Долгая дорога домой

Лаура втянула голову и сразу поникла, но собралась с силами и ответила на отповедь:

– Ингур, прости меня за грубые слова, но мне никто не верит, что Ингар жив, поэтому я и сорвалась. Пожалуйста, не держи на меня зла.

Махнув рукой, Лаура пришпорила своего зорга и ускакала в сторону поселка.

Вскоре отряд Ингура въехал в посёлок, где его уже ждали – встречать своего князя собралась целая толпа народу. Мужчины сразу взяли лошадей под уздцы и помогли воинам спешиться. Две женщины буквально вынули из седла уставшую от многочасовой скачки Альфию и увели её в княжеские палаты, в которых Ингур совсем недавно отпраздновал новоселье. Другие женщины забрали корзины с детьми и унесли их следом за гвельфийкой. Ингура сразу окружили несколько командиров с докладами о положении дел, и вырваться ему удалось только через полчаса.

Выслушав подчинённых, князь отдал несколько приказов и направился к себе домой, чтобы узнать, как обстоят дела с детьми. Перед княжескими палатами собралась толпа любопытных, но в дом войти почему-то никто не решался. Ингур прошёл сквозь толпу, словно ледокол, расталкивая людей плечами, но стоило ему переступить порог, как он едва не споткнулся о лежащего поперёк порога зорга Лауры. Ингур хотел обойти зверя, но тот тихо зарычал, преграждая ему дорогу.

– Лаура! – закричал князь. – Убери отсюда своё чудовище, или я за себя не отвечаю!

Из одной из дверей высунулась головка Лауры, и девушка буквально зашипела на Ингура:

– Чего разорался? Дети едят, а ты их пугаешь!

– Зорга убери, а то я сейчас его зарублю к чёртовой матери! – снизил тон Ингур и взялся за рукоять меча.

– Ща-ас, зарубит он Царапку! – огрызнулась девушка. – Я ему только глазом моргну, и от тебя одни подмётки останутся! Не бесись, я сейчас дам ему понюхать пелёнки Стасика и Дэи, чтобы он их запомнил, и отпущу на охоту.

И девушка скрылась за дверью, но через минуту снова вышла в холл и подошла к зоргу. Следом за ней из комнаты выскочили малхусы и устроили весёлую кутерьму, играя в догонялки.

– Нюхай, Царапка! – приказала Лаура, тыкая в нос зорга пелёнкой. – Это запах Стасика, он мой братик, и ты должен его защищать, а это запах маленькой Дэи, моей сестрёнки. Я их люблю больше жизни, и если с ними что-то случится, то я умру от горя! Ты меня понял?

Зорг наклонил голову набок и внимательно посмотрел в глаза Лауры, затем обнюхал мокрые пелёнки и громко чихнул.

– Ну вот и хорошо, что ты всё понял, а теперь иди на охоту и чтобы никто чужой даже близко к посёлку не смог подкрасться! После охоты приходи на наше место, только никого не пугай.

Внимательно выслушав слова Лауры, Царапка обошёл Ингура и выскользнул за дверь. Во дворе раздались испуганные крики, но они быстро стихли.

– И за что же, Лаура, ты меня так не любишь? Я к тебе и так и эдак, а ты всё время злая, как твой зорг, – спросил девушку Ингур.

– А ты больше по девкам шастай и дома не ночуй. Князь называется, а у самого только одно в голове. Добегаешься, я лично тебе все причиндалы поотрываю!

Ингар удивлённо посмотрел на Лауру:

– А какое тебе до этого дело? Ты мне не жена и не невеста, чтобы указывать, где мне ночевать! Ты ещё маленькая, и тебе рано в такие вопросы вмешиваться.

– Быть Верховной магиней хуманов – не маленькая, афров в одиночку по лесам гонять – не маленькая, а в невесты – маленькая. Я уже через полтора года смогу себе жениха выбрать и выйти замуж, а тебе подождать трудно? – всплеснула руками Лаура и осеклась.

