Влюбленный

Можно было бы выкинуть саму Лори Пост, но это тоже повлекло бы за собой остановку производства. Пришлось приноравливаться к ее взбалмошному характеру и терпеть.

И еще один подводный камень оказался на пути.

У нас снимался Майкл Джей Поллард, забавный комедийный артист, который когда‑то прославился в фильме «Бонни и Клайд». В самый ответственный день съемок он вдруг заболел и потребовал продюсера.

— Наташа! — заявил он. — Если ты не достанешь мне то, что нужно, я не выйду на съемочную площадку.

— Что такое, Майкл?

— Умираю… Голова болит.

Руки Полларда дрожали, и глаза были воспаленными.

Наташа позвонила доктору, лечащему Полларда, умоляя выписать болеутоляющие таблетки. Доктор отматерил Полларда заочно и предупредил, что делает это в последний раз.

— Болеутоляющие! — съязвил он. — Проследите, чтобы Майкл не принял больше одной таблетки. Это наркотик!

Поллард проглотил все четыре таблетки сразу. Дрожь в руках тут же унялась, взгляд стал осмысленнее. Поллард явился на съемочную площадку в хорошем настроении, знал текст, гибко реагировал на замечания и в результате сыграл сцену великолепно. То же повторилось и в последний день съемок. Если бы не Наташа, не досняли бы мы Полларда из‑за его неотступной головной боли.

Бывали и смешные моменты.

В одной из главных ролей снимался негр Тони Тодд, известный по заглавной роли в фильмах ужасов «Конфетный человек». По ходу сюжета он должен был рухнуть на пол. Снимали мы в заброшенном здании, прогнившем, полном крыс и всякого мусора. Мы отдушивали подвал лимонным спреем целых два дня, но унять вонь так и не смогли. Съемочная группа демонстративно работала в защитных масках. Я же — так же демонстративно — маски не надевал.

— Я не буду валяться в таком дерьме, — услышал я позади возмущенный голос Тони, — пусть меня хоть застрелят — не буду!

Я сделал вид, что не услышал, и принялся объяснять Тони задачу.

— Значит, так. Ты получаешь удар ножом в спину и медленно… вот так, — показываю я, — сползаешь на пол.

Я сползаю на пол, в самую грязь. На мне белые джинсы, светлая шелковая рубашка.

Тони смотрит на меня с недоумением. Я поднимаюсь.

— Или можно так, — продолжаю я. — Ты чувствуешь сильный толчок сзади, ступаешь вперед, хочешь оглянуться и… — показывая, я снова падаю лицом в грязь, — и валишься наземь.

Отряхнувшись, я поднимаюсь и предлагаю еще один вариант:

— Нет, я думаю, что лучше будет упасть вот так.

Я снова падаю. Лежу посреди мусора как ни в чем не бывало.

Тони не выдерживает:

— Я понял! Вставай!

После съемок я видел, как Тони отчаянно пытался смыть с тела крысиный помет, матерился сквозь зубы, но съемки провел безупречно.

Вообще, Тони проникся ко мне большой симпатией и даже уговаривал сделать вместе с ним фильм о прадеде Пушкина. Особое уважение у него вызвало то, что я написал в сценарии хорошие, полноценные роли для негров и что в актерском составе «Телепата» был не один и не два негра, как обычно в «белых» фильмах, а целых четыре.

— Это потому, что ты из России! — сказал Тони. — У вас там нет расизма.

Я не принял его слов всерьез. Возможно, потому, что никаких расистских чувств и в самом деле не испытывал. Негры хороши не только в спорте и на эстраде, но и в кино. Вспомните Эдди Мэрфи. Они естественны, темпераментны, прекрасно импровизируют, а это как раз то, что нужно! Потребовалось бы — написал бы для них ролей и побольше.

Съемочный период был коротким, а потому очень напряженным. Почти ежедневно мы работали свыше четырнадцати часов. Держались чудом. Но в последний день съемок усталость все же дала о себе знать. Взорвался оператор:

— Пока не дадите три тысячи, снимать не буду.

Возроптала съемочная группа:

— Если не привезете горячий обед (в два часа ночи!), разбежимся!

Требовали актеры:

— Заканчивайте к черту!

Гримерша, разрыдавшись, заявила о своем уходе.

Ассистенты ругались друг с другом.

Актриса Трейси Лордз кипела от злости.

