Страница 26 из 30
— Стефан, — отчаянно проговорила она, — но я и действительно в этот момент ненавидела вас всех! Вместе взятых!
— Ты хочешь его пожалеть? Бедный Оливер!
— Нет. Просто мне непонятно.
— Да все понятно! — Стефан, пошатываясь, поднялся с дивана. — Он сначала работал с тобой за деньги, а потом его пробило.
— На что?
— Ну, известно на что. — Он с удовольствием зевнул. — На чувство.
— Какое?
— Хэтти, не строй из себя наивную барышню. На любовь. Ему показалось, что он влюбился. А может, и не показалось… Ты у Джонни спроси.
— Стефан, ты напился!
— Я?.. Да.
— А я — никак не могу.
Хэтти разозлилась. Алкоголь не действовал совсем. Только ноги стояли нетвердо, а голова была абсолютно ясная и мысли — четкими.
— Хэтти, мы тебе рассказали, а ты уж сама решай, простить его или нет.
— Ты на что намекаешь?
— А я на что-то уже намекал? Но мы же с тобой друзья.
— Да пошел ты к черту! Я тебя про Оливера спрашиваю!
— А, про Оливера. Да… Ты у Джонни спроси.
— Да что он ему — святой отец, чтобы исповедоваться? Откуда Джонни знает, пробило его или не пробило?
— Оттуда. Вот ты, Хэтти, умная, но все-таки дура. Если он взял свой гонорар, значит он мерзавец. А если отказался, значит пробило… Пробило… Слушай, уже три часа ночи пробило. Я больше не могу…
На этой оптимистической ноте Стефан завалился на диван и уснул крепким сном. Хэтти встретила свой первый рассвет на Манхэттене в полном одиночестве и душевном смятении. Главная мечта ее жизни сбылась: завтра она оформит документы на покупку этой квартиры, только почему-то на душе совсем не радостно.
— Неужели я всегда буду богата и одинока? — прошептала она. Никто не ответил. В окно ей улыбалась статуя Свободы.
10
Через несколько дней Хэтти оформила покупку квартиры и переехала в пентхаус на Манхэттене. Хотя «переехала» — не то определение, которое подошло бы в ее случае. Все вещи легко уместились в багажнике машины: Хэтти была не из тех девушек, которые размениваются на мелочи и обвешивают себя ненужным балластом.
Сколько раз она представляла себе этот торжественный, лучезарный миг переезда! Словно под вспышками фотокамер, Хэтти Голдинг ступает на красную дорожку своего триумфа и идет по ней прямо в собственныйпентхаус на Манхэттене! Вокруг море огней, восхищенные лица подруг, среди них — поверженный, несчастный Джонни…
Но вместо этого она тихо собрала вещи, пряча глаза от бабушки, и уехала, наскоро попрощавшись, как будто что-то украла. Только сегодня Хэтти поняла, что для счастья ей совсем не нужен пентхаус. А нужен — маленький домик с зеленой лужайкой у крыльца.
Зато теперь у нее есть деньги. И теперь она может все купить, и даже домик, как у бабушки, или как у Оливера… Хэтти вздохнула и вдруг тихо с отчаянием заплакала.
Теперь ее дом огромен, но пуст. Теперь ее сердце распахнуто, но никто туда не хочет идти… Хэтти плакала и плакала, не в силах остановиться, оплакивая свою никчемную, пустую жизнь. Плакали обе Хэтти — и Старая и Новая, — впервые в жизни проявив удивительное единодушие. Да, пожалуй, больше и не было двух Хэтти. Старая куда-то ушла, а здесь, на высокой крыше небоскреба, сидела Новая.
«Так всегда бывает, — тихо сказал ей кто-то, — новое побеждает, старое уходит…»
Ого. Значит, она все-таки не одна? Раздвоение личности оказалось самым верным ее спутником. Оно остается с ней и будет скрашивать ее одиночество до конца жизни… Жизни человека, для которого главным тотемом был золотой значок доллара. Кто-то недавно говорил ей об этом… Но кто и по какому поводу, она уже не помнила. Может, Джонни?
Да, кстати, Джонни. Еще вчера она была готова стереть его с лица земли и придумала восхитительный план мести, который стопроцентно должен был сработать. Еще вчера, решив испортить и сорвать ему свадьбу, Хэтти проигрывала в голове потрясающие диалоги, из которых она выходила неизменной победительницей, а Джонни — позорно виноватым… Ей хотелось напакостить любой ценой, ей хотелось просто сделать ему больно, потому что от этого ей самой стало бы хорошо. Но это было вчера.
