Страница 9 из 18
Марк попытался вспомнить бригаду советских стюардесс, которые прилетели сегодня. Но его пост был у стоек таможенного досмотра багажа, а русская команда прошла служебным ходом, там дежурил другой агент.
Тут рука Марка ощутила что-то твердое в кармане женского плащика, и он извлек из этого кармана длинный плотный конверт с эмблемой «Аэрофлота». Конверт не был запечатан, внутри его лежало несколько багажных бирок, какая-то «Ведомость» о получении 120 завтраков и 200 бутылок минеральной воды, таможенная декларация на имя Анны Журавиной и еще один конверт, поменьше — квадратный, почтовый и тоже незапечатанный. В этом конверте было письмо на листе линованной бумаги и блеклая полароидная фотография: юная девушка в форме советской стюардессы на фоне Эйфелевой башни. Письмо начиналось словами: «Дорогая мама! Хотела написать тебе из Амстердама, но девочки сказали, что почтовые марки здесь в пять раз дороже, чем в Нью-Йорке…»
Марк снова взглянул на фотографию. Чертовски симпатичная девочка! Блондинка, нежный овал простенького лица, открытая улыбка. Вернув письмо и фотку в конверт, он направился в здание вокзала, решая, куда же отдать этот плащ — в «Лост энд фаунд» или в «Аэрофлот»? Идти в «Аэрофлот» ему, агенту ФБР, конечно, нельзя, а додумается ли эта Анна Журавина обратиться в «Лост энд фаунд», неизвестно. Тем более что она наверняка только что уехала из аэропорта…
И чем ближе Марк подходил к стойке «Лост энд фаунд», тем меньше ему хотелось вот так, анонимно расстаться с этим плащом. В конце концов, случайное знакомство с русской стюардессой — разве не так начинаются шпионские романы? А вдруг ему удастся завербовать ее? Конечно, нужно доложить об этой идее боссу…
Марк остановился в двух шагах от «Лост энд фаунд», круто повернулся и пошел обратно. Звонить Роберту Хьюгу сейчас бессмысленно, сегодня суббота, и Роберта нет в офисе, он скорее всего в своем яхт-клубе.
Марк вел свой старенький, 1980 года, «форд мустанг» сначала по хайвэю «Ван Вик экспресс», потом по «Гранд централ» и все думал, как же быть. Ждать до понедельника нельзя, эта стюардесса скорее всего завтра улетит. Звонить Роберту домой или в яхт-клуб через голову субботнего дежурного по конторе он тоже не может. А докладывать дежурному, что он нашел плащ красивой советской стюардессы и под этим предлогом хочет встретиться с ней и завербовать ее… О нет! Дежурный или посмеется над ним, или… Или они отдадут эту операцию «кому-нибудь поопытнее», и — гуд-бай, русская «блонди»! Так что же делать? Черт возьми, надо было отдать этот плащ в «Лост энд фаунд» и не морочить себе голову! Но теперь с полпути возвращаться в аэропорт глупо! Может, выкинуть этот плащ? Выкинуть и забыть? Но в России такой плащ стоит не меньше месячной зарплаты этой девочки…
Не доезжая до аэропорта Ла-Гуардиа, Марк вильнул вправо и сошел со скоростной дороги на островок с телефонными аппаратами, тормознул у одного из свободных. В конце концов, у него кончился рабочий день, а что он делает после рабочего дня — это его личное дело! Разве не учили их в Виргинской школе ФБР проявлять инициативу в соответствии с обстоятельствами? И вообще хороший агент должен всегда иметь в запасе пару карт, о которых начальству неизвестно. Где он прочел это? У Лэдлэма или у Ле Карре?
Марк набрал 411 и спросил у оператора номер телефона гостиницы «Ист-Гейт тауэр» на 39-й улице. Он решил не впутывать свою контору в это дело. В «Ист-Гейт тауэр» «Аэрофлот» постоянно арендует несколько номеров для отдыха своих пилотов и стюардесс, и простой американец Марк хочет вернуть русской стюардессе потерянный ею плащ. Вот и все.
Однако, набрав половину телефонного номера «Ист-Гейт тауэр», Марк резко повесил трубку. Идиот! Что он делает? Ведь все телефонные разговоры русских в этой гостинице прослушиваются специальным оператором на Федерал-Плаза, именно на таких записях натаскивали их в русском сленге в Монтерейской лингвистической школе. Ну и устроил он себе ловушку!
Впрочем…
Он тронул машину и погнал в центр Манхэттена. Через двадцать минут он был на 39-й улице и в потоке машин проехал мимо «Ист-Гейт тауэр». Агентов наружного наблюдения своей фирмы он тут не заметил, да и вряд ли его контора ведет круглосуточное наблюдение за русскими стюардессами. Эти стюардессы скупают на Диленси-стрит дешевую косметику и чемоданами везут ее в Москву — вот и весь их бизнес в Нью-Йорке.
