Страница 97 из 109
Наиболее откровенно и просто справилась с этой дилеммой эпоха Ренессанса; наиболее сбивчиво и противоречиво выходит из нее, как можно наблюдать на каждом шагу, современное буржуазное общество. Вот почему, между прочим, все предпринимаемые против проституции меры производят ныне впечатление жестокости и злоупотребления. Вот почему полиция, равно как и отдельные ее органы, так часто на самом деле и злоупотребляют находящейся в их руках властью над проститутками.
Начиная с конца XVIII в. в основу всех полицейских мер против проституции легла главным образом мысль охранить здоровье мужчин, потребителей проституции. Отсюда: регистрация проституток, контроль над ними, полицейско-врачебный надзор, учреждение домов терпимости или особых улиц, облава на гуляющих проституток и т. д. Все это, разумеется, страшно принижает социальное положение проститутки, и, несмотря на все постановления, изданные будто бы в ее интересах, официально заклейменная проститутка никогда на самом деле не стояла в социальном положении так низко, как в наш буржуазный век.
Полицейское заклеймение женщины проституткой приводит к полному унижению ее человеческого достоинства именно благодаря принудительному врачебному надзору. Проститутка становится, таким образом, безвольной вещью. Во многих странах этот акт совершается к тому же в форме настоящего насилия. Женщина, заподозренная в «безнравственном промысле» и приведенная в участок, подвергается здесь обычно гнусному физическому осмотру полицейским врачом. Очень часто против желания и без предварительного судебного приговора. Достаточно показаний городового, чтобы сделать это и навсегда омрачить душу женщины. Полицейски-врачебный осмотр внушает многим проституткам такой ужас, что они никак не могут к нему привыкнуть, даже такие, которые готовы подчиниться какому угодно эротическому капризу посетителей. В этот момент проститутка особенно ясно сознает, что она перестала быть человеком, что она стала безвольной вещью. А самое трагическое в этом институте то, что он к тому же и не достигает своей цели, а именно охраны здоровья мужчин, прибегающих к услугам проституток.
Ныне очень хорошо известно, что опасность заражения от находящихся под надзором проституток так же велика, как и от освобожденных от него. Ибо подобная охрана от заражения могла бы быть действенной только в том случае, если бы врачебному осмотру подвергались и мужчины до их схождения с проститутками... Вот в чем неразрешимая проблема.
Ничто не характеризует бесправное положение проститутки в современном буржуазном обществе так хорошо, как предпринимаемые время от времени во всех больших городах облавы, причем оцепляются целые кварталы и все гуляющие женщины без разбора задерживаются и препровождаются в участок. Здесь они подвергаются осмотру, и тех, кто не может засвидетельствовать свою личность, арестовывают. Иногда эти облавы распространяются и на известные дома и меблированные комнаты, причем также задерживаются все женщины, не могущие засвидетельствовать свою личность. Такие облавы составляют предмет особого страха проституток, преимущественно тех, кто сумел избежать полицейского надзора, или тех, кто занимается замаскированной проституцией.
При таких условиях совершенно понятно, что проститутки стараются всеми силами войти в дружбу с исполнительными органами полицейской власти. Достигают они этого или подкупом, или тем, что отдаются в рабство низшим полицейским чинам, своевременно предостерегающим их о грозящей опасности. Если многие проститутки имеют своими сутенерами городовых, полисменов и т.д., то и это объясняется их убеждением, что таким образом они лучше всего обезопасят себя от самой полиции, то есть от вечной опасности надзора.
Во многих городах, где существуют дома терпимости, полиция постоянно получает взятки от их содержателей и пользуется, кроме того, правом бесплатного их посещения. В Лондоне это одно время до того было в ходу, что существовал настоящий альянс между хозяевами домов терпимости и органами полиции, как выяснил на основании собранного им фактического материала В. Стед.
«Неизбежным результатом является следующее, — замечает он. — Каждый дом терпимости становится в большей или меньшей степени для полиции источником дохода. «Полиция — лучший друг содержателя заведения!» — сказал мне с серьезным выражением лица один хозяин. — Она держит все в секрете. А содержатель дома терпимости, в свою очередь, лучший друг полиции. Он платит ей». — «А сколько платите вы ей?» — спросил я. «Три фунта в неделю, а мое заведение не из крупных. Мне говорили, однако, что одно пользующееся дурной славой заведение в Ист-Энде платит полиции ежегодно 500 ф., не говоря уже о бесплатном посещении для полисменов и сыщиков».
А результат? Тесный альянс между содержателями заведений и полицейскими».
Полиция как ангел-хранитель священных прав содержателей домов терпимости — поистине достойный символ нравственного лицемерия!
Глава 6 РАЗВЛЕЧЕНИЯ И УДОВОЛЬСТВИЯ
Если в эпоху абсолютизма развлечения большой массы населения отличались примитивностью, то в буржуазный век они стали весьма дифференцированными, так как, как и все стороны жизни, должны были подчиниться закону экономического развития и потому сделались в высокой степени предметом капиталистической эксплуатации. Так как капитализм требует массового потребления во всех областях, то главной задачей коммерческой эксплуатации общественных развлечений было приобщение к ним масс. Это и сообщило им в XIX в. их специфическую нотку: они демократизировались.
Или, вернее, развлечения снова демократизировались. В эпоху Ренессанса почти все люди знали друг друга, даже когда устраивались публичные праздники, почти все были друг с другом знакомы. Поэтому большинство общественных развлечений было тогда до известной степени не чем иным, как расширенными семейными праздниками. Естественным отсюда последствием было то, что все зрители в большей или меньшей степени становились также и активными участниками предстоявшего развлечения.
В настоящее время друг друга знают лишь немногие. Главнейшие формы развлечений уже не направлены в такой же степени, как прежде, на семью, поэтому люди теперь не связаны при устройстве этих развлечений чувством солидарности.
И вот уже не мы сами создаем себе развлечения, мы предоставляем другим их создавать. Эту обязанность взяло на себя множество капиталистов-предпринимателей. Из участника масса все более превращается в простого зрителя. Таково одно из главных отличий современных массовых удовольствий от прежних приемов развлечений.
Потеряв свой былой интимный и семейный характер, современные развлечения значительно выиграли в другом отношении: качество главнейших общественных увеселений значительно улучшилось. Достаточно вспомнить хотя бы публичные, всем доступные спектакли. Последние стоят ныне на такой высоте, что в сравнении с ними кажется ничтожным все, что предлагалось избранным придворным кругам. Все завоевания науки и техники отданы ныне на служение программе общественных развлечений, подобно тому как они применяются и ко всем остальным областям жизни.
Еще важнее, однако, то обстоятельство, что общественные развлечения стоят в наше время не только в художественном и техническом отношениях несоизмеримо выше, чем прежде, они получили теперь и более импонирующий характер, по крайней мере в одном. Вся наша публичная жизнь насыщена теперь в огромной степени политическими и умственными интересами. Интерес к политике, науке и искусству не является уже, как прежде, побочным занятием — забавы ради — одних только имущих и господствующих классов, а составляет ныне главное содержание образа мыслей и чувств настоящей массы, то есть трудящегося народа. Благодаря именно этой особенности общественные развлечения нашего времени оставили далеко позади себя таковые предыдущих эпох. А это оказало большое влияние также и на формы проявления в них полового элемента.