Сегодня она спросила себя: а зачем? И не смогла придумать ответа. Раздвоение личности молчало. «Все в твоих руках» — гласил рекламный щит на крыше соседнего здания…
В гулкой тишине раздался звонок мобильного.
— Слушай, ну это уже просто пошло! Ты собираешься нас приглашать или нет?
Мадлен, кажется, была слегка навеселе.
— Куда и кого «нас»? — сипло спросила Хэтти.
— Нас со Стефаном. Праздновать твое новоселье.
Несмотря на то что было совсем не до того, Хэтти нашла в себе силы удивиться:
— А когда это вы успели слиться в единое целое?
— Вчера! — счастливо взвизгнула подруга.
— Поздравляю.
— Спасибо!
— Мадлен, он же тебя бросит.
— Ну и что! Но зато я проведу с ним несколько незабываемых дней. А может, и месяцев. Мы вместе идем на свадьбу… Ну что ты молчишь?! Джонни пригласил нас на свадьбу. Ты пойдешь?
— Нас?
— И тебя — тоже. Правда! Вот у меня на столе пригласительный для тебя.
Хэтти скрипнула зубами.
— Меня на свою свадьбу?
— Да. Это, наверно, такой красивый жест, но нам не понять его высокой морали…
— Ну что ж… — Глаза Хэтти загорелись злостью. — Иду.
От избытка собственного счастья Мадлен переполнилась заботливостью:
— Хэтти, ну что с тобой? Хочешь, я приеду?
— Нет…
— Точно?
— Точно… Я позвоню тебе ближе к субботе. Пока.
— Хэтти. Вообще-то сегодня пятница. Свадьба — завтра.
Лужайка утопала в море букетов, лент и гирлянд. Между деревьями сновала прислуга, готовясь к торжественному ужину. В уютном и светлом уголке над речушкой соорудили что-то наподобие алтаря. Сейчас сюда приедет священник и обвенчает Джонни и Кэти.
Замухрышка была сегодня почти хорошенькой. Все-таки свадебный наряд умеет делать с женщинами чудеса, подумала Хэтти, прячась за кустом. Но все равно видно, что она беременна, как бы портные ни старались скрыть это за складками платья.
Хэтти непроизвольно вздохнула: интересно, а какая у них с Оливером будет свадьба?.. У них… что? У них с кем?.. Она испугалась собственных мыслей и, видимо, неосознанно воскликнула слишком громко, так что проходивший мимо официант заметил ее в кустах и побежал, подозрительно оглядываясь.
Хэтти запаниковала. Если ее раскроют, то с позором выставят вон. А выставят стопроцентно, несмотря на пригласительный билет, потому что она не одета подобающим образом. Какого черта она не надела платье или хотя бы тот свой любимый костюмчик с вырезом до пупка? Мадлен со Стефаном уговаривали ее все утро, но Хэтти натянула рваные джинсы, оранжевые кеды и красную майку для спортивных занятий. Она сказала, что Джонни видел ее всякой, даже голой. А на остальных ей наплевать.
Теперь, сидя в кустах, она поняла, что погорячилась утром. Но, с другой стороны, стала бы она в вечернем платье сидеть в кустах? Нет, конечно. Значит, все правильно. Она ведь пришла испортить свадьбу. А портить свадьбу в рваных джинсах легче, чем в шелковом платье…
— Вот. А потом я заметил… — послышалось сзади. — Да вы сами посмотрите на нее. Зачем она сюда пролезла?
Хэтти обернулась и остолбенела: перед ней стоял Джонни и сиял как начищенный пятак. Только на скуле проступала небольшая ссадина.
— Какая встреча, дорогуша!.. Вы свободны, это моя гостья… Ну, просто глазам своим не верю! Хэтти, ты восхитительна в этих штанишках.
— Спасибо, — процедила она.
— Я знал, что ты придешь и будешь прятаться в кустах.
— Знал?
— Конечно. Для этого и сделал пригласительный. Ну, чтобы ты хотя бы не лазила через забор.
Хэтти злобно пыхтела. Снова этот мужчина разгадал ее.
— Ты ведь пришла, чтобы устроить большой скандал? Так?
— Нет.
— Так, так. Поэтому выжидаешь удобный момент, чтобы выйти и сказать что-нибудь, например…