Страна затерянных душ

— Лиф! — воскликнул он. — Закрутись вокруг меня еще сильнее.

Не дожидаясь, пока приятель ответит, Ник схватил его и начал закручивать вокруг себя, снова и снова, пока сопротивление веревок не выросло до такой степени, что они начали раскручиваться, как будто висели на резинке. Но прежде чем их веревки разъединились, Ник крикнул Лифу: «Делай, как я!»

Он протянул руки и схватил парня, висевшего рядом.

— Эй! — жалобно вскрикнул тот.

Ник проигнорировал его недовольство и сдвинул тело мальчика так, чтобы его веревка сплелась с теми, на которых висели Ник и Лиф. Лиф схватил соседа и сделал то же самое. Окружавшие их дети что-то жалобно бурчали, заметив суматоху. Но то, что задумал Ник, не было беспорядочным барахтаньем — у него явно был какой-то замысел. Соседи поняли: это что-то новое.

— Что это вы там делаете? — спросил висевший под самым потолком бойскаут требовательным голосом.

— Слушайте все! — прервал его Ник. — Хватайте соседей и запутывайте веревки, как у нас. Старайтесь закрутиться как можно сильнее!

— Зачем? — спросил бойскаут.

Ник попытался объяснить свою мысль понятным языком. Парень наверху был бойскаутом, значит, точно должен был знать о том, что пришло Нику в голову.

— Делали когда-нибудь спусковой шнур в лагере? — спросил Ник. — Ну, или, знаешь, когда из лески плетут, такие косички получаются, очень прочные?

— Э-э… да.

— Сначала делаешь пучок из лески, очень длинные куски для него нарезаешь, правильно? Но потом, когда косичка готова, она короткая получается.

— А-а-а… — ответил бойскаут, который, похоже, начал понимать, чего хочет Ник.

— Если мы сплетем все веревки в косичку, то поднимемся высоко над полом, может, даже до решетки достанем…

— И свалим отсюда! — выпалил бойскаут, закончив за Ника фразу.

— Не хочу я запутываться, — сказал кто-то, висевший далеко от Ника, плаксивым голосом.

— Заткнись, — осадил его бойскаут сверху. — Я думаю, это сработает. Делайте, как сказал этот парень. Запутывайте веревки!

Приказ неформального лидера оказал магическое воздействие — все начали запутывать веревки. Действо напоминало фрагмент современного балета — дети кружились, словно в танце, приближаясь и отдаляясь, брали друг друга за руки, качались, тянулись друг к другу. Веревки сплетались, и, чем больше ребят оказывалось внутри клубка, тем больше он отдалялся от пола.

Всего лишь за какой-нибудь час все веревки были спутаны, и гроздь детей поднялась над полом по меньшей мере на четыре метра. Спутанные веревки мало напоминали спусковой шнур, да и на кашпо не были похожи. Больше всего образовавшаяся мешанина из веревок напоминала плохо сплетенную косу, а дети, часть из которых находилась внутри ее, были похожи на мух, попавших в паутину, сплетенную огромным безумным пауком. С того места, где висел Ник, было видно решетку, до нее оставалось не более трех метров. Если бы его ноги не были опутаны веревкой, он бы поднялся по косе и протиснулся между прутьев. Если бы в отсеке были крысы, подумал он, они могли бы перегрызть веревку.

Он посмотрел на соседей. Никого из тех, кто раньше висел рядом с ним, Ник не увидел. Его окружали новые лица. Все болтали; те, кто еще помнил свое имя, знакомились.

Совместное действо пробудило жизнь в тех, кто пассивно ждал годами. Даже крикун, который хранил молчание с того дня, когда Элли запретила ему кричать, радостно болтал с соседями. И все же, хоть коса и стала для ребят развлечением, освободиться никому пока не удалось.

Нику нужно было снова подумать — создавшаяся ситуация требовала нового плана. И вдруг, сквозь шум и гам до него донеслись слова: «Сколько времени?»

