Семейная тайна

Он встал, неожиданно разозлившись. Поди догадайся, что у кого на уме, подумал он. Никогда не знаешь, какой сюрприз тебя ждет. Воистину чужая душа потемки. Никогда людям не понять друг друга. Ну что, что на нее нашло? Может, была у врача и узнала, что у нее рак? Она бы, конечно, от него это скрыла. И чем жить и мучиться… Рак?! Что за чушь, ей-Богу! Да она была здорова, как лошадь!

Зазвонил телефон. Говорили из полиции, из Солсбери, и попросили Джорджа в половине первого подъехать в участок.

По дороге Джордж затормозил возле «Красного льва» и взял пару кружек темного. Первую он выпил в память о Бланш — безмолвный прощальный тост. Она сама всегда была не против пропустить кружечку.

С Джорджем беседовал сержант, немолодой, грузный, добродушный на вид. Джорджа он знал и относился к нему с симпатией. Но, как говорится, дружба дружбой, а служба службой. Он рассказал Джорджу обстоятельства гибели Бланш и объяснил, что поскольку — после матери — Джордж был самым близким ей человеком, то любые сведения, которые он пожелает сообщить, могут оказать неоценимую помощь следствию.

— Произведено вскрытие, — сказал сержант, — и разумеется, предстоит дознание. Уж не обессудьте, мистер Ламли, я хочу сразу внести ясность — характер ваших отношений с мисс Тейлор нам известен.

— Да чего там. Кто об этом не знал? Все знали. Я вот другого не могу взять в толк — почему, черт побери, она решила покончить с собой?

— Вот именно. Мы, как и вы, стараемся найти причину. Если не возражаете, я задам вам несколько вопросов.

— Конечно, пожалуйста. Я готов, чем могу…

— Когда вы видели ее в последний раз?

— В прошлую среду. Она была весела, довольна, прямо-таки на седьмом небе. Простите, я хотел сказать… Да нет, вообще-то все так — у нее было великолепное настроение.

— И с тех пор вы ее не видели и с ней не говорили?

— Нет.

— Вы знали, что она собиралась делать в субботу или воскресенье?

— Нет. Но я ее предупреждал, что буду занят. Я пытаюсь открыть свое дело — скромное, конечно. Но после того, что случилось…скажу вам откровенно, у меня просто руки опускаются.

— Она выехала из дома в субботу рано утром, взяла с собой завтрак. Когда ее нашли, еды в машине уже не было. Как вы думаете, куда она могла поехать?

— Понятия не имею. Разве что…, понимаете, она занималась спиритизмом. Профессионально занималась. Временами ей просто хотелось уединиться — уехать куда-нибудь на природу, побыть одной. Поразмышлять, погрузиться в медитацию. Знаю, знаю — многие считают, что все это фантазии, притворство. Ничего подобного! В ней правда что-то было.

— Вы ведь иногда помогали ей, верно?

— Да, приходилось. А что тут плохого? Мы никого не обманывали. Никаких спектаклей, никакого мошенничества не было. Просто я иногда для нее уточнял кое-какие детали, вот и все. Ну, там, разыскать кого-нибудь, собрать кое-какие дополнительные сведения.

— И она вам прилично платила?

— Когда как, под настроение.

— Когда вы работали по ее заданию в последний раз?

— Да с неделю закончил то, что она мне поручила. Вернее, почти закончил, более или менее. Зашел в тупик, по правде говоря.

— Можете рассказать мне об этом поручении подробнее?

— Что же, если без этого никак нельзя… Только это затрагивает интересы одной влиятельной в наших краях особы… Надо бы сперва с ней это согласовать. В общем, если честно — из уважения к памяти Бланш — мне бы не хотелось в это вдаваться. Во всяком случае, на самоубийство это ее толкнуть никак не могло. Скорее наоборот.

— Ладно, пока отложим, — сказал сержант и задал вопрос. — У вас у самого есть какие-нибудь предположения, догадки — почему она покончила с собой?

— Да в том-то и беда, что нет, провалиться мне на этом месте! Для меня это полная неожиданность. Она прекрасно себя чувствовала, настроение у нее было отличное. Строила грандиозные планы на будущее. В общем, сплошная загадка.

— Вы с ней не собирались пожениться?

— Да нет, женитьба как-то не обсуждалась. Мы и так жили душа в душу. И кроме того, она хотела сохранить свою независимость, да и я тоже. Я ведь один раз уже был женат. Только ничего путного из моей семейной жизни не вышло.

