Лабиринты любви

Мона, полностью войдя в роль, буквально вцепилась в Анджело, который, в свою очередь, не сводил с нее глаз, едва ступив через порог. У Сары создалось отчетливое впечатление, что оба не слышат ее.

– Мама, это Анджело, который был так любезен, что привез меня сюда. Анджело, это…

– Вы привезли ее? Как вы добры! Я не видела Сару целую вечность… так ведь, милочка? Твой отец последнее время стал таким занудой, что с ним просто невозможно общаться! Слышала, что устроила Дилайт? Анджело… м-м-м, какое чудесное имя! Любите белое вино, Анджело? Кажется, немного осталось в холодильнике. Налейте всем! Надо же отметить ваш приезд!

Видимо, у каждого из них есть свои причины праздновать, предположила Сара. Двух бокалов вина, осушенных залпом, и фантастического спектакля, во время которого Моной были пущены в ход все мыслимые и немыслимые приемы обольщения, оказалось достаточно, чтобы у Сары стали слипаться глаза. Последнее, что она помнила, проваливаясь в полудрему, произнесенное кем-то собственное имя… кажется, говорят о ней, причем так, словно она отсутствует… но, может, ее и в самом деле здесь нет?

Сара попыталась вслушаться, но легкое течение относило ее все дальше и дальше, пока окружающее не исчезло. Остался лишь безбрежный океан и огромные волны, швыряющие ее с гребня на гребень. Наконец одна, самая высокая, стала вбирать ее в себя, и неожиданно оказалось, что девушка перекинута, словно мешок с картошкой, через плечо смуглого пирата с золотыми кольцами в ушах. Он вынес Сару на палубу, грубо швырнул на просоленные доски и кривым ятаганом разрезал на ней одежду. Ну конечно, это мавританский корсар, который обесчестит ее, прежде чем продать на невольничьем рынке… если только она не ублажит его.

«Никогда… никогда…» – протестующе вопил разум, но руки и ноги, налитые свинцом, отказывались повиноваться. Почему она не в силах хотя бы притвориться, что сопротивляется? Он придавит ее голое распластанное тело своим, улыбаясь знакомой презрительной улыбкой при виде ее постыдной податливости. Она знала его и ненавидела, хотела выбросить из головы и памяти. Но даже с закрытыми глазами видела этого человека, сквозь внезапно ставшими прозрачными веки. Смуглый, мрачный, угрожающий. Хрипловатый голос… жесткие губы, терзающие ее поцелуями, резкий смех, рождающий морщинки в уголках глаз и рта.

– Моя Дилетта… только моя… ты моя, пока я все еще тебя хочу, понимаешь? А я все еще хочу тебя, ведьма!

Дилетта – Дилайт. Не Сара. Кому придет в голову хотеть Сару? Такое заурядное, простое, пуританское имя. Не обещающее ни волнующих впечатлений, ни взрыва страсти. Обыкновенное скучное имя, вполне соответствующее той, кто его носит… или соответствовало до последнего времени.

– Беби… ну же, проснись, беби! Ты проспала почти шесть часов, но теперь пора ехать.

Сквозь густую пелену пробился невнятный голос мамы Моны:

– Анджело мио! Ты, случайно, не накачал ее чем-нибудь? Не может быть, чтобы ее так сморило всего от двух бокалов вина!

– Клянусь, ничего подобного! Да разве я посмел бы соврать вам? Нет, она просто отключилась – не привыкла к таким дальним поездкам… С ней все будет тип-топ, даю слово. Эй, крошка, это я, Анджело! Пора вставать, слышишь? Твоя прелестная мама собирается домой, и тебе тоже пора!

– Беби, с тобой все в порядке?

– Разумеется! – машинально пробормотала Сара, садясь и протирая глаза. – Переутомилась, вот и все.

Она потянулась, старательно избегая испытующего взгляда мамы Моны, неожиданно ставшего чересчур понимающим. Слишком понимающим.

– Мне правда надо было выспаться. Куда мы собираемся?

– Куда пожелаешь, беби, но сейчас лучше всего, пожалуй, отправиться в отель «Средиземноморский», где мы все остановились. Теперь Анджело будет моим телохранителем, и поскольку впереди у нас целый уик-энд и я свободна, почему бы нам не повеселиться на Коста Смеральда? У меня там полно друзей и есть где развлечься. Раз уж ты приехала, может, немного погостишь?

– В отеле есть дискотека? И достаточно привлекательных молодых людей?

