Наследство

– И вправду, удобное седло, – сказала она. – Только стремена ты подтянул слишком высоко.

– Это беда поправимая, – хмыкнул Генри, отпуская ремень. – Так пойдет?

– Благодарю, – кивнула принцесса. Поерзала в седле – видно, продолжала оценивать его удобство, приподнялась в стременах…

Похоже, ей в самом деле не впервой было сидеть верхом, да не в дамском седле (Генри вообще не понимал, как можно ездить на такой конструкции… впрочем, знатные дамы и девицы если ездили, то исключительно шагом, а лошадь при этом вели под уздцы), а в самом обычном.

– А я думал, – сказал он, подхватывая поводья вороной (пусть сама она никуда не уйдет, лучше подстраховаться), – в ваши времена девицы сидели себе по своим башням, вышивали цветочки и принцев ждали. А чтоб верхом…

– Что же, ты полагаешь, охота – недостойное занятие для благородной девицы? – спросила принцесса, направляя кобылу вслед за его мерином. – Поверь, те, у кого есть склонность к подобному, занимаются этим сызмальства. Занимались… – поправилась она и замолчала.

– Ну, наверно, и теперь где-то так и есть, – глубокомысленно произнес Генри, понимая, что навел девушку на неприятные мысли. – Но мне что-то знатных охотниц не попадалось. Не принято и вообще…

Не дождавшись ответной реплики, он умолк. Покосился назад, увидел, что принцесса, снова приподнявшись на стременах, оглядывает окрестности, прикрыв глаза щитком ладони.

– Правим пока что вдоль ручья, – сказал он, чтобы разбить молчание. – Вечером на излучине остановимся, там хорошее местечко. А дальше… – он усмехнулся. – Дальше Территории. Там надо ухо востро держать, да и тут лучше не зевать…

– А псы твои? Не предупредят разве? – девушка покосилась на собак, почти невидимых в высокой траве.

– Могут и не успеть, – лаконично ответил Генри и пояснил всё-таки: – Кое-чего они не видят. Псы не видят, лошади не видят и не чуют… только люди. Говорю же, Территории. Зверю и птице ничего не будет, а человек как раз угодит… во что-нибудь. Ты лучше держись поближе ко мне, мало ли… Тут вроде чисто, но зачем рисковать-то?

Принцесса послушно пришпорила кобылку, поехала с ним бок о бок.

– Странные имена у лошадей, – сказала она, помолчав.

– Обыкновенные, – пожал плечами мужчина, обрадовавшись смене темы. – Лошадки-то здешние, для прерии лучше нет. Ты не смотри, что мелковаты, они резвые и клади могут тащить побольше иной дылды! Да и пропитание всегда себе найдут… А имена… Это сиаманчи так лошадей называют. Звать удобно, сама попробуй: будто ветер в траве шелестит – Шуш-ш-ш, Ш-ш-шия… Мало ли, иногда и свистнуть нельзя!

– Ясно, – только и сказала девушка и снова надолго замолчала. Краем глаза Генри видел, как она снова и снова подносит пальцы ко лбу… Черт, неужели повторение вчерашнего? Но вроде бы она не заговаривается, с седла не валится…

– Голову, что ли, напекло? – не выдержал он, наконец.

– Немного, – ответила она. Покосилась, усмехнулась криво: – Я не засну, как вчера. Не обращай внимания, это просто дурная привычка. Наставник долго отучал меня накручивать пряди на палец, когда я думаю, но так и не отучил. Локонов у меня уже нет, а привычка осталась…

– А-а… – глубокомысленно протянул Генри, порылся во вьюке и протянул девушке помятую шляпу. – Не обессудь, без перьев и брильянтов, но от солнца прикрыться сгодится.

– Благодарю, – серьезно сказала она, расправляя видавший виды головной убор. В этой шляпе девушка здорово походила на мальчишку, а главное, широкие поля затеняли ее лицо, не разглядеть было холодных глаз, и Генри стало как-то спокойнее. – Так действительно лучше. Раньше здесь не было так жарко.

– Солнце нынче тоже фокусы выделывает, – охотно вступил в разговор Генри. – Тут засуха, там, наоборот, всё лета солнышка не видно… Маги пытаются погоду обуздать, но что-то у них скверно выходит…

– Да и прежде у них не особенно хорошо получалось, – заверила принцесса. – Наш маг-погодник, бывало, мог либо из имеющихся туч дождь получить, либо просто тучи согнать, но тогда дождя не жди… Слаб был.

– Наши нынешние сильны, – заверил мужчина. – Но, говорят, опасаются особенно вмешиваться… А то вон в позатом году около Гамбурга засуха случилась, они дождь там устроили-таки, дорого взяли! А недели не минуло, в пяти сотнях миль оттуда ураган приключился, да такой, что три деревни как корова языком слизнула… Сказали, это из-за перемещения воздушных масс, – припомнил он мудреные слова, – в смысле, такого вот неожиданного. Так бы ветер дул себе и дул, ну, может, на каком сарае крышу бы снесло, а тут видишь, как вышло…

– Да, мой наставник говорил мне об опасности таких воздействий, – кивнула девушка и вдруг спросила: – Генри, куда ты меня везешь?

– К людям, – ответил он обескуражено.

– К каким людям? Я понимаю, что речь идет о твоем хозяине, – проговорила она спокойно, но ему очень не понравились скользнувшие в ее тоне нотки. Очень холодные, очень… неприятные. – Ты сказал, что ответишь на мои вопросы. На те, на которые сможешь ответить, конечно… Так вот, Генри Монтроз, я хочу знать, что за человек твой хозяин и для чего я ему понадобилась. А также почему ты ограбил моих покойных родителей и зачем тебе потребовались их останки!

– А обязательно говорить об этом на ходу? – попытался он отбиться, но не преуспел. Кажется, у принцессы хватка была почище, чем у Грома со Звоном.

– Чем же еще заниматься? – притворно удивилась она. – Уж не слагаешь ли ты сонет в честь прекрасной дамы? Для этого у тебя недостаточно одухотворенное лицо!

– Черт тебя подери, – уныло сказал Генри. Она не отвяжется, это уж точно. Придется говорить… хотя бы часть. Хотя бы немного. Знать бы, что не сболтнул лишнего!

Скорее всего, Хоуэлл и сам не знал, чего ожидать, а потому предпочел довериться случаю. Спросить, что можно говорить принцессе, буде она отыщется, а чего нельзя, Генри догадался, все-таки дураком он не был. Вот только ответ Хоуэлл дал более чем туманный. Чтоб ему провалиться с его «действуйте по обстоятельствам»! Его бы самого ткнуть холеной мордой в эти «обстоятельства»!

Нет, это было неглупо. Вряд ли у кого получилось бы расписать от и до: «если девица окажется такой, скажи ей то и это, а если сякой – то и другое». Хоуэлл небеспричинно полагал, что Монтроз в людях разбирается, а потому сам сообразит, что следует знать девушке, а о чем ей лучше не слышать.

Он угадал – в людях Генри действительно разбирался. Без такого умения в рейнджерах делать нечего, это уж точно. Окажись принцесса трепетным созданием вроде тех, что во множестве водились в старинных сказках, только и надо было наплести ей каких-нибудь небылиц: мол, ждет тебя твой принц за семью лесами, за семью полями, а я тебя туда доставлю, вот и всё. С этой такой фокус бы не прошел. Придется говорить правду: Генри знал этот тип людей. Врать им – себе дороже, единожды поймают на лжи, второй раз не поверят. Другое дело, как преподнести эту правду, о чем умолчать…

…Мария-Антония внимательно наблюдала за наемником. «Рейнджер», вот как они теперь называются, если она верно запомнила.

Он очень не хотел ничего ей рассказывать. Должно быть, не сумел еще понять, что именно уже может сказать, а чего нет. Кажется, ему не дали точных указаний на этот счет, а если и дали, то рассчитывали при этом на ту принцессу, которой Мария-Антония была в своем зачарованном сне. На «настоящую» принцессу – по меркам простолюдинов, конечно.

– Ладно, – сказал он, наконец. – Всё очень просто. Ты моему нанимателю не очень-то нужна. Вернее, нужна, но как бы в нагрузку. А всё дело в том, что осталось от твоего королевства…

Девушка слушала очень внимательно, и постепенно начала складываться цельная картина. Выходит, эти люди открыли залежи некого вещества под названием «эринит», а потом их ученые сумели вычислить, что это месторождение – лишь осколок настоящего клада, который покоится под ее землями. Под тем, что осталось от ее земель.

Конечно, началось соревнование: кто первым сумеет захватить столь желанную добычу! Если Мария-Антония верно поняла, то это вожделенное всеми вещество способно умалять силы магов, защищать от магии…