Однако на всякий случай он будет осторожен.
Марк проехал пять кварталов на запад и на углу Парк-авеню и 42-й улицы остановился у телефонного автомата. 687-8000. Телефонную трубку прикроем носовым платком, чтобы изменить голос.
— Отель «Ист-Гейт тауэр», добрый вечер, — прозвучал голос в телефоне.
— Добрый вечер. Могу я поговорить с Анной Журавиной, русской стюардессой?
— Один момент!
Так, сейчас в фирме включат аппарат опознания абонента. Но что они узнают? Что кто-то звонит русской стюардессе из телефонного автомата в районе центрального вокзала «Гранд централ стэйшен».
А вот и женский голос:
— Алло…
— Is it A
— Who is it? — Ее «who» было типично русским, с жестким «h».
— May I talk to A
— Why?
Черт, этого он не ожидал. Зачем он хочет говорить с Анной Журавиной? Конечно, у русских своя проверка. Какая-нибудь начальница, бригадир стюардесс, член коммунистической партии, короче говоря — гестапо. Но деваться некуда.
— Я нашел ее плащ, — сказал он по-английски. — Но мне было некогда отдать его в «Лост энд фаунд» в аэропорту Кеннеди, я отдам его в «Лост энд фаунд» на вокзале «Гранд централ стэйшен». Только пусть она поспешит забрать, а то они закрывают через пятнадцать минут. Вы понимаете по-английски?
— Yes.
— Пока! Я спешу! — Он повесил трубку, не ожидая ответа. Теперь часы пущены! У дежурного ФБР на Федерал-Плаза нет времени прислать людей к ее гостинице, но через пять минут кто-то из агентов уже будет возле стойки «Лост энд фаунд» на «Гранд централ стэйшен».
Марк прыгнул в машину, удивляясь, зачем ему все это нужно. Впрочем, еще не поздно просто вышвырнуть этот плащ в мусорную урну. Однако вместо этого он свернул с 42-й улицы на Вторую авеню и снова покатил на юг, к 39-й улице. Конечно, сейчас эта Журавина выйдет из гостиницы под охраной целой команды русских. Как он мог забыть, что русские не ходят по Нью-Йорку в одиночку, а только втроем, вчетвером, впятером!
Он свернул со Второй авеню на 39-ю улицу, снова проехал мимо гостиницы «Ист-Гейт тауэр» и прижался к тротуару, высматривая среди прохожих группу русских, которых он уже давно научился выделять среди американцев по одежде, походке и осанке. В конце концов он может дать им возможность уйти на «Гранд централ стэйшен», а затем зайти в гостиницу и «забыть» этот плащ в вестибюле.
Но где же эта русская бригада? Впереди их нет, а сзади…
Он посмотрел в зеркальце заднего обзора и не поверил своим глазам.
The Little Mermаid, маленькая русалка, вышла из стеклянного вестибюля «Ист-Гейт тауэр» и растерянно оглянулась по сторонам. О, конечно, это была Анна Журавина, но она была в сотню, в тысячу раз лучше, чем на блеклой полароидной фотографии! Марк никогда не думал, что вот так запросто на 39-й улице он лицом к лицу встретит ту, о которой мечтал с девятого класса. Да еще в форме советской стюардессы! Впрочем, врешь, Марк! Зачем ты врешь сам себе? Не потому ли ты учил русский язык, что еще в школе прочел «Войну и мир» Толстого и влюбился в Наташу Ростову?
Теперь, сидя в машине, он видел в зеркале заднего обзора, как эта Наташа Ростова и она же Одри Хэпберн из фильма «Война и мир» — живая, реальная! — идет к нему по 39-й улице. Нет, не к нему, конечно, а мимо него — к Третьей авеню, в сторону «Гранд централ стэйшен». Одна! Без всякой охраны! Без гэбэшного эскорта! Идет, поглядывая на какую-то бумажку в руке, словно сверяя свое движение с планом или картой. Черт возьми, а если она сейчас увидит свой плащ в его машине? Спокойно, Марк, не сходи с ума! Пусть она пройдет. Нужно посмотреть, не ведут ли ее русские или свои же ребята из ФБР. Но нет, кажется, никто ее не ведет. Вот она подходит… Вот проходит мимо машины… Ей лет 18, от силы 19… И в руке у нее действительно рисунок на гостиничном бланке. Наверно, администратор гостиницы нарисовал ей, как дойти до «Гранд централ стэйшен», центрального железнодорожного вокзала.