Обитель теней

Он с радостью повернул к выходу. Взгляд его был прикован к кругу света, отброшенному фонарем на разбитые плиты под ногами, и все же он заметил, как нечто темное мелькнуло у нижних ступеней за приоткрытой дверью. Только сейчас он сообразил, какой глупостью было спускаться сюда одному, только в обществе кота. А теперь у него появилось человеческое общество — правда, не в камере, а за дверью, захлопнувшейся от сквозняка. Чосер бросился к ней, но дверь уже была крепко заперта. Он услышал скрежет ключа на той стороне, а потом топот ног — очень проворных ног — вверх по ступеням.

Он застучал по толстым доскам и крикнул. Черный кот присоединился к нему, громко замяукал. Должно быть, кто-то из братии или служка обходил здание и заметил открытую дверь в подземелье. Не потрудившись проверить, нет ли кого внизу, он ее закрыл и повернул ключ. Однако вместе с этим невинным объяснением случившегося в сознание Чосера проникла более зловещая версия. Это могло быть проделано преднамеренно. Всякий, подойдя к двери, обязательно заметил бы свет фонаря и услышал бы шаги внизу. А решающее доказательство — бегущие шаги. Тому, кто попросту закрыл отворенную дверь, незачем убегать от нее, будто спасая жизнь.

Он снова попробовал дверь. Закрыта крепко. Тогда он попробовал позвать громче. Не звал на помощь, а просто крикнул: «Эй, есть там кто-нибудь?» Прислушался, ожидая шагов на лестнице, звона ключа и поспешных извинении.

Ни звука.

Джеффри несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. По коже ползли мурашки. Он с детства боялся замкнутых помещений. Провести взаперти даже несколько минут ему не в радость. Но, конечно, не пройдет и нескольких минут, как его выпустят!?

Потом ему припомнилась толщина стен, построенных на века, словно нарочно, чтобы глушить звуки. Никто не знает, что он здесь, внизу — никто, кроме человека, который его запер. Через некоторое время его отсутствие, разумеется, будет замечено. Но станут ли его искать? А если и станут, догадаются ли заглянуть в заброшенную пустующую крипту? Или попросту решат, что он выехал из монастыря, испугавшись, быть может, дневных событий? Он ведь не связан здешним уставом. Волен уйти, когда вздумается. Не решит ли Ричард Дантон, не увидев его за столом, что он оставил Бермондси, чтобы вернуться к жене и детям?

В лихорадочном сознании Чосера встало мрачное видение. Как спустя много недель находят его истощенный обглоданный труп. Нелепая картина, разумеется, но не настолько нелепая, чтобы его не пробил пот. Он снова принялся колотить в дверь и кричать. И прислушался. Тишина, только стучат капли воды в глубине склепа и доносятся издали — еле слышно — колокола, зовущие к молитве. Не стоит и драть горло. В ближайшие полчаса некому будет услышать его.

Он взглянул на свечу в гнезде цилиндрического фонаря. Остался короткий огарок. Он вечером читал в постели при свете этой свечи, а готовясь к своей маленькой вылазке, переставил ее из подсвечника в фонарь. Благоразумнее было бы запастись новой свечой. Застрять здесь и так достаточно неприятно, но остаться без света будет во много раз хуже.

Ну, конечно, рано или поздно кто-нибудь отзовется на его крики, а пока надо исследовать свою временную темницу.

Дверь несокрушима, но, возможно, имеются другие пути? Если при первом осмотре он их не нашел, так это потому, что не искал. А искать следует не откладывая, потому что свечи хватит всего на несколько минут. Он заново обошел погреб, освещая стены, и вернулся к тупиковой стене. Чувство удушья вернулось и стало еще сильнее, потому что огонек свечи подозрительно замигал. Джеффри готов был сдаться и вернуться к двери — монахи наверняка уже закончили молиться, — когда ощутил дуновение на уровне колена. Он опустил фонарь к земле и с дрогнувшим сердцем увидел то, чего не заметил прежде, — маленькое отверстие у основания стены. Он опустился на четвереньки, рядом с не отстававшим от него черным котом.

— Есть здесь выход? — спросил он своего приятеля.