Сейчас, когда ей удалось встать, вероятно, удастся продержаться еще немного, несмотря на то что каждая мышца надсадно ныла, а руки чуть подрагивали.

– Хм-м-м, – скептически протянула мать, хотя Сара наградила ее ослепительно-фальшивой улыбкой. Но одним из прекрасных качеств матери было умение не совать нос в чужие дела. – Дорогая, причешись по крайней мере на случай, если на улице торчат папарацци, а их обычно тут тьма! Пожалуй, тебе лучше надеть мои темные очки… как ты считаешь, Анджело?

– Конечно! Тогда вы просто вылитые сестры!

– Ну что за прелесть! – гортанно усмехнулась Мона, насаживая на нос Сары огромные очки и отступая, чтобы проверить впечатление. – Анджело тоже изумителен – жаль, что мы не познакомились раньше. Честно говоря, милочка, ты смотришься фантастически! А этот загар! Настоящее чудо! И длинные волосы тебе идут. Мы еще успеем поговорить по душам, как две подружки, – могут же быть у девочек свои секреты – вот только вернемся в отель! Дилайт в отличие от тебя держала меня в курсе всех дел!

Ну, конечно, Мона все поймет и постарается оправдать, не кляня и не осуждая. К общему удивлению, Сара шутливо отсалютовала матери.

– Мамочка, если действительно хочешь все узнать, придется набраться терпения. Боюсь, это займет немало времени. Малышка Сара наконец стала взрослой.

– Потрясно, дорогая! Повеселимся от души!

Сара обняла мать, стараясь не смотреть на Анджело, цинично поднявшего взор к небу. Жаль, что он так похож на сводного брата! Ну почему она не может быть такой, как Мона, способной заставить всех ублюдков мира ползать у ее ног? Но ведь Сара всегда знала, что и мать, и сводная сестра с таким пророческим именем Дилайт обладают редким качеством – сексапильностью. Присущим лишь истинным женщинам, умеющим сочетать в себе черты Евы и Лилит. Уверенностью в собственных чарах, которую испытывала и Сара, нежась, словно Клеопатра, в мраморной ванне и чувствуя, как благоухающая пена ласкает кожу, делая ее блестящей и мягкой. И еще сильнее она ощущала это, глядя в угольно-черные глаза, скользившие по ней и говорившие о желании, вожделевшие… еще до того, как его руки начинали медленно исследовать каждый дюйм ее тела. Желание… то, что понимает и чувствует каждая женщина? То, что и она сама осознала, но, к сожалению, слишком поздно.

– Едем, дорогие! У меня огромный номер с двумя спальнями – в одну я сложила лишние вещи, кстати, там есть и такие, что вполне тебе подойдут. Эти джинсы прекрасно смотрятся на тебе, очень сексуально, но нельзя же не вылезать из них!

Радуясь возможности отвлечься, Сара последовала за Анджело, небрежно обнявшим одной рукой ее за талию. Другая лежала на плечах Моны.

– Каким счастливчиком меня посчитают! Две красотки, и похожи друг на друга, как близняшки! Все мужчины умрут от зависти!

Комплименты Анджело, как всегда, были преувеличенно цветистыми, но каждый мог видеть, что все его внимание отдано Моне, которая, в свою очередь, дразняще улыбалась ему. Разумеется, Моне стоит лишь поманить пальчиком, чтобы заполучить любого – юношу или старика. Как, впрочем, и сводной сестре.

– Эй, Мона, беби! Откуда у тебя взялся двойник? Да еще какой! Хочешь сесть в моюмашину, лапочка? Там нам будет свободнее!

Взору Сары предстал Мэтт Бейкер – один из самых преуспевающих режиссеров, довольно интересный мужчина и к тому же достаточно сумасбродный, чтобы попадать в газеты и журналы так же часто, как его звезды.

– При-вет… – пробормотал он, ловко освобождая Сару от объятий Анджело и припадая умело-страстным поцелуем к ее удивленно приоткрытым губам. – Где же ты скрывалась до сих пор, прелестная крошка? Ну до чего же сексуальная кошечка!

«Он прекрасно целуется», – на удивление отстраненно подумала Сара. Но от его поцелуев по телу не бегут мурашки, не кружится голова, не перехватывает дыхание. Правда, все это чистая физиология и ничего больше! Какое-то удовольствие она все-таки испытала. Кроме того, репутация Бейкера была известна даже ей – по всей вероятности, его недаром считали неутомимым, ненасытным жеребцом. Может, именно это ей и необходимо.