Страница 113 из 124
Уязвима. Так же сказал и Ал. Дальше я не слушала, ведь все, что у меня было, либо досталось мне при рождении, либо было подарено отцом Трента — благодаря его вмешательству я выжила. И мельком глянув на Ку’Сокса, я возненавидела его за то, что он считал, будто обладает надо мной властью лишь потому, что сильнее. Моя сила воли окрепла. Мне не нужен этот чертов коллектив. Я проклятая Ковеном демоница.
Не подозревая о моих мыслях, Ку’Сокс протянул руку и снова схватил меня за запястье. К его радости я попробовала слегка посопротивляться. Демон подтянул меня ближе.
— И что, никаких долгих монологов? — язвительно спросила я, и его лицо стало еще более высокомерным.
— Нет, — отрезал он, поднимаясь, чтобы иметь преимущество. — Когда я вижу змею, я отрезаю ей голову и забываю про нее. Конечно, предварительно высосав из нее весь яд для себя.
Я заерзала, пытаясь уклониться от второй протянутой ко мне руки, и он растопырил пальцы. Они были покрыты его черной аурой, которая искрилась по краям, и я очень не хотела, чтобы он коснулся меня. Но, радостно гикнув, он резко вдавил руку мне в лицо, вталкивая в меня свою волю.
У меня перехватило дыхание, когда он вдруг оказался в моей голове, заняв пространство намного жестче и грубее, чем Ал когда-либо пытался. Сердце забилось быстро, и все мысли о борьбе испарились. Власть. Она у него была. Он был ею. У него не было моральных устоев. Его душа была пуста. И он был доволен тем, что он такой, он был уверен, что никто не сможет его остановить. Он демон, ходящий под солнцем, который, как и я, не был рожден рабом в Безвременье. Он мог смотреть на солнце, и оно давало ему силу. И он хотел моей смерти.
Только вот я не демон, а демоница, и эта дополнительная Х-хромосома спасет мне жизнь.
«Вот же глупый сукин сын», — подумала я, схватив его тонкую душу за короткие волоски, и с бессердечным безразличием втянула ее в себя.
«Нет!» Напористый сексуальный жар Ку’Сокса сменился страхом. И его сила внезапно стала ничем, когда моя душа поглотила его, оторвав от всего, оставив лишь воспоминание о жизни.
«Si peccabas, poenam meres!», — подумала я, удерживая его в себе, и, колючие частички проклятья поднялись во мне и устремились к нему, как железная стружка к магниту. Он взвыл от ярости, но я закричала ему: «Я проклинаю тебя, Ку’Сокс, быть привязанным к Безвременью, проклинаю находиться там и днем, и ночью, навсегда связанным законами демона! Facilis descensus Tartaros!»
«Я убью тебя, проклятый суккуб!», — взвыл Ку’Сокс, почувствовав, как проклятие отделилось от меня и обосновалось в нем. Я демоница и могу удерживать чужую душу, даже такую отвратительную, как у Ку’Сокса. И пока мы здесь, я могу передать ему проклятье, с коллективом или без него. Встроить его в каждую клетку ДНК. Даже если он изменит облик, проклятье все равно останется с ним. Навсегда.
В меня врезался тяжелый кулак, и я свалилась с демона, разорвав нашу связь. Асфальт ударил мне в спину, и меня ослепило солнце. Я заморгала, пытаясь понять, что произошло. Я лежала на спине, уставившись на солнце. И у меня ныла челюсть.
— Забери его! Забери его! — требовал Ку’Сокс. Я приподнялась на локтях и увидела, что демон стоит рядом со мной, и состояние его близко к панике.
Я посмотрела на свою кровоточащую руку и снова на Ку’Сокса. Его лицо было освещено солнцем, позади него шумел океан, а в небе летали птицы.
— Ты проиграл, Ку’Сокс, — сказала я, тяжело дыша и улыбаясь. — Я изгоняю тебя. Убирайся из моей реальности.
— Нет! — закричал он, набрасываясь на меня.
Я вытянула руки, чтобы оттолкнуть его, но как только его тело упало на меня, нас затянула линия. Он забрал меня с собой!
«Дерьмо», — подумала я, барахтаясь и пытаясь приспособить себя. Мой пузырь окружил нас обоих, и я сжалась от боли. Багровая ярость, напоминающая удушливый запах разлагающегося трупа, сочилась из его разума и образовывала облака агонии и ненависти. Он притянул меня и схватил мое сознание; я почувствовала, как моя душа задрожала от боли, когда он окутал ее огнем.
«Забери его! — потребовал демон. — Или я убью тебя прямо здесь!»
«А ты попробуй», — подумала я и закричала, когда он стал рвать на клочки мои воспоминания. Я мельком увидела кусочки своей жизни — он сжигал их и втягивал в себя. Голубоглазый тигр в зоопарке, медленно идущий ко мне, как будто он способен пройти сквозь стекло — и воспоминание исчезло. День рождения в больнице, он стоит на заднем плане, я задуваю свечи и загадываю хоть один день не болеть — тоже исчезло. Ку’Сокс нашел самые счастливые мои мысли и съел их — одну за другой. Он съел мою душу.
«Забери его, — зарычал он, кромсая меня, обдирая меня до костей. — Забери его, или мы вместе умрем здесь».
«Как пожелаешь», — подумала я мрачно и пробила дыру в своем защитном пузыре.
Бесконечность закричала на нас, и он отпустил мой разум, отодвигаясь от меня, пока мы барахтались. Боль, не похожая ни на какую другую, разрывала наши души. Эта изощренная агония напоминала песнь ангелов при сотворении мира, и, взрываясь, понятие бесконечности влилось в этот мир, обдирая мою ауру по кусочкам, слой за слоем. Я изо всех сил пытался удержать себя цельной.
Рев демонов потерялся в ближайшей линии, разносясь эхом, это были их голоса в момент смерти. «Надо выбраться!», — завопила душа Ку’Сокса, и я ухватилась за нее как за общую мысль в пустоте, заполненной болью. Он пытался удержать свою ауру и проигрывал. Он не мог выбраться из линии, он был уже мертв. Обладая всей этой силой, он не любил и не мог настраивать свою ауру под другую, отдавать всего себя, доверяться. И внезапно меня ударило осознанием, что только демоны, способные любить, выжили.
«Ал», — подумала я. К моему потрясению, этой мысли оказалось достаточно, чтобы наладить соединение. Мерцающий свет проник в черноту боли, и Ку’Сокс вцепился в мою ауру, сжав со всех сил, пока воспоминания не потекли из нее, как слезы. «Я открываю линию», — подумала я. Ку’Сокс начал бороться, стремясь пройти через дыру, и уперся в барьер, который не мог видеть.
«Я открываю линию! — подумала я более пронзительно. — Я спасу тебе жизнь, Ку’Сокс. Запомни это!»
«Я убью тебя! — закричал он, как будто он дал обет. — Ты труп. Покойница!»
«Я тоже желаю тебе скорой смерти, — согласилась я. — Ты оставишь в покое меня и тех, кто мне дорог, раз и навсегда! — потребовала я, частички меня улетали в сторону, искрящиеся в пустоте пятнышки мыслей. — Пообещай мне, или я оставлю тебя умирать здесь!»
«Ты труп, — зарыдал он, его слова звучали обещанием, а не угрозой, и он сдался, когда его душа загорелась. — Ты мертва для меня. Ты и твои близкие будут в безопасности».
Я начала менять его ауру, чтобы она соответствовала ауре Ала, и жесткая мысль, непроизнесенный звук ударил нас, и никем ранее невиданные цвета ослепили нас. «Отлично, — подумала я свирепо. — Потому что если ты посмеешь тронуть того, кто мне дорог, я найду тебя. А потом закину сюда обратно умирать вместе с остальными».
Я почувствовала покалывание, когда линия снова открылась, и он скользнул в ту сторону, проскочив в нее, и она захлопнулась за ним, как ловушка.
Он ушел. Теперь я одна корчилась от боли, пытаясь наскрести достаточно воспоминаний, чтобы настроить свою собственную ауру. Я должна выбраться прежде, чем меня измельчит вничто. Я не пойду к Алу, который сейчас играется с Ку’Соксом.
В сознании всплыли воспоминания о тех, кто мне дорог. Дженкс, смеющийся надо мной, уперев руки в бока, пока солнце освещает его волосы. Нежная улыбка Айви, которую она позволяла себе, когда думала, что ее никто не видит. Трент, любовь у него на лице, когда он смотрит на свою дочь, и выразительное изящество, когда он сидит на лошади, окруженный лаем собак и лунным светом. И Пирс — единственная горьковатая мысль о том, что я больше никогда не почувствую его прикосновение, не услышу его тихое дыхание, лежа с ним рядом. Я не могла себе этого позволить, а он все равно продолжал любить меня.