Страница 20 из 78
«Заполнить эти пробелы – ваша работа», холодно указала матрона-госпожа. «Если Лириэль действительно находит время для своих проделок, значит ее недостаточно загружают».
Зелд напряглась, но у нее хватало мудрости не спорить с могущественной Триэль. «Даю слово: Дом Баэнре получит еще одну высшую жрицу в рекордный срок».
«Хорошо. Я хочу, чтобы меня информировали обо всех действиях Лириэль».
«О, я уверена, вы о них услышите», сухо сказала жрица. «Помните, она посещает двенадцатигодичный класс для изучения планарных путешествий. По крайней мере часть дня, Лириэль и Шакти Ханзрин будут рядышком».
В своей личной комнате, Шакти Ханзрин кинула проклятый трезубец в стену. Удар оружия и звон его падения заглушались ее яростным воем.
Следующей в полет отправилась одежда Шакти. Каким-то образом, ее одеяния приобрели аромат навоза ротов, и женщина в бешенстве сорвала их и бросила прочь. Она подошла к умывальнику, и понюхала воду в кувшине. По крайней мере, она не провоняла, угрюмо подумала Шакти. Налила немного воды в тазик и начала скрести себя губкой.
Шакти не сомневалась, кто ответственен за это новое оскорбление. Она помнила изумление и ярость в глазах Лириэль Баэнре, когда она приказала новой ученице прислуживать ей за завтраком. Шакти была в своем праве, и все же Лириэль открыто отказала ей в уважении, заслуженном двенадцатью годами тяжкого труда в этой паучьей темнице. И хуже того, она ушла победительницей!
Просто еще один пример, зло размышляла Шакти, как плохо управляется город. Жрицы устанавливают правила и нарушают их как пожелают. На взгляд Шакти, Лириэль могла поступать как ей вздумается, и всего лишь из-за имени, которое она унаследовала. Видимо, Баэнре не может ошибаться, даже после бедствия, к которому привела Мензоберранзан старая матрона. Но как бы там ни было, последние два дня подарили Шакти фокус для ее ярости, ее обиды и раздражения. Все, что было неправильно в Мензоберранзане, наконец-то обрело имя.
Она ненавидела Лириэль Баэнре. Чистота и мощь этого чувства превосходила все, что когда либо испытывала молодая жрица. Она ненавидела Лириэль за ее происхождение, за весь беспорядок, вызванный долгим правлением ее бабки и катастрофой войны. Она ненавидела девушку за ее красоту и за мгновенно обретенную популярность в Академии. Она ненавидела остроумие Лириэль; каждый раз, когда эта дрянь оказывалась рядом, Шакти чувствовала, что играется шутка, которую она не понимает. Хуже того, Шакти ощущала полную уверенность, что она является мишенью этой шутки. Она ненавидела ее интеллект, и легкость, с которой Лириэль обучается вещам, изучение которых должно занимать годы упорного труда. Но больше всего Шакти ненавидела Лириэль за свободу, которой та наслаждалась пятнадцать лет. Сама она вынуждена была поступить в Академию, только-только распрощавшись с детством. Почему с Баэнре должны были обойтись по-другому? За все это, поклялась жрица Ханзрин, Лириэль Баэнре заплатит – и дорого.
Эльфийка быстро оделась и вооружилась, затем выбралась в извивающиеся коридоры, ведущие к комнатам учениц-первогодок. Лириэль, конечно, получила комнату в единоличное распоряжение, хотя большинство жриц жили по двое-трое до пятого года учебы. Все новички были в классе, на многочасовой лекции, посвященной преступлениям, которые совершили против дроу эльфы-фейри, за ней следовало обычное назидание – распространять власть Лолт, завоевав сначала Подземье, а затем уничтожив все другие эльфийские расы. Хорошие слова, хмуро размышляла Шакти, и как обычно правящие жрицы их игнорировали. Когда наконец Мензоберранзан собрался воевать, врагом оказалось какое-то далекое гнездо дварфов. И какое отношение этот провал имел к Первому и Второму Наставлениям Лолт? Абсолютно никакого. Но при всей своей бесцельности, по крайней мере, урок даст ей время, необходимое для выполнения задуманного.
