Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 130 из 137

Надо просить правительство о лишении П. советского гражданства.

Идут слухи, что Пастернак отказался от Нобелевской премии, но мы ничего не знаем. За границей опубликовали его заявление: «В связи с реакцией советского общества я вынужден отказаться от премии…»

Л.Ошанин. Пастернак был под наблюдением наших врагов. Присуждение ему Нобелевской премии — тонкий расчетливый удар. Когда в 1945 году вручали медали «За доблестный труд в Отечественной войне», пригласили и его для награждения. А он: «Ах, медаль… Я пришлю, может быть, сына…» Андроников много часов ходил вокруг него, чтобы тот подписал Стокгольмское воззвание. Я называю его внутренним эмигрантом…А ведь было, что вдруг писал он несколько настоящих слов о Ленине.

Корнелий Зелинский. Я внимательно, с карандашом в руках прочитал «Д.Ж.» и почувствовал себя оплеванным. Масса религиозной писанины. Я ценил Пастернака как художника-поэта. На Западе имя П. — синоним холодной войны. Его портрет печатают рядом с портретом другого предателя — Чан Кай-ши. Присуждение Нобелевской премии Пастернаку — атомная литературная бомба. Удар в лицо советскому правительству. В Неаполе было собрание 400 писателей из 22 государств. Никто не произнес имени Пастернака, это все равно, что неприличный звук в обществе. Виновно его окружение. Оно создало культ его личности. В свое время за мою критику Пастернака («Поэзия — чувство современности») В. В. Иванов перестал подавать мне руку. Я говорю: «Иди, получай там свои 30 серебреников. Ты нам не нужен».

Герасимова Вал. Я, как бывшая комсомолка, не могу простить сцены стрельбы д-ра Ж. по дереву вместо врага. Это доктор Мертваго, а не Живаго. Цвет интеллигенции не он, а Макаренко, Тимирязев…

Виктор Перцов. Негодование не улеглось, хотя прошла уже неделя. В «Тезисах» Пастернака меня поразила одна вещь. Он считает смягчающим обстоятельством то, что своего «Д.Ж.» писал одновременно с Дудинцевым. Но это разные вещи! Я встречал Пастернака в обществе Маяковского. Я не курил ему фимиам, но и не думал о низости. Кроме особо гурмански настроенных молодых людей, Пастернака никто не читает. Поэтическое кредо П. — «80 тысяч верст вокруг себя». В молодые годы я опубликовал статью о Пастернаке («Вымышленная фигура»), чем вызвал гнев Асеева, Шкловского. Это подлая фигура. Свою автобиографию П. опубликовал в Париже. Более гнусного, чем он написал о Маяковском, я не знаю. Он написал Сталину письмо, в котором благодарит за эпитет, данный Маяковскому Сталиным — «лучший, талантливейший поэт нашей эпохи». Что делать с господином Пастернаком? Он свободен от нашего общества, но от «того» общества не свободен. И пусть он отправляется туда. Я не могу себе представить, чтобы у меня осталось соседство с Пастернаком. Нельзя, чтобы он попал в перепись населения СССР. Мы поздно опубликовали письмо редакции «Нового мира». Давайте по-настоящему хорошо работать!

Безыменский. Сегодня длинный спор о Пастернаке кончился. Еще в 34 году группа пролетарских писателей давала бои Бухарину, сказавшему, что надо ориентироваться на Пастернака. Теперь Пастернак своим поганым романом поставил себя вне литературы и общества.

Софронов. Даже в Чили один писатель на перепутье сказал нам: «Странно вы ведете себя с Пастернаком. Ведь он ваш враг». (Говорит плохо, путаясь, не заканчивая фраз.)

С.Антонов. Размер премии 40–50 тысяч долларов. Нобель перевернулся бы в фобу, если бы узнал, кому пошли его деньги.

Б.Слуцкий. Шведская академия знает о нас только по ненавистной Полтавской битве и по еще более ненавистной Октябрьской революции. Премия Пастернаку дана ему из-за ненависти к нам.

