Ловушка для Лисы

Зато на сцене действий довольно часто стала возникать Мишель. Брет Спенсер уже считал их лучшими подругами, приветливо здоровался с Мишель и мог подолгу болтать с ней на светские темы, хотя Дженни иной раз стояла рядом, не проронив ни слова. Выглядело это более чем странно. Спенсер и Мишель словно знали какую-то тайну, в которую ни Дженни, ни кто-то еще из окружающих не были посвящены. Дженни, привыкшая всегда, словно зверек, спинным мозгом чувствовать ложь, видела это отлично. Теперь ее раздражала абсурдность ситуации: она не могла спросить, в чем дело, ни у Мишель, ни у Брета. Подруга явно мешала процессу обольщения, и делала это сознательно.

Однажды вечером, на третий день их совместных прогулок, когда погода решила смилостивиться и выглянуло скупое солнце, Дженни и Брет бродили по кромке воды на городском пляже. Несмотря на похолодание, вода почему-то оставалась теплой. Дженни вдруг поймала себя на мысли, что ей сильно хочется броситься в воду прямо в одежде. Но она понимала, что нужно держать себя в руках: сегодня ожидалось важное событие — г-н Спенсер был приглашен в гости к г-же Лесли «на чаепитие». К тому же последнее время Дженни и так вела себя слишком свободно: она впервые за многие годы вдруг почувствовала себя НАСТОЯЩЕЙ. Без роли, без маски, без театральных декораций… Неизвестно, что послужило тому причиной — интерес Брета Спенсера, который не уставал восхищаться любыми ее выходками, или новое в «работе», но как бы там ни было, Дженни вдруг расслабилась. Она понимала, что допускает огромную ошибку и что ей недопустимо проявлять эмоции, но совладать с собой уже не могла. Словно великий врач, заразившийся неизлечимой хворью, она какое-то время еще пыталась профессионально поставить себе диагноз и вылечиться, но болезнь день за днем захватывала сознание.

— А мне нравится такая погода, — мечтательно произнес Брет. — В ней есть некий подспудный смысл.

— Вы говорите про солнце или про ту погоду, которая мучила нас четыре дня?

— Про ту, что мучила. Я люблю дождь за то, что он заставляет искать уюта. И я нахожу его в вашей компании.

— Вот как?! — слишком заинтересованно для светской беседы воскликнула Дженни, словно открыла для себя большую тайну.

— Да. Ведь нам было уютно друг с другом, правда?

— Еще как!

— Дженни… — Брет неожиданно взял ее за руку и зажал ее ладонь в своих ладонях. — Мне с вами очень уютно, но еще и удивительно свободно! Мне редко…

— Эй! Мистер Спенсер! Мисс Лесли! Хо-хо! Смотрите на меня.

Дженни закрыла глаза, сжала зубы и медленно повернула голову на голос Мишель. Хорошо, что Спенсер не видел выражения ее лица. Она сейчас убьет эту нахалку! Разве можно так назойливо преследовать их? Она что — ничего не понимает?

Мишель размахивала руками с трамплина, словно собираясь прыгнуть в воду прямо в плаще и туфлях.

— Мишель, это просто гениально! — крикнул Брет.

— Да, — тихо проговорила Дженни. — Сверхгениально. Зная, что выхода у меня нет, вставлять палки в колеса!

— Что вы сказали?

— Нет, ничего. Я говорю, Мишель — просто молодец. Хорошо придумала.

Спенсер внимательно посмотрел на нее, словно прочитал ее мысли, и вдруг усмехнулся:

— Вы ее за что-то ненавидите?

Дженни вспомнила сцену в полутемном холле: «Я видел, как вы целовались. Думаю, вашей подруге это было бы не очень-то приятно узнать». Она отвернулась, пряча глаза.

— Ну что вы. Ни в коем случае.

— Дженни! — Брет вдруг взял ее за плечи, развернувшись спиной к Мишель и, кажется, утратив весь интерес к прыжкам с трамплина на каблуках. — Дженни, хотите, пойдемте отсюда прямо сейчас? Куда угодно: к вам… ко мне!

В его глазах было столько искренности, столько заботы, что Дженни опешила. Ей захотелось прижаться головой к его плечу и разрыдаться. За всю свою одинокую неудавшуюся жизнь. За свою горькую и поруганную любовь, которая давно осталась в прошлом.

А ну возьми себя в руки! — приказала она себе из последних сил, а глаза уже защипало от подкативших слез.

— А вот и я! Не помешаю? — Мишель как бы невзначай споткнулась и повисла на локте у Спенсера.

Дженни заносчиво вздернула подбородок:

— Как всегда — нет, дорогая подруга. — В ее голосе был откровенный яд.

— Мистер Брет, ну что вы сделали с бедняжкой? Она же чуть не плачет!

— Мы сейчас уходим, Мишель. Извини! Я очень устала.

Но нахалка уже сделала жалостливое лицо:

— Ах, как жаль! А я как раз хотела попросить мистера Брета показать мне обещанный домик на берегу.

— Какой домик?

— Птичий. Помните, вы рассказывали, что нашли его на диком пляже, когда прогуливались там. Пойдемте, Брет! А Дженни как раз пойдет отдыхать.

У Спенсера вытянулось лицо. Бросить Дженни он явно не мог, но и отказывать Мишель было бы некрасиво.

— Давайте завтра посмотрим домик. Он очень далеко отсюда.

— А вы говорили, что недалеко. Ну же, мистер Брет, мы проводим Дженни в ее домик и посмотрим другой. — Мишель усмехнулась. — Видите, как много домиков вокруг.

— Знаешь что, Мишель? — неожиданно для себя сказала Дженни. — Завтра утром я покажу тебе столько птичьих домиков, сколько не переставить отсюда до самого Лос-Анджелеса. А сейчас мистер Спенсер идет провожать меня.

— А…

— У меня дома — дресс-код, — тихо добавила она, выразительно склонившись к Мишель. — В таких коротких платьях я никого не пускаю. Бай, подружка!

С этими словами Дженни развернула Спенсера за локоть и безапелляционно повела в сторону города. Теперь главное, чтобы Мишель в порыве мести не рассказала Марку об их планах на вечер. Но, может быть, до такого откровенного свинства она не дойдет?

— А у вас уютно! — Спенсер с любопытством осматривал гостиную. — Как в хорошей компании во время дождя?

Он посмотрел на нее через плечо, скорее удивленно, чем радостно.

— Вы зря смеетесь. Ваша компания действительно — лучшее общество в любую погоду.

— Но я не смеюсь, Брет. Не обижайтесь на меня. Просто я вспомнила то, что вы мне говорили на берегу и… Вы будете вино? Или что-то еще?

Она пыталась открыть дверцу бара, но ручка не поддавалась.

— Дженни, не нужно. — Он подошел к ней и накрыл своей большой теплой ладонью ее руку. — Я знаю, вы не любите алкоголь. Тем более, мы собирались пить чай.

Дженни вынула свою руку и глупо рассмеялась. Говорить с ним дома было просто невыносимо. Он явно провоцировал.

— Ах, чай. Я и забыла.

— Это был просто предлог. Да?

— Предлог к чему?

— Ну что вы сразу надулись? Просто предлог, чтобы пригласить к себе в гости Я же не могу пригласить вас. У меня только номер в отеле. А вы не любите отели.

Дженни подумала: интересно, он когда-нибудь признается, что покупает дом по дороге в Лос-Анджелес? И вообще, он когда-нибудь перестанет врать? Что там скрывается на самом деле — неизвестно…

— Вы меня боитесь?

— Ну что вы. Просто… Ой, что же это я… Да вы садитесь! Господи, никогда я не умела принимать гостей.

— Ничего, это не сложно, я вас научу. Со временем, конечно.

Оба вдруг резко вскинули глаза друг на друга. Дженни увидела в его взгляде испуг и что-то еще. Ей показалось, надежду. Нет, скорее всего, просто показалось… Саму ее уже начало познабливать. Такое случалось в минуты крайних волнений, и то в глубокой молодости.

— Садитесь в кресло. Я сейчас сварю кофе.

— Или чай. — Он продолжал стоять возле нее.

— Или кофе.

— Да-да, конечно. Дженни…

— Что?

Ей показалось, что если сейчас, в ближайшую секунду, он ничего не скажет, они просто вынуждены будут поцеловаться. Как бы испугавшись двусмысленности этого молчания, Брет вдруг оглянулся по сторонам, придав лицу светский вид, и отступил назад.

— Знаете, Дженни, а вам под стать этот домик. Но в нем… кстати, немного холодно. Может, закрыть двери на веранду?

— Нет. Я люблю открытые окна и… вы знаете, тут есть камин! Пойдемте в другую комнату. — Она, не заботясь больше об условностях, взяла его за руку и повела за собой. — Вот, смотрите. По-моему, его можно топить.