Ее затея была более чем рискованна, но Шакти была не в настроении для тонкой игры. Она нашла комнату Лириэль, затем простым заклятием вызвала область тишины вокруг себя. Бросив быстрый взгляд по сторонам, она направила трезубец на дверь. Магическое пламя сорвалось с него, и каменная дверь беззвучно разлетелась на кусочки. Отмахиваясь от пыли и дыма, Шакти вошла в комнату.
Соперница явно не стоит за ценой, когда речь идет о комфорте, решила жрица. Комната Лириэль абсолютно не походила на голые кельи новичков. Узкую койку сменила пышная кровать с шелковыми подушками. Большой позолоченный сундук стоял у стены, на низком рабочем столике стоял серебряный подсвечник с запасом дорогих сальных свечей. Картины висели на стенах, а ноги Шакти, направившейся к резному шкафу для одежды, глубоко погрузились в бесценный ковер. Она распахнула дверцы, и начала рыться в вещах. Черные с красным робы начинающей ученицы приютились в уголке; большинство места занимали праздничные наряды, вызывающее нижнее белье и танцевальная обувь.
Шакти фыркнула. Ничего удивительного, что эта мерзавка получила собственную комнату. Если хоть половину этого использовать по назначению, соседка не сможет ни спать, ни заниматься.
Но больше всего Шакти интересовала одежда для путешествий, прочная обувь и набор брони и оружия, сложенных в одну кипу. Если еще можно было представить, что Лириэль найдет время и возможность поносить свои наряды не покидая Тир Бреч, то это куда более подходило для патрулирования в Подземье чем для бесчинств со студентами. Конечно, студенты в эти дни получили куда больше чем обычно свободы покидать Академию, но очевидно, что Лириэль проталкивают сквозь Арах-Тинилит с отчаянной, почти неприличной торопливостью. Дом Баэнре нуждался в жрицах, чтобы восстановить свою силу, или он быстро слетит с удобного насиженного местечка у власти. Шакти очень сомневалась, что Матрона Триэль позволит своей драгоценной племяннице покинуть Арах-Тинилит по какой угодно причине.
Впервые за почти три дня губы Шакти изогнулись в улыбке. Наконец-то она получила оружие против нового врага. Может пройти немало времени, прежде чем она поймает Лириэль, но теперь она знает, за чем наблюдать.
Все же, скука не способна умертвить дроу, устало решила Лириэль. Тот факт, что она все еще живая сидела в этом кресле после выслушивания четырех часов бессвязных разглагольствований и обличений, доказывал это со всей очевидностью.
К ее изумлению, прочие ученицы были действительно взволнованы лекцией. Шепотки возбужденного одобрения и возгласы «Хвала Лолт!» наполняли зал. Возможно, они просто лучше притворяются. Лириэль сомневалась в этом, но даже если и так, она не собиралась совершенствовать свое лицедейское мастерство, вливаясь в общий хор. Она сумела проглотить все саркастические комментарии, приходившие ей на ум, и это само по себе было искренней данью Лолт. Подобное самоограничение было болезненно чуждым для Лириэль.
И все же, Академия оказалась не столь страшным местом, как она боялась. Ей позволили взять часть пожитков попроще из дома, и она получила неограниченный доступ к великолепной библиотеке Арах-Тинилит, содержавшей множество книг и свитков с заклинаниями. Она также жаждала погрузиться и в магическую сокровищницу Сорцере, но ей хватило рассудительности оставить это на будущее. Не считая лекций вроде той, на которой она томилась сейчас, Лириэль находила уроки захватывающими. Жреческая магия интриговала ее, и сразу стало понятно, что она значительно превосходит других учениц в своем классе. Сами заклинания были очень похожи на те, что она сплетала в первые несколько лет обучения магии, с одним существенным отличием: их успех зависел от благоволения Лолт.
Лириэль слышала имя Лолт всю свою жизнь, но Паучья Королева никогда не была реальна для нее. Первое же сотворенное жреческое заклинание полностью изменило эту ситуацию. Юная дроу годами использовала волшебство, черпая силы в собственном врожденном даре и разуме, способном объять сложные заклинания. Упорным трудом, хорошим обучением и щедрыми тратами на книги и компоненты заклинаний, она превратила себя в мага немалых возможностей. Но теперь, обратившись к магии жриц, она воззвала к Лолт, – и богиня ответила.