Страна затерянных душ

Новый вокзал Пенн Стэйшн принято считать самым неудачным железнодорожным сооружением за всю историю западной цивилизации, вероятно, поэтому старое здание, как бы в назидание, навеки осталось в Стране затерянных душ.

На Ника вокзал произвел огромное впечатление, усилившееся от того, что Мэри желала ехать поездом, несмотря на то что ее смерть была связана с этим видом транспорта. Машинистом был старый друг Мэри — девятилетний мальчик по имени Ту-ту Чарли. При жизни он был большим любителем игрушечных поездов, и для него старый вокзал, полный призрачных вагонов и локомотивов, стал своего рода раем.

— До Атлантик-Сити я вас довезти не смогу — призрачная железная дорога до самого города не доходит. Но полпути проделать мы сможем, подходит вам это?

— А сможешь ли ты довезти нас до Лэйкхерста? — спросила Мэри. — Там живет мой друг, который поможет преодолеть оставшуюся часть пути.

Чарли отправился в кабину, и вскоре призрачный поезд уже шел по железной дороге, ведущей в Нью-Джерси.

Через несколько часов ребята оказались в Лэйкхерсте, но чтобы найти друга Мэри, живущего там, понадобилось потратить остаток ночи. Это был Спидо, сыщик, приносивший на продажу товары. При виде его Ник понял, что провести вечность с шоколадом на лице — не худший удел по сравнению с пожизненной необходимостью ходить в мокрых плавках. Увидев у Спидо «ягуар» последней модели, Ник решил, что тот, должно быть, весьма преуспел в своей профессии.

— Отличная тачка, — сказал Спидо ребятам, чтобы похвастаться, пока они ехали по мертвым дорогам в сторону старого аэродрома, служившего когда-то базой для самолетов береговой охраны. — Но ездит она только по дорогам, которых уже нет на карте мира живых. А знаете, как трудно их искать?

Он искоса, осуждающе посмотрел на Мэри:

— Ты мне не сказала об этом, когда отдала машину!

Мэри усмехнулась:

— А ты не спрашивал.

Спидо рассказал, что, вполне возможно, придется потратить несколько недель, чтобы найти мертвые дороги, ведущие в Атлантик-Сити. Но Мэри, похоже, не слишком расстроилась.

— На самом деле, — сказала она, — меня интересовала твоя вторая «крутая тачка».

— Я знал, что ты это скажешь, — согласился Спидо, выезжая на огромную взлетно-посадочную полосу. — Но, чур, я сам поведу.

Когда Ник увидел «крутую тачку», о которой говорили ребята, он рассмеялся, несмотря на то что был потрясен ее размерами. Да уж, Мэри Хайтауэр и вправду не была легка на подъем, но уж если собиралась в кои-то веки в путешествие, делала это с истинно королевским размахом!

Глава двадцать пятая

Причал поражения

Когда «Морская королева» встала на рейд порта Атлантик-Сити, берега были укутаны плотным утренним туманом, за которым скрывались многочисленные отели, стоявшие у кромки прибоя. Но два мертвых причала были на месте. Они разрезали туман, как острые клешни гигантского моллюска, который, казалось, только и ждет, чтобы судно подошло ближе, чтобы схватить его.

Причал с парком развлечений находился по левую руку. На нем было множество аттракционов, все по-прежнему работали. Качели качались, карусели крутились, вагончики перемещались, напоминая части огромного часового механизма. Стальной причал был справа. Он был похож на огромную арену, на которой в прошедшие времена богатые и знаменитые люди могли помериться амбициями. Вывески, до сих пор висевшие над дверями заведений, когда-то завлекали прохожих обещаниями выступлений знаменитостей золотого века, но концертам так и не суждено было произойти, так как пожар в одночасье стер с лица земли все клубы, залы и рестораны. Тут и там мелькали призывные надписи «Сегодня для вас поет Фрэнк Синатра», «Танцы до рассвета в Морском клубе» или «Шило, знаменитая во всем мире ныряющая лошадь».

Причалов больше не было, по крайней мере, живые люди их видеть не могли. На долю живых остались лишь казино на набережной, сосущие их деньги, как хороший пылесос, и новый Стальной причал, поражавший своей вульгарностью и расположенный неподалеку от руин старого. Но, как и в случае со старым и новым вокзалом Пенн Стэйшн, новому причалу было далеко до своего предшественника. Когда на песчаные берега Атлантик-Сити смотрели глаза призрака, два старых причала казались существующими сами по себе, отдельно от города. Этим они были похожи на знаменитые нью-йоркские башни — пристанище Мэри. Они тоже казались существующими отдельно от других зданий на Манхэттене. Поверженные небоскребы высились, как два столпа, подпирающие вечность.

Команда сгрудилась на палубе «Морской королевы», матросы смотрели на приближающиеся причалы.

— Мы сейчас в них врежемся! — воскликнул Сморчок.

— Нет, — отрезал Макгилл с непреклонностью чудовища, осознающего свое предназначение. Расстояние между причалами не превышало двадцати метров, как раз столько, сколько было нужно, чтобы «Морская королева» могла встать на якорь между ними. Места между причалами было ровно столько, сколько необходимо для призрачного пиратского корабля. Это было так поразительно, что казалось работой высших сил. Макгилл, видимо, считал, что это обстоятельство — знак того, что он и Вселенная находятся в идеальном равновесии. Как и предполагал капитан, «Морская королева» вошла в пространство между двумя причалами. От бортов до края дощатого настила было всего около метра. Точнейшее соответствие.

— Стоп машина, — отдал он команду матросам, несущим вахту на мостике.

Судно, двигаясь по инерции, медленно подошло к берегу, врезавшись носом в песчаное дно, которое было частью обширного мертвого места в районе двух причалов. «Морская королева» последний раз вздрогнула и замерла.

— Что дальше? — спросил Сморчок.

Было такое впечатление, что с него струями стекает дурное предчувствие, как пот с живых людей. В конце концов, именно Сморчок предал членов страшной банды, владеющей причалами, Мародеров с набережной. Вряд ли они бы отнеслись к нему снисходительно, случись им поймать предателя. Макгилл же думал только о том, что сегодняшняя битва должна стать величайшим событием за все время, проведенное им в Стране затерянных душ. Грядет момент его триумфа — предсказания не лгут.

— Приготовить трап. Спускаемся на Стальной причал, — приказал он Сморчку. — Все остальные — за мной.

Макгилл собрал команду и отправился вниз, в колокольную камеру.

Все это время бедняга Лиф провисел в трюме, терпеливо ожидая, пока что-нибудь случится. Впрочем, в самой колокольной камере события были редкостью, особенно после того, как сбежал Ник. Лифу было приятно, что к нему присоединилась Элли, но, как ему показалось, сама она была не слишком довольна.

Лиф, однако, не расстраивался. Для него все было понятно и просто. Ему казалось, что жизнь — большой пазл, в котором, наконец, все фрагменты встали на места. Не столь важно, какой складывался рисунок — будь то тьма, царившая в бочке с рассолом, или комната, в которой вверх ногами висела тысяча детей. Главное — каждый кусочек на своем месте. Все было расставлено по порядку, и обстоятельства больше не имели значения. Каким бы суровым ни казался мир, чувство целостности больше не покидало мальчика. Он не смог бы объяснить это Элли, как не мог объяснить Нику. Лиф знал, что на самом деле не хочет даже покидать колокольную камеру. Остаться или уйти — ему было все равно. Ему нравилось просто… быть.

Он видел, что кое-кто из висевших по соседству детей дошел до такого же состояния. Провисев достаточно долго, они, как и Лиф, обрели мир в душе.

Сквозь лес свисавших с потолка фигур Лиф разглядел Элли. Она смотрела на него грустными глазами. Лиф помахал ей рукой. В ее душе не было мира. Как и у Ника. Они так яростно сражались со всем, что их окружало. Им казалось, что чувства, переполнявшие их, что-то значат. Элли и Ника обуревал страх, они страдали от одиночества, злости, обиды. Лиф попытался вспомнить, когда в последний раз испытывал эти чувства, но воспоминания об этом стерлись, подобно многим другим. Он не боялся Макгилла, потому что на его долю осталось только одно чувство — терпение. Терпение и смирение, что бы ни случилось.