Ингур, услышав эти слова, даже задохнулся от неожиданности. Для него Лаура была любимой младшей сестрой, и он впервые взглянул на неё как на молоденькую девушку. Ингур хорошо помнил измученное смертельной болезнью маленькое существо с огромными глазами, которое вызывало в нём только жалость и сострадание. После того как Лаура выздоровела и Ингар улетел спасать тёмных эльфов, на Ингура обрушилась целая гора новых обязанностей и забот. Праздный юноша сразу превратился в князя целого народа, и об отдыхе пришлось практически забыть. Непрерывная стройка, походы к бункеру и заботы о новых членах клана хуманов, совместные с гвельфами вылазки в деревни афров, чтобы обезопасить дорогу в Кайтон, полностью поглотили его время. Ему толком и выспаться было некогда, но природа брала своё, и он изредка наведывался к двум вдовушкам, которые с удовольствием отдавали свои ласки молодому князю.

Сейчас у Ингура словно открылись глаза, и он увидел, как сильно изменилась Лаура. За прошедшие месяцы она выросла почти на целую голову, и её формы соблазнительно округлились. Из угловатого ребёнка она превратилась в очень красивую молодую девушку с огромными глазами и чёрной как смоль косой, которую одной рукой и обхватить было сложно. Эльфийская кровь явно давала о себе знать вытянутым овалом лица и слегка заострёнными ушами, но кожа у девушки была абсолютно белой. Ей было всего четырнадцать лет, но она уже обогнала по развитию многих своих ровесниц, которых Ингур встречал, бывая в Кайтоне.

Эталоном женской красоты для Ингура конечно же была Викана, но у него не лежала душа к эльфийкам, которые подавляли его своей холодной красотой и чопорностью. Он воспитывался на Тароне у отца Виканы князя Анхеля и знал гвельфов очень хорошо, поэтому временами сочувствовал брату, женившемуся на Викане. Ингур, став князем хуманов, прекрасно понимал, что холостой князь – это большая проблема для клана. Отсутствие наследника делало княжескую власть уязвимой, и он осознавал, что ему необходимо жениться, а после смерти брата проблема выбора невесты стала одной из первостепенных.

Ингур подспудно пытался найти себе невесту и поглядывал на девушек в Кайтоне или у арбов в Тадмуре, куда он ездил на переговоры с визирем Саадина, но всё безуспешно. Ни одна из встреченных красавиц не задела его сердца, а тем более не годилась в невесты князю. Сейчас же его словно дубиной по голове ударили, и он понял, насколько же был слеп и глуп.

Лаура, находившаяся постоянно рядом с ним, расцвела и через пару лет грозилась стать потрясающей красавицей, с которой на Геоне мало кто сможет соперничать в этом вопросе. Даже надменные гвельфийки выглядели рядом с ней как фарфоровые куклы. Хотя настоящие родители девушки были неизвестны, но явно по крови она была истинной высокородной, как и его брат Ингар. Юной Лауре, выходило, не было равных на Геоне по благородству происхождения, и любой из властителей мог только мечтать о такой жене. Оказалось, что у Ингура под боком растёт невеста, за которую скоро не одна голова слетит с плеч, а он как баран бегает по безотказным вдовушкам. Неожиданное признание Лауры мгновенно повернуло мысли Ингура в нужную сторону, и он хриплым голосом произнёс:

– Прости меня, пожалуйста, я дурак и слепец! Теперь, чтобы не расстраивать тебя, я буду ночевать только дома и ждать, сколько ты скажешь.

Лаура, услышав эти заверения, покраснела как рак и, чмокнув Ингура в щёку, убежала в комнату, где женщины устроили детскую комнату для детей Виканы. Князь хотел войти следом за ней, но маленькие малхусы с громким лаем буквально повисли на его штанах и не позволили это сделать. На лай из комнаты снова выглянула Лаура и сказала, что дети спят и лучше их не беспокоить. Ингур глубоко вздохнул и отправился на второй этаж своего дома, в котором неожиданно перестал быть хозяином.

Прошло больше суток после отъезда Ингура, а сердце у Лаэра было не на месте. Викана наконец пришла в себя, но была очень слаба и не могла вставать с постели. Фрейлины вынуждены были рассказать княгине о том, что детей увезли в Горное убежище к Ингуру и сейчас о них заботится Альфия. Викана немного поплакала, но согласилась с этим решением, понимая, что детям нужна кормилица. Лаэр собирался навестить Викану, но Лария убедила его, что лучше княгиню не беспокоить и дать ей возможность окрепнуть и успокоиться. Не допуская князя к Викане, фрейлина ссылалась на то, что княгиня, узнав об отъезде детей, едва смирилась с этим обстоятельством и не стоит бередить ей душу.