Обитель теней

— Кишки господни, при чем тут девица, убитая на прошлой неделе?! — воскликнул Гвин.

Томас обескураженно умолк, но Джон хлопнул его по плечу:

— Всякая мелочь может оказаться полезной, хотя бы для того, чтобы понять дух места. Признаюсь, невеселое это местечко, даже для монастыря!

Уже темнело, когда в монастырь прибыла маленькая кавалькада. Две пары коней везли закрытые носилки, а вокруг гарцевали нарядные всадники на скакунах под яркими чепраками. Полдюжины конных слуг вели в поводу вьючных лошадей. Три женщины сидели на изящных лошадках с дамскими седлами. Громко звеня сбруей, все они въехали в наружные ворота и спешились перед входом во внутренний двор. Из первых носилок вышла немолодая леди, из вторых выскочили две девушки.

Настоятель с капелланом, брат Фердинанд и несколько послушников встречали их перед входом в комнаты для знатных постояльцев — у самых внутренних ворот, вплотную к дому келаря.

Чуть не час продолжалось хождение туда-сюда, пока всех гостей не развели по комнатам. Наконец главные участники истории собрались в трапезной, чтобы выпить вина и подкрепиться, и тут-то настоятель Роберт сообщил им о присутствии коронера и его приказе провожать их всех по очереди в импровизированный кабинет дальше по коридору. Кое-кто повозмущался, что им смеет приказывать какой-то рыцарь из захолустного Девона, однако Роберт Нортхем внушительно объявил, что все делается по распоряжению верховного юстициария, а следовательно, самого короля. Последовал бурный обмен посланиями через пару кухонных мальчишек, после чего установилось некое расписание, и в ранней темноте февральского вечера Джон уселся за стол в ожидании первого свидетеля. Он оставил при себе Томаса, усадив его за столик в углу. Тот приготовил перо, чернила и пергамент, чтобы записывать все существенные сведения. Зажгли два канделябра с тремя свечами каждый, и брат Игнатий ввел в ярко освещенную комнату крупного, богато одетого мужчину.

— Сэр Роже Бомон, — провозгласил монах, подражая герольду на коронации. — Благородный барон замка Уирксворт в Дербишире.

Де Вулф поднялся и любезно пригласил прибывшего занять стул напротив его стола. Роже буркнул что-то вместо приветствия и уселся. У него было квадратное лицо с ярким румянцем, кустистые седые брови и такие же седые колючие волосы, подбритые до линии ушей, как у старых норманнских воинов. Одежда была отличного качества, хотя и слишком мрачных тонов: длинный коричневый кафтан под зеленой накидкой и поверх него отороченная мехом мантия из толстого черного сукна.

— Скверное дело, коронер, — прогудел он голосом, вполне подходящим к его наружности.

Бомон был коренастым, с короткой шеей. Джон решил, что барон несколькими годами старше его самого — что-нибудь около сорока пяти.

После коротких формальностей де Вулф перешел прямо к сути дела и поинтересовался историей опекунства над Кристиной, услышав в ответ повторение уже известных ему сведений.

— Ты был в хороших отношениях с леди? — спросил он.

— Она была нам как вторая дочь, потому что наша Элеонора всего на несколько лет старше.

Роже произносил каждую фразу напористо, с вызовом выпячивая подбородок, даже если ему не противоречили.

Джон не стал упоминать предположений настоятеля о том, что девушки могли соперничать за руку Джордана, и перешел к вопросам о ночи, когда Кристина погибла.

— Я ее не видел после ужина, — коротко заявил Роже. — Мы с женой разместились там же, где теперь. Две девушки, Кристина и Маргарет Куртене, спали наверху. Я узнал о несчастье только утром, когда нашли ее тело, и словно всех чертей выпустили из ада.

— Она ждала бракосочетания с радостью и надеждой?

Бомон потер квадратную челюсть.

— Честно говоря, без особой радости, но такова была воля короля, да и дочерний долг сохранить родовые поместья, как желал ее покойный отец, перевешивал личные чувства.

— А как насчет жениха? — спросил де Вулф.

Роже недовольно поморщился.