Осторожно поставив фонарь в стороне, чтобы его не задуло сквозняком, Джеффри просунул голову в дыру. Плечи с трудом, но прошли. Тухлая вонь ударила ему в нос. Отверстие вело в какую-то шахту, уходившую вниз под углом. Подняв фонарь над дырой, он осветил древнюю кладку. Слышно только журчание воды внизу. Возможно, шахта выводит в сточную систему монастыря. Тогда уходящая вниз шахта где-то соединяется со сточным канавами и выходит на поверхность. Не очень-то приятно пробираться, как крыса, по вонючим запутанным подземным ходам.

У него оставался выбор. Можно вернуться к главной двери и снова постараться дать знать о себе. Или спуститься в шахту. В эту минуту свеча мигнула последний раз и погасла, и темное одеяло легло на камеру. Джеффри остался стоять на четвереньках, споря сам с собой. Шерстка черного кота мягко коснулась щеки.

И в этот самый миг, к невыразимому облегчению Чосера, в дверь стукнули, и голос позвал:

— Есть тут кто?

Послышался звон ключей и скрип открывающейся двери. В проеме показался кто-то из братьев. Джеффри встал.

— Кто здесь? — повторил монах.

— Джеффри Чосер, гость вашей обители.

— Что ты здесь делаешь?

Чосер уже был у двери. Теперь он узнал монаха. Молодой ревестиариус, помощник старого Питера, по имени… как же его звали? Ах да, Ральф. Брат тоже узнал Чосера в отблеске дневного света, лившегося сверху.

— О, сэр! Я не знал, что это ты.

— Глупое недоразумение. Я осматривал помещение и попался по глупости.

Появился кот, прошмыгнул между ногами. Брат Ральф улыбнулся и ласково упрекнул:

— Магнус, ах ты, дурашка.

Чосер подумал, что латинское имя было выбрано не зря. Черный зверь, откормленный на кухонных объедках, походил на бочку. Джеффри начал было рассказывать, как его заперли, но что-то заставило его придержать язык. Лучше пусть это считают случайностью.

Молодой монах стоял, перебирая связку ключей.

— Мне сказали, что здесь кричат. Я поначалу отмахнулся, но потом все-таки решил проверить.

— Очень этому рад.

Брат Ральф взглянул на фонарь в руке Чосера.

— Ты что-то искал? — спросил он.

— Нет, просто любопытствовал. Об этом месте столько говорят…

— Говорят?

— О духах, призраках и тому подобном, — пояснил Джеффри.

Он не солгал, утверждая, что ничего особенного не искал, но, проболтавшись о духах, ощутил неловкость. Брат Ральф молча посторонился, пропуская Джеффри, и запер за ним дверь в подземелье. Они поднялись наверх. Недавно миновал полдень. Солнце ярко освещало внутренний двор, и Чосер теперь внимательней присмотрелся к наружности брата Ральфа. Невысокий молодой человек, бледность кожи особенно выделяется рядом с черным одеянием. У него было туповатое дружелюбное лицо. Невдалеке проходил ризничий и библиотекарь, брат Питер. Солнце ударило ему в лицо, и под капюшоном блеснули очки. Трудно было судить наверняка, но, кажется, он с любопытством взглянул на Джеффри и брата Ральфа.

— Эти погреба — тоже твои владения? — спросил Джеффри, указывая на ступени, по которым они только что поднимались. — Я думал, ревестиариус занимается только бельем и занавесями.

— И ты прав, мастер Чосер, — кивнул Ральф. — Погребами заведует келарь и его помощник, но я не сумел их найти, вот и взял ключи в их кабинете. Теперь надо их вернуть.

— Прими мою благодарность, брат Ральф. Ты избавил меня от томительных часов в темноте. Я получил хороший урок за свое любопытство.

Что же дальше?

Второй раз за день Джеффри вышел во внешний двор монастыря. Лентяй-привратник вернулся на прежнее место. То есть он опять привалился к стене и ковырял в зубах прутиком. Джеффри задумался: может, и прутик прежний? Он остановился перед сторожем, словно вспомнил вдруг что-то:

— Нашел, Осберт?

— Что — нашел?

— То, что искал в комнате брата Майкла.

Как и в прошлый раз, когда сообщил о беглом убийце, Чосер имел в виду главным образом смутить привратника. Этот человек чем-то выводил его из себя. Однако Осберт готов был отплатить той же монетой. Вытащив изо рта прутик, он проговорил: