Страница 34 из 78
— Это из-за того, что я ушел с дня рождения твоего отца? Сколько мне за это извиняться? Ты еще долго меня упрекать будешь?
— Нет, речь не об этом, хотя, к твоему сведению, ты как уехал, сообщив об отъезде за шесть секунд, так две недели и не появляешься. — Брук заговорила мягче: — Я ждала, что после фотосессии ты приедешь на пару дней, ведь впереди гастрольный тур…
— А почему таким тоном?
Это было как пощечина.
— Что?! Я разве сказала что-то ужасное, спросив, где вы сейчас веселитесь? Или намекнула, что нам невредно повидать друг друга? Боже, какой я страшный человек!
— Брук, мне сейчас некогда выслушивать истерики.
От того, как муж произнес полное имя Брук, у нее по спине пробежал холодок.
— Истерика, Джулиан? Это для тебя истерика? — Она почти никогда не говорила мужу, каково ей приходится, — Джулиан был слишком взволнован, слишком занят, слишком увлечен или находился слишком далеко, а она стойко старалась не жаловаться, быть веселой, позитивной и все понимающей, как советовала мать, но это не всегда удавалось.
— Слушай, чего конкретно ты добиваешься? Извини, я не могу выбраться домой на этой неделе! Сколько мне еще просить прощения? Я, знаешь ли, работаю для нас обоих, могла бы хоть иногда вспоминать об этом.
Брук охватило ставшее почти привычным беспокойство.
— Ты ничего не понял, — спокойно сказала она. Он вздохнул:
— Я попробую взять сутки перед Майами и прилечу на выходные. Это тебя устроит? Первые недели после выхода альбома — не отпуск на пляже.
В первую секунду Брук хотела послать мужа куда подальше, но глубоко вздохнула, сосчитала до трех и сказала:
— Если приедешь, будет прекрасно. Я очень хочу тебя видеть.
— Постараюсь. Слушай, Ру, мне пора, а ты, пожалуйста; помни: я тебя люблю. И скучаю без тебя. Завтра позвоню. — И не успела она сказать слово, Джулиан отключился.
— Трубку бросил! — заорала Брук, швыряя мобильный на мягкий диван. Телефон отскочил от подушки и упал на пол.
— Не переживай ты так, — мягко произнесла Нола, стоявшая в дверях с веером меню разных ресторанчиков и кафе и бутылкой вина. По телевизору зазвучала мелодия «Ушедшему». Нола и Брук одновременно обернулись к экрану.
Он был мечтою брата, он стал горсткой праха,
Мой брат, твоя рука выскользнула из моей…
— Выключи, пожалуйста. — Брук резко опустилась на диван и прикрыла глаза, хотя не плакала. — Что же мне делать? — застонала она.
Нола проворно переключила канал.
— Прежде всего решить, чего тебе больше хочется: курятины с лимонным сорго или карри с королевскими креветками из вьетнамского кафе, а потом рассказать, что у вас происходит. — Тут Нола вспомнила о бутылке, которую держала в руке. — Но первым делом нужно выпить.
Она проворно счистила фольгу кончиком штопора и спросила, ввинчивая его в пробку:
— Ты до сих пор расстраиваешься из-за фотографии с Лайлой?
Брук фыркнула, принимая бокал красного вина. Нола наполнила его почти до краев, и это в иной компании сочли бы перебором, но Брук не возражала.
— Ты говоришь о том снимке, где рука моего муженька находится на ее талии в двадцать шесть дюймов в обхвате, а на его морде блаженство, как в момент оргазма?
Нола пригубила вино и положила длинные ноги на край столешницы.
— Какая-то тупая старлетка нашла возможность привлечь внимание прессы, засветившись вместе с новой большой звездой. До самого Джулиана ей и дела нет.
— Знаю. Дело не только в этом… От песен в барах и стажировки в «Сони» он поднялся до… такого! Все радикально изменилось буквально за ночь, Нола. Я оказалась не готова.