Сержант откинулся на спинку стула и некоторое время пристально смотрел на Джорджа, затем негромко произнес:

— Вы знали, что она беременна?

— Что?

Сержант сразу понял, что изумление Джорджа было совершенно искренним.

— Вскрытие показало, что у нее была двухмесячная беременность.

— Боже правый! Какого же черта она молчала?

— Она ведь была женщина довольно полная, мистер Ламли. Могла и сама еще не знать. А если бы она узнала, что ждет ребенка, как бы она, по-вашему, на это реагировала?

— Захотела бы, чтоб я на ней женился, и я бы сразу женился. Господи, ну почему так поздно все узнаешь!… Ее многие считали чудачкой — пусть так, но избавляться от ребенка она бы ни за что не стала. Ей бы и в голову не пришло сделать аборт. Жизнь она ставила превыше всего. Всякую жизнь.

— Как, по-вашему, замужество могло помешать ее профессиональной карьере?

— Нет, конечно. Медиумы преспокойно выходят замуж, им так даже удобнее. Но она действительно могла не догадываться насчет своего положения. Во-первых, фигура у нее крупная, во-вторых, месячные были нерегулярны. Конечно, я соблюдал осторожность. Но поначалу мы не раз пугались.

— Чего пугались?

— Ну, вы понимаете, что я хочу сказать?

— Да…Понимаю. Скажите, она когда-нибудь посвящала вас в свои финансовые дела?

— В каком смысле?

— Ну, например, говорила, какими деньгами располагает, куда их вкладывает и прочее?

— Нет. Деньги у нее были, это точно. В последний раз она заплатила мне семьсот пятьдесят фунтов, хоть я и не сумел довести дело до конца. Просто она знала, что у меня сейчас с деньгами трудновато ну вот и расщедрилась.

— Сегодня мы еще раз беседовали с ее матерью, мистер Ламли. Год назад мисс Тайлер составила завещание. Один экземпляр хранится у се поверенного, другой оказался дома. Мать знала про завещание. То есть знала, что в нем написано и где оно лежит. Основная часть наследства отходит к ней. Я получил разрешение — от нее и от ее поверенного — ознакомить вас с одним из пунктов завещания.

Внезапно Джордж заметил, что полицейский изменил тон, и настороженно спросил:

— Слушайте, куда вы клоните?

— Я просто задаю вам вопросы, мистер Ламли, и очень рад, что вы проявляете готовность помочь нам. Только и всего. Мы расследуем дело о самоубийстве и пытаемся установить его причину. Всякое содействие с вашей стороны будет с благодарностью принято. Вы знали о том, что упомянуты в завещании мисс Тайлер?

— Нет, не знал.

— Она оставила вам пять тысяч фунтов.

— Пять тысяч чего?

— Фунтов. — Сержант улыбнулся.

— Не верю.

— Правда, правда. Она, конечно, была не миллионерша, но и бедность ей не грозила.

— Да плевать я хотел на ее деньги! Лучше бы сама жива осталась! И если хотите знать мое мнение — не верю я, что она могла покончить с собой. Я, между прочим, отлично понимаю ход ваших мыслей. Так вот, вы очень сильно ошибаетесь! Вы думаете, я ее убил, чтобы отделаться от ребенка и заграбастать пять тысяч, которые она мне отписала! — Джордж встал, лицо у него дрожало от возмущения. — Господи Иисусе, да кто же я, по-вашему, чудовище, что ли?

Сержант примирительно замахал рукой.

— Да никто ничего не думает. Мы просто с вами беседуем о том, о сем, что-то я вам сообщил, что-то вы мне; мы ведь оба хотим докопаться до истины. Лично я, кстати, ничуть не сомневаюсь, что вы женились бы на ней, если бы знали о ребенке. Точно так же я уверен, что вы не стали бы из-за пяти тысячи фунтов кого-то убивать. Не похожи вы на убийцу, мистер Ламли.

— Хорошо, но ведь вы считаете, что это, может, и не самоубийство, а только инсценировка? Что на самом деле се кто-то убил?

— Я полицейский, мистер Ламли. А задача полиции — устанавливать факты. Возможно, мисс Тайлер действительно покончила с собой, и у нее для этого имелись веские причины, о которых мы с вами никогда не узнаем. А возможно, все было и не так. Езжайте-ка домой и хорошенько поразмыслите. Советоваться ни с кем не надо, а сами как следует подумайте. Если что придет в голову, дайте знать.