Вглядевшись, сквозь паутину веревок Ник различил лицо мальчика, одетого в пижаму, которого все называли Рыбой-молотом. Вдруг в голову ему снова пришла светлая мысль, и Ник поразился, насколько покорны и безвольны были висящие годами в колокольной камере дети. Ведь это так просто, нужно было лишь на минуту отвлечься от поглотившей их рутины существования. Но ведь он и сам уже давно вышел из бочки и немало здесь провисел, верно? И тоже, как они, ничего не мог придумать. Конец веревки, на котором он висел, был очень короток, но Ник схватился за него и потянул, чтобы вытащить ее из косы. Потом Ник заставил соседей подвинуться, чтобы пролезть вперед, к Рыбе-молоту. В результате этих манипуляций Ник оказался на расстоянии полуметра от мальчика в пижаме. Тот улыбнулся, обнажив острые зубы.

— Это напоминает пищевое безумие в стае акул, только у нас веселее.

— Э-э… Ну, наверное. Слушай, не поможешь мне?

— Конечно. Что мне нужно сделать?

Рыбе понадобилось меньше пяти минут, чтобы перегрызть веревку, на которой висел Ник.

— В колокольной камере проблемы, сэр, — доложил Макгиллу испуганный матрос.

Макгилл выпрямился на троне.

— Что там случилось?

— Ну… сэр… они там… перепутались все.

— Так распутай их.

— Ну, знаете, сэр… Это не так просто, как кажется. Раздраженный тем, что его потревожили, Макгилл спустился на нижнюю палубу и наклонился над решеткой, служившей крышей колокольной камеры. Он открыл ее и вгляделся в царящую там темноту, чтобы увидеть, что случилось. Пленники не только запутали свои веревки. Они еще и разговаривали между собой. И не просто разговаривали, а весело болтали.

— Есть у нас какая-нибудь гадость, чтобы облить их?

— Я пойду узнаю, сэр, — ответил матрос и бросился прочь.

Макгилл снова посмотрел вниз на спутанный клубок из детей.

— Мне кажется, им неудобно, — сказал он.

Конечно, в тот момент они болтали и смеялись, но пройдет немного времени, они привыкнут к новой ситуации и поймут, что висеть поодиночке, хотя бы и вверх ногами, было куда приятней, чем плотно прижатыми друг к другу.

— Облей их какой-нибудь дрянью и оставь висеть, как есть, — приказал Макгилл матросу, который успел вернуться. — Им самим скоро надоест.

Уходя, Макгилл удивился, потому что ему показалось, что в воздухе витает запах шоколада. Кажется, он доносится с верхней палубы, предположил капитан. Но, подумав, Макгилл решил, что аромат был лишь плодом его воображения.

Глава двадцать вторая

Человек в футляре

Ник выбрался из колокольной камеры, но быстро понял, что не сможет свободно перемещаться по кораблю. Повсюду — на каждой лестнице, на каждом мостике, в любом трюмном люке — можно было встретить одного из уродцев. Все они занимались уборкой. Конечно, темных углов на «Морской королеве» было достаточно, но любой угол переставал быть темным, если в нем оказывался Ник, ведь погасить призрачное сияние он не мог. Как покинуть судно, он еще не придумал, но, может быть, ему удастся найти Элли, и они что-нибудь изобретут совместными усилиями. Она наверняка знает корабль лучше, подумал Ник. Беда была в том, что он понятия не имел, где ее каюта, а позволить себе обойти все помещения просто не мог. В конце концов, он вернулся в трюм. Конечно же назад, в колокольную камеру, мальчик не пошел, решив спрятаться в одном из отсеков с сокровищами Макгилла. Укрыться среди завалов было легко, к тому же никто не решался туда заходить — капитану не нравилось, когда кто-то трогал его вещи. Ник решил спрятаться там до наступления ночи, когда команда, он знал это, спустится вниз, чтобы предаться играм, ссорам или другим занятиям — согласно наклонностям. Ник решил, что в это время передвигаться по кораблю, оставаясь незамеченным, будет проще. Тогда он и найдет Элли. А пока он решил использовать в качестве укрытия сделанный из дуба массивный гардероб. Он залез внутрь и постарался как можно плотнее прикрыть дверцы. Сделав это, Ник принялся ждать ночи.

Грузовой отсек, заваленный награбленным добром, напоминал логово дракона. Элли успела несколько раз побывать здесь в поисках достойных книг для чтения и других интересных вещей, при помощи которых можно было бы с пользой проводить время. Во время поисков она наткнулась на старинную пишущую машинку. Где она лежит, Элли не помнила, но надеялась достаточно быстро найти ее.