— Если бы кто только знал, как я его ненавижу! — сказала она.

— Кого? — спросила Наташа.

— Ясно кого, — зло буркнула актриса. — Родиона!

— О — о-о, — искренне поддержала ее Наташа. — Я тоже. Разорвать готова!

Я чувствовал, что я один, один, как голый хребет. Я отделял себя от других, чтобы не сломаться. Если бы я позволил себе в ту минуту расслабиться, наступило бы всеобщее облегчение. Но это было бы облегчение, равносильное смерти: фильм не был бы доснят.

И вот я сговариваюсь с бунтующим оператором. Заставляю Наташу тащиться за ночным обедом. Успокаиваю гримеров. Шучу с актрисой. И довожу съемку до конца.

Об актрисе Трейси Лордз.

Из всех актрис, пробовавшихся на роль мамы, элегантная молодая актриса Трейси Лордз показалась мне наиболее подходящей. Мне хотелось, чтобы в образе матери была некая тайна, которая предполагала бы ее возможное участие в преступлении. В Трейси Лордз такая скрытность присутствовала, и я ее утвердил.

На следующий день художник — постановщик сообщил, что уходит с картины.

— Что случилось, Пол? — удивился я.

— С Трейси Лордз ни один уважающий себя кинематографист не будет работать, — заявил он.

— Правда? Но ведь она хорошая актриса, — попытался возразить я.

— Хороша ноги раздвигать! Ты знаешь, что она была порнозвездой?

— Слышал. Но это было много Лет назад. Она хочет забыть об этом. В нашем контракте даже специально оговорено — не показывать ее обнаженной.

— Она была проституткой с детских лет! Все это знают!

— Я этого не знаю. Да и не хочу знать. Я только знаю, что она хорошо играет.

— Она погубит нас. Никто не купит фильм с Трейси Лордз!

Я не мог с этим согласиться. Всегда хорошо дать артисту шанс. Зритель, думал я, поймет правильно. Как выяснилось, высокий уровень игры Трейси Лордз все же не смог перевесить ее позорное прошлое: некоторые кинопрокатные фирмы, японские в частности, были разочарованы, что не увидели в «Телепате» полового акта.

У меня не было времени наводить справки о Трейси Лордз. Но по окончании съемок я узнал о ней больше. Оказалось, что у нее полно почитателей. В Интернете я обнаружил десятки страниц о ней, мог послушать ее песни. Она записала несколько альбомов с танцевальной техномузыкой, очень яркой и запоминающейся. Конечно, ее порнографическое прошлое перевешивало сегодняшние серьезные роли, но публичный интерес к Трейси был по — прежнему горячим. Кстати, Трейси была первой среди порнозвезд, которая заработала на порнофильме ни много ни мало миллион долларов. Это был не наш «Телепат», разумеется.

Повторяю, я был свободен от предвзятости к актрисе и удовлетворен ее игрой, но с грустью должен признать, что шлейф прошлого оказался сильней, чем я предполагал. В свое время Трейси сотворила не одну сотню «шедевров», которые горячили кровь миллионам мужчин. Они по — своему почитали ее, но уж никак не хотели признать в Трейси скромную и порядочную маму, любящую своего мужа, и лишь его одного.

Я не ставлю своей задачей создать впечатление, что то была не работа, а каторга или, что хуже, сумасшедший дом. Напротив, рабочие дни проходили слаженно и, несмотря на напряженный график, очень интересно. Актеры с полуслова понимали меня, а когда не понимали, я им показывал. Актеров так забавляли мои показы, что они часто подначивали меня поиграть. В одном из интервью актриса Карен Блэк («Беспечный ездок», «День саранчи» и многие другие) особо отметила мое умение ладить с артистами и то, что я не командую, не давлю, а ненавязчиво подвожу исполнителя к тому, что от него требуется. Мне трудно судить. Возможно, это и так. Я уже говорил, что, снимая документальные фильмы, я приучил себя к выжиданию, вылавливанию момента, к легкой провокации. Эти приемы, как видно, работают и в художественном кино.

Когда‑то я спросил у Анатолия Эфроса, каким образом он добивается от актеров естественности в игре. Он ответил, что секрет прост: нужно поставить перед актером правильную задачу. То есть не сбивать актера с толку, не взваливать на него свою заумь и не сгибать его в бараний рог.