Страница 24 из 78
Брук улыбнулась:
— Это точно. За одну ночь эта фотография изменила… ну, в общем, все.
Хизер словно опечалило это признание.
Она подняла глаза на Брук.
— Успех — это, конечно, здорово, но я и представить не могу, каково сейчас тебе. Наверное, все только о Джулиане и говорят.
Реплика застала Брук врасплох. Никому — ни Рэнди, ни ее родителям, ни даже Ноле — не пришло в голову, что свалившаяся на Джулиана слава — это не один сплошной восторг. Она с признательностью посмотрела на Хизер.
— Да, но ажиотаж скоро сойдет на нет. Пару недель в новостях подержится и уляжется.
— Тебе нужно беспощадно пресекать все поползновения папарацци сунуть нос в твою личную жизнь. У меня подруга была в колледже, Эмбер, так она вышла замуж за свою школьную любовь, с венчанием в церкви и свадьбой, все как полагается, а меньше чем через год ее муженек победил в «Американском идоле». Вот тут-то в их жизни и произошел… полный переворот.
— Так твоя подруга замужем за тем самым Томми, из первых сезонов?
Хизер молча кивнула.
Брук присвистнула:
— Надо же, а я и не знала, что он женат!
— И не могла знать. С того самого дня, когда он победил, у него буквально каждую неделю новая девица. Бедняжка Эмбер была так молода, всего двадцать два года, и так наивна, что не бросила его, хотя он без конца ей изменял. Она думала, нужно дать ему время, он остепенится и все станет как прежде.
— И что в итоге?
— Ну… это был сущий кошмар. Он путался с кем хотел и все откровеннее рассказывал об этом ей. Помнишь снимки, где он занимается петтингом с моделью? Тот, где гениталии размыты, но е остальное видно?
Брук кивнула. Те фотографии выделялись даже неиссякаемом потоке «шедевров» папарацци.
— Так продолжалось больше года без всяких признаков улучшения. У отца Эмбер лопнуло терпение, вылетел туда, где гастролировал Томми, пришел в номер и дал зятю двадцать четыре часа, чтобы подписать бумаги на развод, зная, что Эмбер на это не решится, — чрезвычайно порядочная, она не желала видеть реального положения дел. И Томми подчинился. Не знаю, часто ли он кидал людей до того, как прославился, но сейчас он просто законченный козел.
Брук пыталась сохранять спокойствие, сдерживая желание отвесить Хизер оплеуху.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? — спросила она ровным тоном. — Джулиан же не такой.
Хизер испуганно приложила ладошку ко рту.
— Я и не говорю, что Джулиан похож на Томми. Конечно, он совершенно другой! Просто вскоре после развода Эмбер разослала е-мейл всем друзьям и родственникам, потребовав, чтобы они прекратили присылать ей фотографии, ссылки, журнальные вырезки и звонить с новостями о Томми. Я тогда даже удивилась — можно подумать, все подряд только и слали, что присылали ей интервью с ее бывшим мужем. Но потом она показала мне список входящих писем, и до меня дошло. Никто не пытался ее оскорбить, просто все были на редкость бесчувственными. Им отчего-то казалось, что ей будет интересно. К счастью, Эмбер полностью оправилась, совершенно изменила свою жизнь и, пожалуй, лучше всех знает… э-э… что влечет за собой эта известность.
— Да, у славы тоже есть издержки. — Допив латте, Брук вытерла губы. — Несколько недель назад я бы тебе, пожалуй, не поверила, но сегодняшнее утро ушло на установку плотных экранов на окна. Недавно вечером я прошла из ванной к холодильнику, завернувшись в полотенце, и вдруг откуда-то фотовспышки, одна за другой. Оказалось, под нашим окном на крыше машины сидел фотограф в надежде заснять Джулиана! Ничего гнуснее не представить!
— Господи, ужас какой! И что ты сделала?
— Ну что, набрала номер местного полицейского участка и сказала, что у моего дома мужчина пытается заснять меня раздетую. Мне сказали что-то вроде «добро пожаловать в Нью-Йорк» и посоветовали опускать жалюзи. — Брук опустила первую часть, когда первым делом она позвонила Джулиану и услышала, что нечего так бурно реагировать, а надо научиться самой справляться с такой ерундой и не названивать ему «каждый раз» в панике по «всяким пустякам».
