Страница 17 из 33
Но ей самой спать совсем не хотелось. Она осторожно склонилась над теплым живым комочком и тихо-тихо зашептала:
— Знаешь, доченька, теперь все это кажется странным, нелепым и необъяснимым, но где-то глубоко в душе я даже рада, что так получилось. Теперь твоя мамулечка больше не будет такой глупышкой… Видишь ли, — продолжала она нашептывать своей спящей собеседнице, — два дня назад твоя мамочка встретилась с одним хорошим, добрым человеком, который пробудил в ней красивые, необыкновенные фантазии. Вчера она с ним первый раз поцеловалась. Вернее, он впервые поцеловал ее. И ей от этого стало очень приятно. Но сегодня утром оба поняли, что совершили большую-пребольшую ошибку… Хотя, должна тебе по секрету признаться, его поцелуи были слаще меда и пирожного, слаще даже самой сладкой конфетки…
Интересно, было ли ему так же приятно от поцелуев, как и ей? Вызывали ли они в нем такой же трепет? Сокрушили ли его вконец, как сокрушили ее?.. Кэтрин была рада, что на следующий день после таких страстных, ненасытных поцелуев ничто в ее жизни не сокрушилось: за окном отеля по-прежнему блистало голубое небо, дома, в Нью-Рошелле, ее ждала дочурка, а новый босс, чьими поцелуями вчера она так и не насытилась, не разгневался и не прогнал ее с работы, которая ей так нравилась.
И все-таки одно крушение в ее жизни после вчерашних поцелуев произошло: окончательно развеялись зыбкие грезы о рыцарях на белых конях и о безоблачном счастье. Сеанс с поцелуями подействовал на нее, как электрошоковая терапия, после которой она стала четко осознавать, что Джеймс был вовсе не рыцарем, а ее боссом, что ей судьба уготовила место не в супружеской постели рядом с ним, а за столом секретарши и что их частные, интимные пути никогда больше не пересекутся.
Осознание этих фактов отдалось унылой болью в ее сердце, но волевая женщина, какой всегда была Кэтрин, постаралась тут же забыть о ней.
— Ко всему прочему, он даже не уверен, нужно ли ему иметь детей. — Она опять поцеловала Энни в лобик. — Глупый мужчина, правда?
Девочка, будто расслышав во сне голос матери и во всем с ней согласившись, вздохнула так тихо, так сладко, что Кэтрин подумала: «Вот оно настоящее, самое верное в жизни счастье. Зачем ждать или искать какое-то другое?»
— Ты права, малышка, он нам не нужен. — Разволновавшаяся мать погладила дочурку по волосикам. — Нам никто не нужен. А с ним меня связывает просто работа. И ничего больше.
За завтраком Энни, казалось, даже не заметила красноту вокруг глаз матери, которая недосыпала уже вторую ночь подряд. Слава богу, малыши не способны задавать наводящих вопросов, а иначе Кэтрин пришлось бы выкручиваться перед дочерью, объясняя, почему у нее сегодня такие воспаленные глаза.
Домашняя утренняя суета помогла ей быстро обрести душевное равновесие, а когда она приехала на работу, ее состояние было почти нормальным. Уверенным шагом Кэтрин вышла из лифта и направилась к своему массивному столу, заваленному папками. К своему ли? Да, по крайней мере на сегодняшний день стол находился пока в ее распоряжении, а дальше — время покажет. Заняв рабочее место, она сразу сняла чехол с пишущей машинки и придвинула к себе ближайшую кипу документов. Через минуту ответственная помощница Джеймса Роккаттера IV была уже вся в работе.
К тому времени, когда Кэтрин разгребла половину стола, двери лифта опять раздвинулись, и кто-то вошел в приемную. Женщина не стала даже поднимать голову, ибо была уверена, что приехал Джеймс. Обычно он, не останавливаясь, на ходу здоровался с ней и через пять-шесть секунд после появления в приемной (ее мозг с профессиональной пунктуальностью и точностью автоматически зафиксировал даже это время) исчезал за дверью кабинета. Однако на этот раз прошло и пять, и шесть, и даже уже десять секунд, но босс так еще и не промелькнул.
И вдруг она чуть не подскочила со стула, когда уголком глаза запеленговала незнакомого мужчину, усаживавшегося на край ее стола.