Не было смысла продолжать отрицать очевидное: ее муж, Джулиан Олтер, стал знаменитостью. Брук понимала, что к этому он долго и трудно шел: годы ежедневных репетиций, выступлений и сочинения песен (не считая не поддающейся подсчету халтурки и усилий, вложенных в карьеру еще до их знакомства). Были демозаписи, рекламные ролики, синглы, которые почти удавались, но всякий раз что-то срывалось. Да, однажды он подписал контракт на запись песен, на что изначально не рассчитывал, но ведь были недели и месяцы раздумий над списком контрактов, приглашение юристов, специализирующихся в сфере шоу-бизнеса, сотрудничество с более опытными исполнителями, от которых требовались советы и, возможно, наставничество. Сколько месяцев он провел в студии за подстройкой клавишного вокала, чтобы получился нужный звук… Бесконечные встречи с продюсерами, грозными топ-менеджерами, державшими в руках золотой ключик к его будущему. Затем приглашение от «Сони» на кастинг участников группы, потом интервью, прослушивание, курсирование между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом, чтобы все держать под личным контролем; консультации с пиарщиками, знающими, как управлять восприятием аудитории, и обучение у медиатренеров правильному поведению перед объективами. Плюс стилист, отвечающий за новый имидж…
Несколько лет Брук без возражений тянула лямку на двух работах, чтобы поддержать семью, несмотря на обиду, которая накатывала, когда, вымотанная, одинокая, она сидела дома, а муж пропадал в студии. У нее тоже были мечты, планы, сознательно отодвинутые на задний план, — желание найти свою нишу в профессии, путешествовать, родить ребенка. Они с Джулианом жили под гнетом постоянного финансового напряжения, вынужденные вкладывать и реинвестировать каждый доллар в разные составляющие карьеры рок-музыканта. Работа в студии с утра до ночи, вечера, проведенные в прокуренных шумных барах, когда Джулиан выступал, а Брук слушала, всей душой поддерживая его, вместо того чтобы полежать на диване или уехать из города на выходные, как все нормальные люди. А теперь разъезды! Постоянные бесконечные разъезды — из города в город, с побережья на побережье. Они с Джулианом старались держаться, но ситуация продолжала ухудшаться. Спокойный, никем не прерываемый телефонный разговор уже стал роскошью.
Нола вновь наполнила бокалы и взяла трубку.
— Так что ты будешь?
— Я не голодна, — сказала Брук и удивилась, что это правда.
— Я закажу креветок и курятину, по полпорции тебе и мне, и блинчиков с начинкой, хорошо?
Брук покрутила бокал, чуть не пролив вино. Надо же, как быстро закончился первый…
— Да-да, ладно. — Тут Брук сообразила, что ведет себя с Нолой в точности, как Джулиан с ней самой. — Как у тебя дела, кстати? Как у вас с…
— С Дрю? Свалил. В прошлые выходные я немного… развлеклась и вспомнила, что вокруг множество более интересных мужчин, чем Дрю Макнил.
Брук снова прикрыла глаза рукой:
— О нет. Только не это.
— А что? Подумаешь, развлечься нельзя!
— Да где же ты время находишь?
Нола притворилась обиженной.
— Помнишь, в субботу после ужина ты улизнула домой, а мы с Дрю остались в клубе?
— Господи, только не говори, что у тебя снова был групповой секс! Мое слабое сердце этого не выдержит! Боливар не вынесет троих!
— Ты что? Дрю отчалил буквально сразу после тебя, а я осталась, выпила коктейль и в полвторого пошла, вся такая одинокая, ловить такси…
— Слушай, по-моему, нам уже малость не по возрасту увлекаться случайными перепихонами. Кстати, молодежь еще употребляет это словечко?
Тут уже глаза прикрыла Нола.
— Слушай, не будь ханжой, а? Такси я ловила минут двадцать, и вдруг какой-то тип попытался увести его у меня из-под носа. Прикинь, забрался с другой стороны!
— Ничего себе!
— Во-от! Ну, он оказался красивым, и я позволила ему составить мне компанию, и как-то так получилось, что через минуту мы начали целоваться.
— А потом? — спросила Брук, прекрасно зная ответ.
— Все было замечательно.
— Ты хоть имя его спросила?
— Ой, прекрати!
Брук смотрела на Нолу, припоминая, какой сама была до замужества. Парней у нее хватало, да и интрижек тоже, но никогда она так… так… свободно не следовала зову плоти. Порой, когда не приходила от Нолы в ужас, Брук завидовала ее уверенности в своей сексуальности. Однажды Брук тоже решилась на случайный секс и переспала с парнем дважды, уговаривая себя, что это весело, интересно и раскрепощает. Результат — лопнувший презерватив, двадцать четыре часа тошноты после противозачаточной таблетки, шесть недель ожидания, пока окончательный тест на ВИЧ не оказался отрицательным, и полное отсутствие звонков от так называемого любовника. Этого Брук хватило, чтобы усвоить: подобный стиль жизни не для нее.