— Спроси лучше его самого, но я подозреваю, что он предпочел бы другую невесту.

Какую именно, он уточнить не пожелал, откровенно заявив, что это дело Джордана, а не его.

— А что будет с состоянием Кристины после ее смерти?

Барон неловко поерзал, и лицо его побагровело еще сильнее.

— Формально поместьями владеет король. Я всего лишь распорядитель. Но, возможно, в награду за верную службу он позволит мне выкупить имущество. Тем более что я уже знаком со всеми делами.

«И по ничтожной цене», — подумал де Вулф. Еще несколько вопросов не дали ничего нового, и тогда он решился взять быка за рога — выражение, вполне подходящее к бычьей наружности сидевшего перед ним человека.

— Я должен сказать, сэр Роже, что у тебя имелся серьезный мотив желать смерти девушки. После предстоящего брака ты лишался своей половины дохода и всякой надежды на приобретение ее обширных владений.

Бомон так и взвился при этих словах. Он вскочил на ноги, с треском отбросив стул, и надвинулся на коронера.

— Будь проклята твоя наглость, сэр! Ты обвиняешь меня в убийстве воспитанницы, о которой я столько лет заботился как о второй дочери?

Томас вжался в угол, глядя на побагровевшее лицо барона и опасаясь, что того хватит удар.

Де Вулф примиряюще поднял ладонь.

— Я ни в чем тебя не обвиняю, но мой долг перед королем требует рассмотреть все возможности. Я обязан спросить тебя, как и всех прочих, где ты был в ночь, когда пропала Кристина?

Роже уставился на него безумными глазами, но гнев его, кажется, отступил, и он снова сел на стул, спешно поставленный на место Томасом. Его голос, когда он заговорил, звучал глухо и тускло.

— Я всю ночь спал в своих покоях с женой. Она подтвердит это, хотя сомневаюсь, что ты оценишь ее свидетельство должным образом.

Джон склонил голову.

— Заверяю тебя, я обдумаю все очень тщательно. Возможно, мне лучше сейчас поговорить с твоей доброй супругой.

Роже удалился, не скрывая обиды и бормоча себе под нос, а через несколько минут румяная служаночка препроводила в комнату его супругу.

Леди Ависа Бомон была высокой красивой женщиной на десять лет моложе своего мужа. Ее светлые волосы были уложены колечками над ушами и прижаты золотой сеткой под парчовым покрывалом, откинутым назад и ниспадавшим на плечи. От холода ее защищала тяжелая парчовая мантия, отороченная горностаем, накинутая на темно-синее бархатное платье, приоткрывавшее лодыжки. Тонкое лицо с высокими скулами, большие карие глаза, и Джон — большой знаток женского изящества, признал, — что у Роже были все основания желать второго брака.

Леди Ависа практически ничего не смогла добавить к тому, что он уже выяснил о ночи, когда умерла девушка. Она провела всю ночь в постели рядом с мужем в гостевых покоях у внутренних ворот и ничего не знала о трагедии до поднявшейся утром суматохи. Перейдя к этой части рассказа, она достала батистовый платочек, чтобы утереть слезы, и у де Вулфа не было оснований сомневаться в искренности ее горя.

— Твой муж сказал, что Кристина не слишком радовалась предстоящему браку?

И снова жена Бомона подтвердила уже известное Джону, добавив, впрочем:

— Еще несколько месяцев назад мы надеялись, что моя падчерица Элеонора войдет в семью Невиллей. Она давно восхищается Джорданом, которого знает с детских лет. В сущности, именно навещая нас в Уирксворте, он и познакомился с Кристиной.

— А в Уирксворт он приезжал к Кристине или к Элеоноре? — спросил Джон.

Ависа Бомон потупила взор под длинными ресницами.

— По правде сказать, ни к той, ни к другой. Он сопровождал свою мать, мою кузину. Однако мы надеялись, что со временем их потянет друг к другу и… это еще может случиться! — с надеждой добавила она.

— Значит, смерть Кристины открывает дорогу к браку с молодым человеком, наследующим значительное состояние? — уточнил Джон.

При этом рискованном заявлении леди Ависа, подобно своему мужу, помрачнела и обожгла коронера взглядом.