Страница 48 из 120
15 января
Третий павильон. Снимаем тайгу — 13 планов. Все говорят, что это последний день съемок. Дай Бог! В 10-м павильоне пробуется Шацкая в «Булычове» — помоги ей, Господи! А дела у нас на театре — хуже не придумаешь. Принц Гамлет запил. В ночь под Старый Новый год. Вместе с шефом. Ужасно стыдно слушать было вчера, какую чушь нес Володечка открытым текстом со сцены. Вечером позвонила в театр Марина — принц в Скли-фосовского, она в отчаянии… одна в России на положении кого? Уговаривал я вчера Володю поехать спать и прекратить, надо бежать на длинную дистанцию, это малодушие… после того дня, как шеф накричал на него, он взялся за стакан, ища спасения в нем, в отступлении, а может, брызнет талант, надеялся…
Надо работать, надо мужественно переносить неудачи, надо работать, а не хватать звезды… не стараться хватать их, по крайней мере каждый день… Есть мужество профессии — сохранять форму, не жрать лишнее, не пить, когда идешь в сражение.
— Вы пять пьес показывали мне с голоса, я выполнял с точностью до тысячной доли, но здесь я не могу повторить… потому что вы еще сами не знаете, что делаете… Я напридумывал в «Гамлете» не меньше, чем вы, поймите, как мне трудно отказаться от этого…
Эту и подобную стыдную муровину нес Володя. Шеф и тот слушал его, старался вникнуть, объяснял чего-то… Ах, как это все нехорошо. Принц Гамлет в Склифосовского… Благо, что это случилось в дни, когда у него нет Галилея, и перед выходными днями.
23 января
В 11 — все занятые в «Гамлете». Принца нет. Что будет? Кто почитает… Шеф ведь готов к этому — Филатов, почитайте… Значит, Филатов. Обидно, что не я. Ни к чему мне принц Датский, тем более я мечтаю о Богомолове, ведь сказал же Роом: «Валерия загримировали под сельского учителя… Но Валерия я люблю, он все равно сниматься у меня будет…» — значит, что?! Но все равно обидно, хотя бы ради шутки почитал. Но ничего. В магазин за молоком. Нейтрализовать всю вчерашнюю гадость — водку и табак. И на ковер — заниматься. На удар ответим ударом. Будем работать. Будем совершенствовать «физику», чтобы нам никто не сказал — «тьфу»… Читаю про Мэрилин Монро — питалась тертой морковью, кипяченым молоком и, кажется, то ли сливками, то ли орехами.
26 января
Вчера два спектакля — «Послушайте», «Что делать?».
Разговор с шефом:
— Валера, скажи мне, пожалуйста, ты хотел бы попробовать Гамлета? Видишь, у нас опять трагическая ситуация, и я не знаю, чем она закончится и для театра, и для него… Я верил в него… но теперь…
— Ю.П., мы люди свои, прикидываться мне перед вами нечего: хотел бы Гамлета? Конечно, хотел бы. Верю ли я в то, что могу это сыграть? Конечно. Может быть, не сегодня, но завтра… давайте попробуем…
— Ну тогда я тебя прошу — сиди на репетициях, присматривайся, вникай, куда я бьюсь… И как-то в студийном порядке… приготовь какой-нибудь отрывок… Я посмотрю… Не думай, что я буду смотреть: развалюсь — и давай удивляй… Я понимаю, что это такое… но выхода у нас другого нет…
— Я все понял. Считаю — наш разговор окончен.
Вчера у Володи день рождения — шеф мне предложил попытать удачи в «Гамлете». Какая-то ирония.
Один раз я сыграл Керенского за 50 рублей. Точила меня тоска, что друга предал. Чепухой все оказалось, ерундой. Теперь, кажется, я опять играю на его трагедии — Он царь еще…
Ну а у меня что — две жизни, что ли? Тоже одна, и неизвестно какая. Ему сейчас важнее эта роль, это его идея, его смелость. Зачем мешать ему? Ведь я ему скажу все равно… но это, может быть, еще хуже, чем не говорить. А так он будет знать, что друг готовит нож, и будет бояться, зажиматься… не захочет вроде как секретов выдавать, а какие секреты могут быть в этой роли?
30 января
Володя все еще в загуле, репетирует Филатов, приходит Щербаков [140], и я хожу вокруг. Конюшев настаивает, чтобы я рвал Гамлета: за Гамлетом придет сотня-де Богомоловых. Я возражаю: «Мало стоять в афише — надо сыграть Гамлета, а не называться исполнителем роли». Потом договорились до того, что надо совместить эти работы, — ты можешь, Федя! Ты можешь.
31 января
Сегодня было заседание местного комитета с бюро комсомола и партбюро — решали вопрос Высоцкого. Я опоздал. Полагал, что, как всегда, заседание состоится в 15, а оно было назначено на 14 часов. Пришел к голосованию. Об увольнении речи, кажется, не было вовсе. Значит, оставили в самый последний-последний раз, с самыми-самыми строгими предупреждениями. Володя сидел в кабинете шефа, воспаленный, немного сумасшедший — остаток вынесенного впечатления из буйного отделения, куда его друзья устроили на трое суток. Володя сказал:
— Если будет второй исполнитель, я репетировать не буду.
Я рассказал ему о своем разговоре с шефом, сказал, что «читка роли Филатовым была в пользу твою, все это выглядело детским лепетом» и т. д., чем, кажется, очень поддержал Володю.
— Если ты будешь репетировать, никто другой не сунется и репетировать не будет, но для этого ты должен быть в полном здравии и репетировать изо дня в день.
— Марина улетела, и, кажется, навсегда, хотя посмотрим, разберемся.
Симптоматична случайность — ни Веньки, ни Славиной, ни Хмельницкого, ни Золотухина на обсуждении не было. Снова я увидел рядом с Володей Иваненко в очень хорошем расположении духа. Теперь она может вильнуть перед подругами вновь хвостом — дескать, я говорила, что он вернется ко мне и я буду присутствовать при их разводе, или я этого не говорила? Мне противна глубоко эта связь, не знаю почему. Хотя чувство это мое далеко не патриотично, казалось бы, я должен болеть за Иваненку, но Марина мне кажется больше русской, чем половина нашего театра. Бог с ними. Разберутся.
1 февраля
Репетиция «Гамлета». Володя репетировал.
«Как я в этот раз сорвался, просто не знаю. Никаких причин не было».
Не было причин? Личное — это не причина? Когда держишь в руках такую роль, для артиста, тем более артиста на диете, после пира, плохая репетиция — причина. Как-то он мне сказал:
— Мне ужасно мешает, что я меньше всех. Ты погляди, я на сцене ниже всех. Меня это жутко угнетает.
— Сделай это личное твое мучение физической недостаточностью — душевной гамлетовской мукой. Пусть это помогает тебе в одиночестве твоем, в твоей исключительности: да, вот так, такой Гамлет, и никаких других.
7 февраля
4-го после «Часа пик» [141]были у Веньки. Володя, я, Полока, ну и понятно, что Венька был с Алкой. Хорошо посидели. Давали Володе советы, как выстоять перед тем, что шеф иногда несет. А вчера ему шеф впервые сказал: «Правильно работали…»
Как-то Володя звонил шефу домой. Нарвался на мадам:
— Я презираю тебя, этот театр проклятый, Петровича, что они тебя взяли обратно. Я презираю себя за то, что была на вашей этой собачьей свадьбе… Тебе тридцать с лишним, ты взрослый мужик! Зачем тебе все эти свадьбы? Ты бросил детей… Как мы тебя любили, так мы тебя теперь ненавидим. Ты стал плохо играть, плохо репетировать…
— Я искуплю, — вклинил Володя.
— Чего ты искупишь?! Ты стал бездарен, как пробка. — И повесила трубку.
Володя хотел было расстроиться. Потом рассмеялся.
Мы собираемся в Куйбышев на два выходных дня: Золотухин, Смехов, Васильев, Хмельницкий, Славина. Вчера примкнул к нам Володя. Должны заработать красиво.
11 февраля
В Куйбышев нас не пустили. Это интересная, особая история, записанная Венькой [142].
Володя:
— Валерий! Ты гениальный артист. Я это говорю тебе совершенно серьезно. Лучшего Якова они не найдут. Это могут сыграть только два человека — Кеша Смоктуновский и ты.
Мне не нравится, что Володя выпивает. Сегодня в «Каме»: он — коньяк, я — пиво.
140
Роль Гамлета начинали репетировать В.Высоцкий, JI.Филатов, В.Золотухин и Д.Щербаков.
141
Спектакль Театра на Таганке, поставленный Ю.Любимовым по повести Е.Ставинского. Автор инсценировки и исполнитель главной роли — В. Смехов.
142
См. книгу В.Смехова «Живой, и только» (М.: Физкультура и спорт, 1990).