Обитель теней

Увы, случилось неизбежное. Не прошло и месяца, как соблазнительные уловки леди Алисы пересилили обеты незрелого юного капеллана, и вскоре она обнаружила, что носит дитя. Хуже того, виновный священник при этом открытии обезумел от раскаяния и совершил жестокое насилие.

Когда несколько дней назад малочисленную братию поразили ужасные последствия этой тайной связи, властный нрав Питера, воспитанного в строгом уставе клюнийцев, сурово толковавших заветы святого Бенедикта, возобладал над его здравым смыслом. Вместо того чтобы признать свою оплошность и предоставить решение королю и графу Юстасу, настоятель взялся сам решить дело. Отчасти из упрямого желания самолично править всем в своем монастыре, но еще более — из страха утратить покровителей, обогащавших Бермондси, Питер решил поступить так, как, по его мнению, требовали Господь и папа, и обрушил на заблудшего капеллана страшную кару.

Теперь последствия этого решения легли на их плечи, и ничего не оставалось, как склонить головы в надежде вынести бурю, которая неизбежно должна была вскоре разразиться над ними.

Акт первый

Февраль 1196 года

— Дальше никак, сэр Джон! — крикнул со своего места у рулевого весла шкипер. — Ни ветерка, и туман густеет.

Джон де Вулф, напрягая зрение, едва разглядел низкий берег в нескольких сотнях ярдов по левому борту рыбацкого суденышка «Святая Радегунда», да и то лишь в разрывах серовато-желтого тумана, накатывавшего от устья Темзы.

— Ради бога, где мы, Уильям? — прокричал он кривоногому моряку, командовавшему лодкой с высокой кормы.

— Только прошли Вулвич, кронер. [2]И дальше мне без ветра против течения не пройти. Если не бросить якорь, отлив снесет нас обратно!

Двое спутников Джона выслушали это известие со смешанными чувствами. Томас де Пейн, маленький священник при коронере, бормотал благодарение Всемогущему за штиль, пришедший вместе с туманом, потому что сегодня его первый раз за четырехдневное плавание из Девона не выворачивало наизнанку.

Однако констебль коронера, Гвин из Полруана, досадовал на задержку, тем более что от Доулиша — маленького порта у Эксетера — они добрались на удивление быстро. Порывистый западный ветер в рекордный срок пронес судно вдоль южного побережья, а потом очень удачно сменился на северо-восточный, когда они обогнули оконечность Кента, и протолкнул их вверх по реке до самого Гринвича. И только тут ветер изменил им и исчез, и накатился туман. С приливом они продвинулись еще на несколько миль, но теперь и прилив их покинул.

Гвин — настоящий рыжеволосый великан с длинными усами того же оттенка, что и волосы, поднял взгляд на единственный парус, мокрой тряпкой обвисший на нок-рее.

— По реке нам в Бермондси не добраться, разве что вплавь всю дорогу, чтоб ее! — буркнул он.

Бывший рыбак из Полруана в Корнуолле, он претендовал на доскональное знание морского дела, и недовольно наблюдал, как один из четырех моряков, паренек лет четырнадцати, сваливает с носа якорь — каменюку весом в английский центнер, с просверленной дырой для каната.

Его начальник, Джон де Вулф, в раздражении ударил ладонью по деревянным перилам фальшборта.

— Так хорошо шли, не то что тащиться из Эксетера верхами, — пожаловался он. — Юстициарий [3]велел не терять времени, а мы тут застряли всего в нескольких милях от монастыря.

Томас уставился сквозь мглу на еле видимый берег.

— Нельзя ли добраться берегом, кронер? — нерешительно спросил он.

Гвин развернулся, чтобы осмотреть челнок, подвешенный вверх дном над единственным люком суденышка. Хрупкая скорлупка из смоленой кожи, натянутой на легкую деревянную раму, вроде удлиненного коракла. [4]

— Надо полагать, они сумели бы высадить нас на берег, — не без сомнения сказал он.

Коронер пожал плечами и крикнул шкиперу, Уильяму Ваттсу:

— Далеко отсюда до Бермондси?

— Миль шесть или семь, сэр Джон, если как ворона летит!

— У нас-то крыльев нету! — заворчал Гвин. — Может, выйдет раздобыть лошадей в той вон жалкой деревушке.

Он махнул рукой на пару хижин, видневшихся в просветах желтого тумана, и перевел взгляд на шкипера, ковылявшего к ним по палубе, чтобы распорядиться высадкой.

Коронер в облаке тумана, в своей обычной серой с черным одежде, выглядел грозным и неприступным. Ростом он был не меньше Гвина, но худой и жесткий, а легкая сутулость придавала ему сходство с хищной птицей, особенно в сочетании с крючковатым носом и волосами цвета воронова крыла, свисавшими на воротник, хотя у норманнских рыцарей в обычае была короткая стрижка. Гвин уже двадцать лет был его оруженосцем, спутником и телохранителем во всех кампаниях от Ирландии до Святой Земли, где излюбленная одежда и щетина на впалых щеках заслужили де Вулфу прозвище Черный Джон.

Полчаса спустя, после короткого, но опасного путешествия в ветхом челне, они высадились на вязкий берег и попрощались со шкипером, доставившим их на сушу. Едва тот вернулся на «Святую Радегунду», суденышко подняло якорь и отошло по течению, отправившись в плавание во Фландрию с грузом шерсти. Джон воспользовался попутным рейсом, чтобы как можно скорее добраться до Лондона — ведь верхом им пришлось бы ехать добрую неделю.

Когда борт судна — последняя связь с домом — скрылся в тумане, трое мужчин перебрались через полосу ила — благодарение приливу, довольно узкую. Над берегом они отыскали тропу к горстке хижин и нескольким жилищам посолиднее, составлявшим Вулвич. Деревушка в сырой мгле зимнего утра выглядела совсем жалкой. Самым большим зданием в ней был одноэтажный глинобитный домик с дырявой драночной крышей, поросшей мхом. Однако над дверью висел сухой куст — общеизвестный признак постоялого двора, и, подкрепившись квартой эля на каждого, спутники коронера сумели выторговать трех лошадей внаем. Хозяин таверны мялся, не желая отпускать своих кляч в такую даль, за пределы прихода, однако коронер помахал у него перед носом пергаментным свитком. Прочесть его не сумел бы никто из присутствующих, за исключением Томаса де Пейна, но болтавшаяся под свитком королевская печать произвела нужное впечатление, и хозяин согласился расстаться с лошадьми.

Они ехали на худых клячах вслед за мальчишкой на пони, который должен был проводить их в Бермондси и привести назад лошадей.

Местность, сколько они могли разглядеть в тумане, выглядела бесцветной и голой — прибрежная грязь сменилась жестким бурьяном, а не лесистыми долинами, к каким они привыкли на западе. Деревенские клячи плелись вдвое медленнее, чем прилично хорошей лошади, и де Вулф расспрашивал своего клирика о цели их путешествия. Томас, как всегда охотно и щедро, делился своими неисчерпаемыми запасами знаний в вопросах истории и религии.

— Монастырь был основан сто лет назад, мастер. Дочерняя обитель Клюнийского аббатства Святой Марии в Ла-Шарите-сюр-Луар. Четверо монахов прибыли из Франции, чтобы воспользоваться землями, пожертвованными богатым лондонским купцом.

Гвин, чьи простые взгляды на религию не были тайной для спутников, заявил, что ему плевать, кто основал обитель, лишь бы там была хорошая кухня да уютный странноприимный дом. Томас, что бывало нечасто, согласился с ним.

— Благодарение Богу за постель, которая бы не каталась с боку на бок четыре адские ночи подряд, — горячо пробормотал он, перекрестившись несколько раз при воспоминании о муках, перенесенных на борту «Святой Радегунды».

Дальше они ехали молча, и коронер проклинал обстоятельства, что занесли его в такую даль от дома, жены и любовницы. Еще неделю назад он занимался своим делом — исполнял обязанности коронера в Эксетере и делил время между холодной привратницкой замка Ружемон, собственным домом на Мартинс-лейн и пивной на постоялом дворе Буш, где проводил время со своей милой подружкой Нестой.

2

Кронер (диал.) — то же, что и коронер — следователь по насильственным преступлениям.

3

В Англии при норманнской династии — верховный судья и наместник королей.

4

Название рыбачьего челнока в Ирландии и Шотландии.