать. Его глаза выглядели покрасневшими от усталости, а волосы торчали в беспорядке. На нем все еще были черные брюки и черная рубашка, но они стали помятыми, как будто он не снимал их несколько дней.

— Да, — сказал он, его взгляд переместился к потолку. — Это я.

Было не похоже, чтобы я все еще разговаривала со своим подсознанием. Я отложила лопатку, и на место легкого испуга пришел страх.

— Что происходит?

Он перевел взгляд на меня, и я обхватила себя руками.

— Я пытаюсь вытащить тебя отсюда, но столкнулся с неожиданным препятствием.

— Ты же говорил, что сможешь сделать это! — воскликнула я, и он вздохнул, на лице смешались раздражение и стыд. — О Боже, мое тело мертво? — пискнула я, и эльф покачал головой, протестующе подняв руку.

— С твоим телом все в порядке, — сказал он, посмотрев на свою руку и на недостающие пальцы. — Оно находится в отдельной комнате, и я сижу прямо рядом с ним. Просто…

Дурное предчувствие усилилось.

— Что? — спросила я резко.

Он посмотрел на меня, скорчившись, как будто испытывал отвращение.

— Это очень старые чары, — начал он. — У меня не было выбора. Ты умирала. Рядом со мной был лишь перепуганный молодой горгулья и древние тексты, с которыми я забавлялся. Я изучал их прошлые шесть месяцев, пытаясь отделить правду от, мм, вымыслов.

— Так в чем проблема, Трент? — спросила я. Я ощущала его запах, что-то вроде кислого вина, возможно, с примесью уксуса.

— Мм-м, думаю, поможет, если ты поцелуешь меня, — сказал он, не столько смущенно, сколько раздраженно.

Я отступила назад.

— Не поняла?

Он отвернулся и вырезал еще одно печенье.

— Ну, знаешь… Поцелуй, который разрушит чары и пробудит, мм, девушку? Это же эльфийская магия. Как еще можно это понять?

— Стоп! Подожди! — воскликнула я, когда до меня дошло. — Ты говоришь о поцелуе возлюбленного? Это не сработает! Я не люблю тебя!

Он нахмурился, когда увидел, что его печенье исчезло с противня, а мои два остались на месте.

— Это необязательно должен быть поцелуй возлюбленного, — сказал он. — Просто кто-то пытался приукрасить историю. Но это должен быть настоящий поцелуй, — почти рассердившись, он неуклюже сжал формочку оставшимися пальцами и отвернулся от меня. — Да, Боже мой, Рэйчел. Неужели я настолько противен тебе, что ты не сможешь вынести один поцелуй ради спасения своей жизни?

— Нет, — сказала я, застигнутая врасплох. — Но я не люблю тебя и не смогу притвориться. — Не смогу? Нет, не смогу. Я уверена в этом.

Он вздохнул, задержав дыхание, как будто три секунды раздумывал об этом.

— Хорошо, — решился он, отдавая мне лопатку. — Хорошо. Так, если ты просто поцелуешь меня, мы выберемся отсюда.

Я взяла протянутую лопатку, подошла ближе и положила третье печенье на противень.

— Значит, просто поцеловать тебя, да? — переспросила я, и он вздохнул.

— Мы в твоем подсознании, — сказал он. — Никто никогда не узнает. Кроме нас, — наши глаза встретились, и в его взгляде появилась самодовольная ухмылка. — Ты ведь проделывала это в своих мечтах еще с того времени, как тебе было десять.

Я нахмурилась и положила на противень четвертое печенье.

— Неправда. И вообще, повзрослей уже.

Он отложил формочку и ожидающе уставился на меня. Внутри меня закружились возбуждение и предвкушение. Поцеловать Трента? Ладно, может, подобная мысль и посещала меня раз или два, но она всегда была вызвана лишь любопытством. Ведь он хорошо выглядит, несмотря на щетину и сильную усталость. Но я бы ни за что… в смысле, это же Трент, и я ненавижу его. Ладно, больше не ненавижу, но поцеловать?…

«Прекрати уже, Рэйчел», — подумала я, вытерев руки о передник и повернувшись к нему.

Он оказался слишком близко, и я задрожала, когда он обнял меня за талию.