Неизведанные земли

— Это я принесла, — сказала Цин.

Она утащила конуру и мешки с кормом из соседнего зоомагазина, принесла к дому и снова поместила в мир живых. Члены семьи заметили конуру и очень удивились. Дети решили, что это сюрприз, который преподнесли им родители. Они обрадовались тому, что в доме скоро появится собака. Родители же пытались понять, кто из друзей или родственников мог совершить такой экстравагантный поступок.

— Пришлось их подготовить, — объяснила Цин. — Если бы собака ни с того ни с сего появилась во дворе, они бы ее скорее всего отвели в приют. Но если она появится вместе со всем необходимым, они поймут, что собака не бродячая. Они будут знать, что ее кто-то привел, хотя вряд ли догадаются, кто именно.

— Здорово придумано, — согласился Людоед.

Люди находились в доме. Родители, вероятно, решили обзвонить родственников и друзей и узнать, кто преподнес им сюрприз. Цин взяла Кудзу на руки и долго-долго не отпускала. Собака была умной, но вряд ли могла представить себе, что вскоре произойдет.

— Может, ничего и не получится, — сказала Цин. — Собака — это не какой-нибудь там дурацкий букетик. Такое крупное существо, и живое к тому же, не сможет пересечь границу Страны, как считаешь?

— Может быть, — сказал Ник. — Но мы должны в этом убедиться.

Цин от него ничего другого и не ожидала.

Она что-то прошептала на ухо Кудзу. Вероятно, все те слова, которые хочется сказать тому, кого ты больше никогда не увидишь.

— Пора, — сказал Людоед.

Цин схватила Кудзу за загривок правой рукой.

— Прости меня, малыш, — сказала она и приступила к работе.

В последнее время Цин много тренировалась, поэтому приобрела сноровку и научилась переносить вещи в мир живых без особых усилий. Людоед, приказавший ей практиковаться, был, как всегда, прав. Но задача, стоявшая перед ней в тот момент, была не из легких. Цин предстояло не просто сломать замок. Выполнить требование начальника было так же трудно, как ворваться в Государственное казначейство.

Как раз в тот момент, когда портал начал открываться, Кудзу начал скулить и отбиваться. Стало еще тяжелей.

— Помоги мне! — крикнула Цин, изо всех сил старавшаяся протолкнуть собаку в отверстие.

Постепенно на другой стороне оказался нос, потом голова, потом передние лапы. Ник подоспел на помощь, и давить стало легче. Кудзу жалобно завыл. Когда сквозь портал прошли задние лапы, дыра в пространстве закрылась, отбросив Цин с Ником с такой силой, что оба упали на спину.

Кудзу бегал взад-вперед по двору, смущенный тем, что все вокруг изменилось.

— Смотри! — воскликнул Людоед. — Свечение исчезло! Он больше не светится! Видишь?

Кудзу оказался в мире живых! Теперь ребята не могли разглядеть кончики шерсти Кудзу, не хватало резкости. Шоколадная шкура собаки, еще несколько мгновений назад бывшая яркой, казалось, полиняла. Собака вновь стала частью мира живых, обрела плоть и кровь. Кудзу метался из стороны в сторону в поисках Цин и жалобно скулил. Шестым чувством собака понимала, что хозяйка находится рядом, но увидеться вновь им было не суждено.

— Он жив! — кричал Людоед, напоминавший сумасшедшего ученого, только что окончившего важный и опасный эксперимент. — Он жив!

— Бедный мальчик, бедный малыш, — хныкала Цин. — Мне так жаль, боже мой…

Но Кудзу ее не слышал.

Члены семьи, услышав собачий лай, высыпали во двор. Через несколько минут дети наладили контакт с испуганной собакой. Они стояли на коленях рядом с Кудзу и обнимали его за шею.

— Как тебя зовут, малыш? — спросила девочка.

— Его зовут Кудзу! — крикнула Цин, но ее, увы, никто не слышал.

Вновь прогремел гром. На этот раз ближе, чем раньше. Родители с опасением посмотрели на грозовое небо.

— Давайте назовем его Громом! — воскликнул мальчик.

Круг замкнулся. Цин внезапно вспомнила, что именно так и звали собаку в той семье, из которой она похитила ее много лет назад.

Кудзу еще немного погавкал, потом жалобно заскулил и затих. Было слышно только, как он учащенно дышит. Прошло еще немного времени, и Цин увидела, как Гром лег на спину и подставил живот, а члены семьи радостно потянулись к нему руками, чтобы почесать.

Цин повернулась к Людоеду.

— Я тебя ненавижу, — сказала она, чувствуя то, что говорила, всеми фибрами души.

— Можешь ненавидеть меня, я не против, — сказал Людоед. — Но ты только что продемонстрировала лояльность и готовность подчиняться приказам. Я вижу, что служба для тебя важней личных интересов. И за это ты заслуживаешь поощрения… лейтенант.

Он наклонился к Цин и протянул покрытую шоколадом руку к рукаву. Вскоре на нем появился новый шеврон. А потом Ник сказал нечто такое, что полностью захватило внимание Цин. Услышав то, что ей поведал Ник, она почувствовала, что к ненависти, которую она к нему испытывала, примешивается восхищение.

— Я хочу, чтобы ты запомнила те ощущения, которые тебе пришлось испытать, когда ты проталкивала Кудзу в мир живых, — сказал Ник. — Потому что очень скоро ты сделаешь то же самое с Мэри Хайтауэр.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ОТКРОВЕНИЯ ЭЛЛИ

В пятой главе «Советов мертвым»под названием «Забытое не может навредить вам» Мэри Хайтауэр написала: «Нет ничего более удивительного, чем память призрака, живущего в Стране затерянных душ. Она похожа на ящик с игрушками, стоящий в комнате маленького мальчика. Дети берут игрушки, разбрасывают по комнате, но редко кладут обратно в коробку. То же самое с воспоминаниями. Чем больше игрушку любят, тем меньше шансов, что она вернется в коробку. Из этого следует, что самый лучший способ сохранить воспоминание — не вспоминать о нем».

Глава двадцать пятая

Логово женщины-кошки

То, что Мэри писала по поводу памяти, было верно для всех призраков, кроме тех, кто умел вселяться в живых людей. В отличие от Ника, Элли никогда не забывала фамилию, которую носила при жизни. Ее звали Александра Джонсон.

Найти семью с такой «редкой» фамилией в таком большом городе, как Мемфис, было непросто. Ее родителей звали Адам и Андреа Джонсон. Когда они думали, как назвать дочерей, решили, что каждое имя должно начинаться с буквы «А». В телефонном справочнике Мемфиса нашлось несколько тысяч абонентов по фамилии Джонсон, и несколько сотен людей, чьи инициалы начинались с буквы «А». Элли давно уже было известно, что отец с матерью сменили номера мобильных телефонов, а следовательно, ей оставалось лишь вселиться в кого-нибудь и начать обзвон вслепую.

Ей было просто необходимо воспользоваться чьим-нибудь телом, так как позвонить родителям прямо из Страны было невозможно. Войти в родительский дом тоже нужно было в чужом теле: Элли знала, что в противном случае ей придется сопротивляться удесятеренной силе притяжения. Она не хотела рисковать, понимая, что прийти и увидеть, как жизнь родственников продолжается без нее, равносильно самоубийству. Интуиция подсказывала Элли, что земля запросто может разверзнуться под ногами и поглотить ее навсегда. Была и еще одна причина укрыться в чужом теле. Дело было в пугающем ветре, непрерывно дувшем с Миссисипи. Ветер был сильным, почти ураганным, но ощущать его могли только призраки.

Место, где она рассталась с Дмитрием, находилось в нескольких километрах к востоку от Мемфиса, и там ветер казался лишь легким бризом, но чем ближе Элли подбиралась к реке, тем сильнее он дул. Мемфис расположен на восточной стороне Миссисипи, и избежать постоянного воздействия ветра Элли никак не могла.

Элли вселилась в тело туриста, направлявшегося к реке. Пока девушка находилась внутри, ей казалось, что никакого ветра нет. Река, как всегда, спокойно несла вдаль свои воды. Элли чуть было не сделала роковую ошибку, выбравшись из тела туриста прямо на берегу. Ее тут же подхватил ураган чудовищной силы, от которого в ушах раздавался немыслимый свист и, казалось, в голове начали разбегаться мысли. Элли пыталась удержаться на ногах, но ветер оторвал ее от земли и понес на запад прямо через здания и через все, что попадалось по дороге. Лишь оказавшись на достаточном удалении от берега, Элли смогла обрести утраченное равновесие. В Мемфисе, да и, вероятно, в любом другом месте на восточном берегу Миссисипи, от ветра можно было укрыться только в чужом теле.