С вождями и без них

Шахназаров Георгий

С вождями и без них

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие

ЧАСТЬ I. ДО ПЕРЕСТРОЙКИ.

СОВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК

На войне

В Баку. Учение

В Москве. Учение

В Политиздате

В журналах

С Андроповым

В Отделе ЦК КПСС

С Ярузельским, Фиделем Кастро, Гусаком, Хонеккером

Дома

В науке

С Брежневым

В МКД

С Горбачевым

ЧАСТЬ II. В ПЕРЕСТРОЙКЕ.

ЦЕНА СВОБОДЫ

На подступах

Гласность

Сотворение парламента

Укрощение Молоха

Президентские метания

Соперники

В тисках

Ново-Огарево

Несгибаемая

Заговор

Последняя попытка

Финал

Рок событий

С высоты истории

ЧАСТЬ III. ПОСЛЕ ПЕРЕСТРОЙКИ

В Фонде

Истоки и итоги

Роковое расставание с прошлым,

или Pastshok

Стихотворное приложение

Моим внукам

в порядке передачи опыта

ПРЕДИСЛОВИЕ

В свое время нашумела пьеса Назыма Хикмета "А был ли Иван Иванович?". Ее запрещали, обязывали переделать, потом все-таки выпустили на сцену. В наше время социологи и философы задаются в некотором роде глобальным вопросом: "А был ли советский человек?" Если был, то кем: неутомимым тружеником и непобедимым воином, рыцарем без страха и упрека, беззаветно преданным идее коммунизма и видящим цель жизни в том, чтобы "землю в Гренаде крестьянам отдать", осчастливить человечество? Или безгласным, покорным винтиком государственной машины, гнущим спину из-под палки, вечно озабоченным тем, как свести концы с концами и ухватить что можно в царстве тотального дефицита, затюканным партийными боссами и запуганным бдительными стражниками системы? Словом, гомо советикус или совок, как презрительно кличут его новообращенные литераторы. Заслуживают зваться им только такие, как Чкалов, Стаханов, Маресьев, Королев, Гагарин, или эта характеристика приложима ко всей человеческой массе, населявшей Страну Советов? Что за уникальные качества составляют квинтэссенцию этого понятия, в какой пропорции сочеталась "советскость" с "русскостью" и другими передаваемыми по наследству чертами национального сознания? Наконец, самый существенный вопрос: как долго сохранится "советский менталитет" в людской массе, проживающей в независимых государствах на постсоветском пространстве, имеют ли шанс какие-то отдельные его черты укорениться в генетическом коде и очнуться, обнаружить себя где-то в грядущих поколениях?

Могут сказать, что все это представляет теперь сугубо исторический, если не археологический интерес, как, скажем, изучение питекантропа, неандертальца, человека античности, Средних веков, Нового времени. Но это не так. Все названные и иные виды или типы человеческого сознания, составлявшие до сих пор предмет антропологии, формировались естественным путем, хотя, конечно, с каждым витком развития цивилизации умножались попытки искусственно совершенствовать человеческую природу. Аскетизм спартанца, доблесть римлянина, бережливость немецкого бюргера, патриотизм русского крестьянина вырастали не из одной традиции, становясь (притом со временем - во все большей мере) результатом кумулятивного воздействия церкви и государства, опекаемой ими школы. В наше время повсюду существует огромная воспитательная индустрия. Выполняя государственный и социальный заказ, средства массовой информации методически внедряют в умы определенную систему ценностей, из которой складывается национальный менталитет.

И все же нигде и никогда не предпринималось такой массированной, целенаправленной попытки в короткие исторические сроки перенастроить национальную идеологию и психологию на принципиально иную волну. В какой мере она удалась, в какой нет, и почему именно - ответы на эти вопросы позволят более уверенно судить, решаема ли в принципе подобная задача, и если да, то нужно ли за нее браться, и если нужно, то как к ней подступиться. А ведь это ключевое звено всех проектов, основанных на идее улучшения человеческой природы как условия создания более разумного и справедливого общественного строя. И не только утопических. К примеру, одна из самых насущных проблем современности - распространение в глобальном масштабе экологического сознания, воспитание человека, живущего в гармонии с матушкой-природой.

Бессмысленная мода отрицания всего советского, похоже, приближается к концу, и можно надеяться, что социологи вернутся к теме "советского человека". А один из ее аспектов - отношения между руководителями и подчиненными. Здесь существует огромный запас эмпирических данных, есть потребность их классифицировать, вынести общие оценки. Мне же пришла в голову мысль предложить в качестве подсобного материала собственный опыт, рассказав о своих начальниках, о том, как складывались наши отношения, какие эпизоды отложились в памяти, что можно отсюда извлечь для темы о советском человеке.

В первую очередь - из разряда элиты, к которой принадлежало большинство моих шефов. И не просто элиты, а самого-самого ее верха. Вообще я делю людей на две категории - исторических и неисторических. Не по их человеческому измерению, а по их судьбе. Скажем, бездарному Черненко, правившему страной чуть больше года, как и царственному узнику Иоанну V, отстраненному в младенчестве от престола, обоим достанется как минимум одна строка в истории России. С этой точки зрения они принадлежат к первой категории. Ко второй относятся не обязательно люди малозначимые, но и многие из тех, кто оставил после себя кое-какой след. Однако история все же может без них обойтись. Разве что их имена будут упомянуты в каких-нибудь специальных исследованиях. В учебниках им места не найдется*.

Соответственно и отношение к мемуарам. В принципе жизнь каждого - это роман, если за ее описание берется мастер слова. Но то, что пишет сам о себе "неисторический человек", представляет интерес для узкого круга знавших его, для его профессиональной среды. Сознавая себя именно таким, я бы не стал браться за перо для своего жизнеописания, если бы не одно обстоятельство: судьба свела меня с "людьми историческими", с теми, кого можно назвать "вождями", да и многими, близко к ним стоявшими.

Представляю:

Командующий артиллерией 2-й гвардейской армии генерал-майор Стрельбицкий.

Директора Госполитиздата Сергей Митрофанович Ковалев и Михаил Алексеевич Сиволобов.

Главный редактор журнала "Политическое самообразование" Анатолий Григорьевич Егоров.

Главные редакторы журнала "Проблемы мира и социализма" Алексей Матвеевич Румянцев и Константин Иванович Зародов.

Заведующие Отделом ЦК КПСС, секретари ЦК КПСС Константин Федорович Катушев, Константин Викторович Русаков, Вадим Андреевич Медведев.

Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев.

Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов.

Генеральный секретарь ЦК КПСС, Президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев.

Лидеры союзных государств - Войцех Ярузельский, Фидель Кастро, Густав Гусак, Эрих Хонеккер.

Я не собираюсь писать их полновесные биографии - разве что штрихи к портретам. Причем из одного источника - опыта непосредственного общения с ними. То, о чем здесь будет рассказано, не столь уж важно для Большой Истории, но мало кому еще известно, если вообще не мне одному. Однажды Луначарский, выступая с лекцией, сослался на какие-то слова Ленина. Знаток ленинских текстов выкрикнул из зала: "Ленин этого не говорил!" "Вам не говорил, парировал нарком, - а мне говорил".

Часть I

До перестройки. Советский человек

На войне

Моя "военная карьера" началась до войны. Летом 1940 года в нашей 4-й средней школе г. Баку, расположенной в солидном здании бывшего Армянского человеколюбивого общества, появился симпатичный капитан-лейтенант в безукоризненно отглаженной морской форме с кортиком на бедре. Он ходил в сопровождении завуча по классам, рассказывая о дальних плаваниях русских моряков Крузенштерна и Лисянского, победах флотоводцев при Гангуте и Чесме, героях обороны Севастополя - Нахимове и Корнилове, о боевых традициях Каспийской флотилии, и зазывал в только что учрежденную Бакинскую военно-морскую спецшколу. Я и раньше бредил морем, повторяя читанные вслух отцом гумилевские стихи: