Страница 119 из 130
Девушка. Почему?
Верду. Женщины слишком земные… они реалистичны и всецело поглощены материальной стороной жизни.
Девушка (недоверчиво).Какая чепуха!
Верду. Стоит женщине обмануть мужчину, и она начинает его презирать. Как бы ни был он добр и уважаем в обществе, она легко променяет его на менее достойного человека… лишь бы он был физически более привлекателен.
Девушка. Как вы плохо знаете женщин.
Верду. Гораздо лучше, чем вы думаете.
Девушка. Тогда это не любовь.
Верду. А в чем же вы видите любовь?
Девушка. В том, чтобы все отдавать… всем жертвовать, это то же чувство, что мать испытывает к своему ребенку.
Верду (улыбаясь).И вы так любили?
Девушка. Да.
Верду. Кого?
Девушка. Моего мужа.
Верду (удивленно).Вы замужем?
Девушка. Была… он умер, пока я была в тюрьме.
Верду. Понимаю… Расскажите мне о нем.
Девушка. Это длинная история… (Пауза.)Он был тяжело ранен во время гражданской войны в Испании… безнадежный инвалид.
Верду (подаваясь вперед).Инвалид?
Девушка (кивнув).Потому я и любила его. Он нуждался во мне… во всем зависел от меня… как ребенок. Но он значил для меня больше, чем ребенок. Он был моей религией… моим дыханием… Ради него я пошла бы на убийство. (Она глотает слезы и хочет выпить вина.)
Верду. Подождите… Мне кажется, в ваше вино попала пробка. Разрешите, я принесу другой бокал. (Он отбирает у нее вино, ставит его на буфет, достает чистый бокал и наливает ей вина из своей бутылки. Какое-то время они молча пьют вино. Наконец Верду встает.)
Верду. Уже поздно, и вы устали… Вот, возьмите… (Дает ей деньги.)Этого вам хватит на денек или два… Желаю удачи.
Девушка (она смотрит на деньги).Тут слишком много. Я не ждала… (Закрывая лицо ладонями и плача.)Как глупо… с моей стороны. Я уже начинала терять веру во все. И вот случается такое, и снова хочется верить.
Верду. Но вы все-таки не очень-то верьте. Мир злой.
Девушка (качая головой).Неправда. В этом мире легко запутаться, и он очень грустный… и все-таки «немножко доброты» может сделать его прекрасным.
Верду. Уходите скорей, пока ваша философия не разложила меня окончательно.
Девушка подходит к двери, оборачивается, улыбаясь ему, говорит: «Спокойной ночи!»— и исчезает».
Теперь я приведу несколько возражении цензоров, касающихся этого эпизода:
«В диалоге между Верду и девушкой нужна заменить следующие реплики: „Чтобы выйти на улицу в такую ночь, как сегодня, надо быть оптимисткой“, „И давно вы уже этим забавляетесь?“ и, наконец, „Такая хорошенькая, девушка, как вы, могла бы добиться большего“.
Мы хотели бы также отметить, что замечание, касающееся Армии спасения, с нашей точки зрения, является оскорбительным для этой организации».
В конце сценария Верду после многих приключений снова встречается с девушкой. Он бедствует, а она теперь богата. Цензура возражала против такого поворота в ее судьбе. Привожу этот эпизод:
«Верду сидит за столиком перед входом в кафе и читает газету— статью о неизбежности войны в Европе. Затем он расплачивается и уходит, но в ту минуту, когда он пересекает дорогу, едва не попадает под машину. Роскошный лимузин сворачивает на обочину, шофер резко тормозит и нажимает на клаксон, а из окна лимузина протягивается женская рука в перчатке и машет ему. К своему удивлению, Верду видит в окне лимузина улыбающуюся ему девушку, которой он когда-то помог. На ней роскошный туалет.
ДевушкаЗдравствуйте, господин Благодетель. (Верду поражен.)А вы меня не помните? Вы привели меня к себе домой… в холодную дождливую осень.
Верду (удивленно).В самом деле?
Девушка. А после того, как накормили и дали мне денег, позволили мне уйти, как хорошей девочке, куда хочу.
Верду (с юмором).Какой же я был дурак.
Девушка (искренне).Нет, вы были просто очень добры. А куда вы сейчас идете?
Верду. Никуда.
Девушка. Садитесь в машину.
Верду влезает в машину.
В машине.
Девушка (шоферу).В кафе Лафарж… Мне все кажется, что вы меня не вспомнили… Да и почему бы вы могли меня запомнить?
Верду (восхищенно поглядывая на нее).У меня были к тому все основания.
Девушка (улыбаясь).Неужели не помните? В ту ночь, когда мы встретились… я только что вышла из тюрьмы.
Верду (приложив палец к губам).Ш-ш-ш… (Указывая на шофера, трогает пальцем стекло.)Нет, ничего, стекло поднято. (Он в смущении смотрит на нее.)Но вы… и все это?.. (Указывает на машину.)Что произошло?
Девушка. Старая история… от лохмотьев к богатству. После нашей встречи фортуна повернулась ко мне лицом. Я встретила богатого человека — владельца военных заводов.
Верду. Вот производство, которым мне надо было заняться. И что же это за человек?
Девушка. В жизни очень добрый и щедрый, а в делах — совершенно безжалостный.
Верду. А дела — это штука безжалостная, дорогая моя… Вы его любите?
Девушка. Нет, но именно поэтому он и не теряет ко мне интереса».
Возражения цензоров сводились к следующему:
«Просим заменить подчеркнутые в диалоге реплики: „и позволили мне уйти, как хорошей девочке, куда хочу“, и ответ Верду: „Какой же я был дурак!“ — эта реплика исключается, потому что от предыдущей фразы она приобретает привкус двусмысленности. Просим также вставить в диалог какую-нибудь реплику, указывающую на то, что владелец военных заводов — жених девушки, чтобы не создавалось впечатление, что она стала его содержанкой».
Еще какие-то возражения относились к другим эпизодам и разным частностям. Цитирую их:
«Не должно быть вульгарного подчеркивания „диковинных изгибов и спереди и сзади“ тела пожилой женщины.
Не должно быть ничего непристойного ни в костюмах, ни в танцах гёрлс. В частности, не следует показывать голые ноги выше колена.
Не должно быть ни показа, ни даже намека на то, что в ванной есть унитаз.
В речи Верду просим заменить слово «сластолюбивый» другим эпитетом».
В заключение говорилось, что они всегда к моим услугам и будут счастливы обсудить со мной все подробности и что сценарий безусловно можно привести в соответствие с требованиями Кодекса производства [121], не нарушая его развлекательной ценности. И вот я явился в управление Брина, и меня провели прямо к нему. Спустя некоторое время появился один из помощников мистера Брина, высокий молодой человек весьма непреклонного вида. Тон, которым он обратился ко мне, никак нельзя было назвать дружеским.
— Что вы имеете против католической церкви? — спросил он.
— Почему вы меня об этом спрашиваете? — ответил я вопросом на вопрос.
— Да вот, — сказал он, швырнув экземпляр моего сценария на стол и листая страницы. — Эпизод в камере приговоренного, где преступник Верду говорит священнику: «Чем я могу быть вам полезен, добрый человек?»
— Ну и что же? А разве он не добрый человек?
— Это непристойные шуточки, — сказал он, пренебрежительно помахивая рукой.
121
Кодекс производства — свод правил, выработанный в начале 30-х гг. хозяевами Голливуда формально для «укрепления моральных стандартов», на деле же прежде всего для приглушения критики отрицательных явлений американской действительности.