Ляля

   Собрав все найденные документы в папку, которая нашлась тут же, я решила выбраться через окно кабинета. Но только стоило мне прикоснуться к ручке на оконной раме, как меня пронзило острое чувство опасности. Прислушалась к своим ощущениям. Что же меня остановило? И тут мой взгляд упал на часы. Такие огромные, с маятником. Девять часов утра. Солнце взошло. А спешить надо.

   И словно в подтверждение выражения ″Беда не приходит одна″ в дверном замке заскрежетал ключ. В коридоре находилось двое вампиров, одним из которых был Воин. Пробежавшись взглядом по помещению, к сожалению, не нашла укромного уголка чтобы спрятаться.

   А дальше немая сцена. Застывшая у окна я и замершие в дверном проеме удивленные вампиры. Действовала я не думая, правда, выбора у меня не было. Толкнула окно, открывая его и одновременно превращаясь в дымку солнечные лучи, успевшие попасть на кожу, нанесли свой вред. Запахло горелым. Сзади послышались крики боли. значит, не только я одна пострадала.

   Сохранять форму дымки и удерживать папку с документами было очень трудно. Немного не долетев до места, где оставила машину, я рухнула на землю с высоты четырех метров. Тень деревьев немного укрыла меня от солнца, но ожогов прибавилось. Пострадали руки и лицо. Я чувствовала как кожа на лице покрывается пузырями, лопается и слезает. Но несмотря на невыносимую боль, мне удалось доползти и забраться в автомобиль. В салоне машины стало легче: лучи не проникали внутрь и не раздражали дальше мои ожоги. Не послушными пальцами я повернула ключ зажигания и двинулась в обратную дорогу.

   Спустя несколько часов меньшие ожоги немного затянулись, но большие сочились кровью и болели. Перед глазами все расплывалось. Ехать было трудно, но я упорно продолжала свой путь. Ведь я должна. От этого зависит жизнь Макса... и будущее человечества. Как бы пафосно это не звучало.

   В какой-то момент мое сознание ускользнуло в темноту, сделав мне на прощание ручкой. Очнулась я от того, что стало холодно и мокро. Оказывается, потеряв сознание, я слетела с моста в реку и сейчас автомобиль медленно погружался в воду. ″Простите, гражданин Барбарискин, но машину свою Вы больше не увидете″. Соприкосновение воды к ожогам заставило меня зашипеть от боли. Разбив лобовое стекло ногой и зажав зубами папку, кое-как выбралась из тонущей машины. Солнце уже почти село, да и меня укрывала тень, так что я больше не пострадала. На мосту начали собираться люди. Они громко разговаривали, обсуждая происшествие. Кто-то вызвал скорую помощь. ″Нужно уходить...″

   Добравшись до берега, побежала. Карту местности я изучила еще перед своим путешествием и с ориентированием на местности у меня проблем не было, так что вычислить направление, в котором находился дом Даркэ, не было трудным. Труднее было держаться и не потерять сознание.

   И вот, наконец-то, дом Итана...

   Собрала последние крупицы силы и в форме дымки пробралась внутрь.

   Успешно проскользнула мимо первого поста охраны...

   Мимо второго.

   И вот тот самый зал...

   Суд уже был в самом разгаре. Виктор провозглашал свою обвинительную речь против Макса и Элизабет. Вампиршу обвиняли в покушении на убийство Димитрия Арр-Найтэ и его донора Маргариту Доллину. Сестренка стояла под одной из стен зала, в объятиях Димитрия. Рядом с Ритой стояла Эва. Слишком близко... Вампирша немного отстранилась от сестрички. Всего на мгновение, но этого хватило, чтобы заметить блеск стали клинка.

   Зависнув под самым потолком и стараясь удерживать документы, я выжидала удачного момента. Потому что просто появиться и сказать: ″Здрасьте, а вот и я!″ не слишком удачный вариант. Если я не хочу быстрой и безболезненной смерти, конечно.

   ″Ляля″, − тихо, едва слышно, на выдохе.

   Макс... Он всего лишь мимолетно взглянул вверх. Знает, где я...

   Он выглядел измученным. Бледный, под глазами темные круги. Словно эти два дня он не ел. Скорее всего, так и было. А еще. Его держали под ментальным контролем. И... пытали

   − Максимилианус Арр-Найтэ, Вы признаетесь виновным в убийстве Старейшины Итана Даркэ. Наказание: смерть, − произнес один из Судей, поднявшись из-за стола, за которым сидел. - Приговор будет исполнен немедленно.

   − Нет! - выкрикнула, утратив контроль над формой дымки и превратившись. Документы шлепнулись на пол, а вместе с ними вниз упала и я. Прямо к ногам Макса.

   Дальнейшие события остались для меня загадкой. Сознание в очередной раз ускользнуло в темноту.

   Надеюсь у меня все получилось...

  ЭПИЛОГ

   Без сознания я пробыла две недели. Все ожоги не исцелились, но было не так страшно смотреть в зеркало. Первым что, точнее кого, я увидела, когда очнулась, был Макс. Он-то мне и рассказал обо всем, что я пропустила.

   После моего феерического появления-падения поднялась суматоха. Виктор начал требовать чтобы меня схватили и казнили. Немедленно. Несколько Старейшин были полностью согласны с Аруэ, другие же, наоборот, требовали детальней рассмотреть данный вопрос. А все потому что я Воин. А еще один Воин лишним не бывает. Вот так они и продолжали бы спорить, если бы Алекс не привлек всеобщее внимание. Вампир первым бросился к папке с документами. Рассмотрел и передал остальным Судьям. Виктор, наверное, понял, что дело пахнет жареным и попытался убежать. Но разве можно убежать от восьми Судей? Вопрос риторический. Аруэ схватили и казнили на следующий день. Та же участь постигла и Миреллу. А вот Эве удалось убежать, но, думаю, это не надолго. Вампирша успела ранить Риту. Макс заверил меня, что жизни сестренки больше ничего не угрожает, но увидеть ее смогу только через год. И все, больше ничего не сказал. Лишь после моей двухминутной истерики и попыток встать с кровати, Макс соизволил объяснить. Ранение Риты было смертельным. Димитрий обратил сестричку, спасая ее. Это вызвало гневные возмущения Старейшин, ведь младший Арр-Найтэ нарушил закон. На защиту Риты стал Алекс и большая часть Судей. Было решено пересмотреть закон об Обращенных. Рита этот год будет находиться под строгим наблюдением и если научится себя контролировать, то ей разрешат жить. То, что я когда-то тоже была человеком и непосредственно связана с Ритой, осталось тайной.

   Причина страстного рвения Виктора поработить людей оказалась простой. Семью Аруэ; жену и сына, убили во время не безызвестной ″охоты на ведьм″. Люди ворвались в дом вампиров, когда те еще спали. Всех троих пытали и держали под солнечными лучами. Жену Виктора через три дня сожгли на костре. Сына еще долго мучили. Его держали в клетке на центральной площади города. Любой желающий мог прийти и посмотреть на необыкновенного ″уродца″. Мальчик, которому было восемь лет отроду, умирал медленно от ран нанесенных солнцем и голода, пока один из стражей не сжалился над мучениями ребенка и не убил его. Самого же Виктора держали в подвале. Его тоже мучили голодом, чтобы вампир был слабым и не мог сопротивляться. На нем проводили опыты, какие именно, не знает никто. Старейшины, узнав о беде случившейся с семьей Аруэ, послали на подмогу Воинов. Виктора спасли, но помощь пришла слишком поздно. Аруэ не мстил убийцам своей семьи, чем удивил остальных вампиров. Он замкнулся в себе, постоянно в своих мыслях. И да, он придумал, действительно страшную месть. Не убийцам, а всему роду человеческому. Поработить, сломать, покорить, сделать из людей то, чем по мнению вампира они были всегда: едой. И день за днем, из года в год Виктор воплощал свой план в жизнь. Мне в какой-то степени даже стало жалко вампира.

   Наследников у рода Аруэ не осталось. Место Старейшины было решено отдать Димитрию, как единственному ″свободному″.

   Элизабет была благополучно возвращена на ″роль″ жены Маркуса, чему он не слишком обрадовался.

   А мы с Максом? У нас все хорошо. Он все так же мной ″играет″: решает что для меня лучше, когда и что мне делать, подбирает доноров, ревнует к любому, кому соизволю улыбнуться, купает меня и одевает. Иногда это раздражает до зубного скрежета и я готова покусать Макса или удавить... или мечом покрошить. Но... Но понимаю, что всем этим, он показывает, что я принадлежу ему: телом и душой. Он не говорит слов любви, но мне и так понятны его чувства. Не зря же я - Воин. А заветное ″Я тебя люблю″ подожду. Когда-нибудь Макс решится на чистосердечное признание, а время у нас есть. Много-много времени...