Г.Николаева. Я принадлежу к тем людям, которые воспринимали и любили некоторые стороны творчества Пастернака — о природе, о Ленине. Я думала, что Пастернак найдет новый путь. «Д.Ж.» — плевок в народ. У меня теплилась надежда, что у него найдется мужество раскаяться…

Солоухин. Пастернак «там» будет нужен до тех пор, пока он у нас. Так же, как Югославия — пока она с нами, там она нужна. Очередная катастрофа с миллионершей, и Пастернак будет забыт. Это будет его самая главная казнь.

Б.Полевой. Антикоммунист забрался в коммунистический лагерь. Самый большой удар по коммунизму, крупнейший удар по советской культуре. Пастернак — это литературный Власов. (Показал и прочитал заголовки зарубежных газет.)

Смирнов. Поступило предложение прекратить прения. Хотели выступить следующие товарищи (зачитывает список, в начале — Дудинцев).

Голоса. Дайте Дудинцеву, и все.

Смирнов. Это недемократично.

Солоухин. Поддерживаю: дать слово Дудинцеву, ибо Пастернак в своем письме говорит о нем.

Смирнов возражает и объявляет голосование. Большинство — за прекращение прений.

Далее принимается резолюция, повторяющая постановление президиума правления СП.

СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ СССР

ПРАВЛЕНИЕ

№ 3142

25 ноября 1967 г.

Товарищу А.И.Солженицыну

Уважаемый Александр Исаевич!

В ходе заседания Секретариата правления Союза писателей СССР 22 сентября с.г., на котором обсуждались Ваши письма, наряду с резкой критикой Вашего поступка, товарищами высказывалась доброже

лательная мысль о том, что Вам необходимо иметь достаточную по времени возможность тщательно обдумать все, о чем говорилось на Секретариате, и уже затем выступить публично и определить Ваше отношение к антисоветской кампании, поднятой недружественной зарубежной пропагандой вокруг Вашего имени и Ваших писем. Прошло два месяца.

Секретариату хотелось бы знать, к какому решению Вы пришли.

С уважением К. Воронков по поручению Секретариата секретарь правления Союза писателей СССР

1.12.67.

Рязань.

В СЕКРЕТАРИАТ

СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ СССР

Из Вашего № 3142 от 25.11.67. я не могу понять:

1) Намеревается ли Секретариат защитить меня от непрерывной трехлетней (мягко было бы назвать ее «недружественной») клеветы у меня на родине? (Новые факты: 5.67 в Ленинграде в Доме прессы при многолюдном стечении слушателей главный редактор «Правды» Зимянин повторил надоевшую ложь, что я был в плену, а также нащупывал избитый прием против неугодных — объявить меня шизофреником, а лагерное прошлое — навязчивой идеей. Лекторы МГК выдвинули новые лживые версии о том, будто я «сколачивал в армии» то ли «пораженческую», то ли «террористическую» организацию. Непонятно, почему не увидела этого в деле Военная коллегия Верхсуда.)

2) Какие меры принял Секретариат, чтобы отменить незаконный запрет моих печатных произведений в библиотечном пользовании и цензурное распоряжение изымать мою фамилию из упоминаний в критических статьях? (В «Вопросах литературы» так поступили даже… в переводе японской статьи. В Пермском университете подвергнута санкциям группа студентов, пытавшихся обсуждать мои печатные произведения в своем научном сборнике.)

3) Хочет ли Секретариат предотвратить бесконтрольное появление «Ракового корпуса» за границей или он остается равнодушен к этой опасности? Делаются ли какие-нибудь шаги для печатания отрывков из повести в «Литературной газете», а всей повести — в «Новом мире»?

4) Нет ли у Секретариата намерения ходатайствовать перед правительством о присоединении нашей страны к международной конвенции об авторском праве? Тем самым наши авторы получили бы надежное средство защиты своих произведений от незаконных зарубежных изданий и бесстьщной коммерческой гонки переводов.

5) За прошедшие полгода от моего письма Съезду прекращено ли наконец распространение незаконного «издания» отрывков из моего архива и уничтожено ли это «издание»?

6) Какие меры принял Секретариат к возвращению мне изъятого архива и романа «В круге первом», кроме публичных заверений, что они уже якобы возвращены (секретарь Озеров, например)?