Впрочем, почему же незнакомого? Она уже тысячу раз видела его. В газетах и журналах. Только вот его имя…
— Всем большой приветик, — широко улыбаясь, произнес незнакомец и непринужденно оглядел с головы до пят привставшую Кэтрин. — Если явно не миссис Марджери, тогда… кто же вы, мисс? Уж не очередная ли мисс Попрыгунья — Стрекоза?
Ну, конечно же! Вспомнила-таки. Теперь ей не нужно было дожидаться, пока по ее голове стукнет кирпич, чтобы она распознала сидевшего перед ней мужчину. Питер Роккаттер! Но даже если бы она сразу и не вспомнила это имя, его в два счета можно было бы вычислить по типичным признакам роккаттеровского рода, которые явно обнаруживались в младшем брате Джеймса. У Пита были тоже темные волосы, хотя и не настолько темные, как у Джеймса; черты его лица имели тоже точеную форму, хотя и не такую красивую, как у Джеймса; под расстегнутым воротом рубашки и голубыми джинсами, плотно обтягивавшими крепкие бедра, тоже угадывалось дубленое, мускулистое тело, хотя оно и не захватывало так дух, как тело Джеймса.
Улыбнувшись, Кэтрин протянула неожиданному посетителю руку и сказала:
— Привет. Меня зовут Кэтрин Пирс. А вы, должно быть, Питер?
Его губы тронула добрая усмешка, он вздохнул и, не торопясь выпускать из ладони ее руку, спросил:
— А почему «должно быть»? Я в самом деле Питер. Пит Роккаттер.
— Миссис Марджери в отпуске, — Кэтрин осторожно вытянула руку из его ласковых тисков, — и я временно вместо нее.
— Везет же Бонду… Я имею в виду Джеймсу Роккаттеру.
Этот молодой мужчина, с такой непосредственностью разместившийся на краешке ее стола и завязавший с ней полушутливый, мягкий разговор, как-то сразу располагал к себе, спонтанно притягивал. Наверное, не ошибались те журналисты, которые в своих репортажах и статьях о нем называли его «гипнотизирующим ковбоем-плейбоем».
Что же касается Бонда… э-э… то есть Джеймса, которому якобы везет, то тут Кэтрин не могла согласиться с мнением Пита. Поэтому, решив не реагировать на его последние слова, она лишь произнесла:
— Джеймс еще не приходил. Передать ему, что вы заглядывали?
— Еще не приходил? — Пит схватился за грудь слева, будто у него стало отказывать сердце. — Немедленно вызывайте «скорую»! Он, должно быть, заболел или уже умирает или с ним произошло еще что-то.
— Произошло еще что-то, — послышался в коридоре знакомый голос, и в приемную стремительным шагом вошел Джеймс Роккаттер, обгоняя автоматику только что закрывшегося за ним лифта. Бросив строгий взгляд на Кэтрин, он добавил: — «Скорая» не потребуется.
Кивнув, женщина с трудом сдержала улыбку.
— Доброе утро, братишка, — весело поприветствовал его Пит. — Удалось-таки наконец выспаться?
Улыбка Джеймса ничего, кроме раздражения, не выражала, а когда он заговорил, его голос заскрипел, как несмазанное колесо телеги:
— Некоторые считают своим долгом добросовестно выполнять возложенные на них обязанности. Например, регулярно участвовать в заседаниях советов директоров. А сие означает, что для тех из нас, кто поступает таким образом, рабочий день может начинаться и несколько позже, чем обычно.
Пит снова схватился за грудь и, бросив умоляющий взгляд на Кэтрин, воскликнул:
— Вызывайте, немедленно вызывайте «скорую»! Это мне, а не кому-то другому нанесена жестокая рана.
Джеймс, очевидно, и сам осознал всю помпезность своего коротенького монолога и закатил глаза к потолку. Затем пожал протянутую руку брата и не сильно ударил его по плечу.
— Я не знал, что ты уже вернулся. Как там дышит-поживает старушка Европа? — спросил Джеймс с искренним (как показалось Кэтрин) любопытством.
— Ты скучал по мне? А Европа, брат, замерзает. — Пит добродушно похлопал брата по спине и повернулся к Кэтрин. — Возьмите на заметку, дорогая. Никогда больше не отпускайте меня в Англию до начала июля. В марте там еще лютует глубокая зима…
Женщина схватила блокнот, лихорадочно что-то в нем записала и, взглянув на Питера, произнесла:
— Готово. Пожелание к сведению принято.