Хизер содрогнулась.
— Гадость какая… У тебя хоть есть сигнализация?
— Она у меня на очереди. — Брук втайне надеялась, что они переедут прежде, чем понадобится установить сигнализацию: вчера по телефону Джулиан туманно намекнул на улучшение жилищных условий, «квартирный апгрейд», как он выразился. Правда, ей мало в это верилось.
— Извини, я на минутку. Мне надо в туалет, — сказала Хизер, сняв сумочку со спинки стула.
Брук смотрела, как коллега прошла за узкую дверь, и едва щелкнул замок, схватила журнал.
Последний раз она «любовалась» фотографией примерно час назад, но не удержалась от искушения открыть журнал на четырнадцатой странице.
Разложив журнал на столе, Брук склонилась пониже, чтобы лучше рассмотреть. За шестьдесят минут снимок приятнее не стал. На первый взгляд, не будь это собственный муж Брук и старлетка с мировым именем, она не нашла бы в фотографии ничего особенного. Снизу в кадр попали поднятые руки зрителей первого ряда. Правую руку Джулиан триумфально выбросил высоко вверх, сжимая микрофон, словно волшебный меч. Брук всякий раз охватывала дрожь, когда она видела Джулиана в этой позе, — просто не верилось, насколько же он похож на настоящую рок-звезду.
Лайла была в скандально коротком платье с цветочным рисунком, которое с тем же успехом могло оказаться и комбинезончиком, и в белых кожаных ковбойских сапогах со стразами. Она была загорелой, с профессиональным макияжем, со вкусом одета и снята в максимальном увеличении; она смотрела снизу вверх на Джулиана с откровенным упоением. От всего этого уже тошнило, но подлинное беспокойство у Брук вызывало выражение лица Джулиана. Смесь обожания с преклонением типа о-Господи-ты-самая-потрясающая-из-всех-кого-мне-доводклось-видеть, запечатленную в ярчайших красках (спасибо профессиональному «Никону»), отрицать было нельзя, такой взгляд жена надеется поймать на себе пару за целую жизнь — на свадьбе, ну в день рождения первенца. И ни одна жена не захочет, чтобы с таким выражением ее муж смотрел на другую, да еще странице национального издания.
Услышав, как за деревянной дверкой полилась вода, Брук быстро закрыла «Ласт найт» и положила лицом вниз напротив стула Хизер. Вернувшись, коллега взглянула на нее и на журнал с выражением «не надо мне было это здесь оставлять». Брук хотелось заверить Хизер, что она сильная, а человек ко всему привыкает, но, естественно, ничего такого не сказала. Она ляпнула первое, что пришло на ум, лишь бы сгладить неловкость:
— Очень, очень приятно было с тобой посидеть. Как все-таки досадно, что мы с тобой проводим по многу часов в одних стенах и ни разу не встречались в городе! Нужно это исправить. Может, встретимся в воскресенье за ленчем, а то и поужинаем где-нибудь?
— Договорились. Хорошего выходного! — Хизер помахала рукой, прощаясь. — Увидимся на неделе.
Брук помахала в ответ, но Хизер уже вышла на улицу. Брук тоже начала собираться, соображая, не обидела ли она коллегу нежеланием откровенничать, или, напротив, излишней откровенностью, или чем-то еще, когда зазвонил мобильный. На экране высветился номер Ней, старой знакомой по аспирантуре.
— Привет! — сказала Брук, положив на стойку два доллара и выходя на улицу. — Как ты, где ты?
— Брук, я просто так звоню. Мы ужасно давно не общались…
— Да, сто лет тебя не видела. Как там Бостон, как тебе твоя клиника, когда ты, нехорошая девочка, приедешь повидаться?
Прошло полгода с тех пор, когда Нея с мужем Роаном приезжали в Нью-Йорк на Рождество. В аспирантуре Брук и Нея сдружились, в Бруклине жили всего через пару домов друг от друга, но общение сильно затруднилось, когда два года назад Нея и Роан переехали в Бостон.
— Клиника отличная, даже лучше, чем ожидалось, но я уже созрела для возвращения. В Бостоне хорошо, но Нью-Йорк — это все-таки Нью-Йорк.
— Серьезно, ты хочешь вернуться? Когда? О, расскажи мне все!