Страница 6 из 51
«…У них есть одно такое священное животное, содержимое отдельно в озере и приручённое жрецами. Оно называется Сухом. Кормят животное хлебом, мясом и вином; эту пищу всегда приносят с собой чужеземцы, которые приходят созерцать священное животное. Наш хозяин, один из должностных лиц, который посвящал нас там в мистерии, пришёл вместе с нами к озеру, захватив от обеда какую-то лепёшку, жареного мяса и кувшин с вином, смешанным с мёдом. Мы застали крокодила лежащим на берегу озера. Когда жрецы подошли к животному, то один из них открыл его пасть, а другой всунул туда лепёшку, затем мясо, а потом влил медовую смесь. Тогда животное прыгнуло в озеро и переплыло на другой берег. Но когда подошёл другой чужеземец, тоже неся с собой приношение из начатков плодов, то жрецы взяли от него дары; затем они направились бегом вокруг озера и, найдя крокодила, подобным же образом отдали животному принесённую пищу» [20].
Население Фаюма в основном было пришлым. Страбон жил в доме эллина. Можно было бы предположить, что этот знатный и образованный человек принёс жертвы крокодилу только для того, чтобы любезно продемонстрировать гостю диковинные религиозные обычаи египтян. Но это было не так. Эллины переняли у местных жителей их верования и культы и вместе с ними приносили жертвы богам-животным. Лучше всего об этом свидетельствуют две надписи, обнаруженные в руинах города Арсиноя; обе они относятся к началу I века до н. э. Надписи гласят, что бывшие эфебы [21]посвящают определённые участки земли «великому, великому богу Суху» [22].
Чтобы должным образом оценить смысл этих посвящений, следует вспомнить, что эфебия была чисто эллинской организацией молодёжи, которая должна была способствовать сохранению языковой и культурной самобытности греков. Союзы эфебов существовали во всех греческих поселениях. Однако культ древних египетских божеств проник даже в эти организации.
Вот почему, наделяя правом убежища храм Суха, Птолемей XII удовлетворял желание всех жителей оазиса, как эллинов, так и египтян. Последующие годы, однако, показали царю, что подлинный бог-крокодил, от ненасытности которого поистине нет спасения, живёт в другом месте.
Вопрос о завещании Птолемея XI стал предметом публичного обсуждения в Риме лишь в 65 году. Богач, делец и честолюбивый политик Марк Красс выступил с предложением о взимании податей в Египте, так же как в других провинциях. Могло показаться, что Красс беспокоится о благе республики — в 65 году он отправлял должность цензора, и в его компетенцию входила забота о финансовых делах государства. Но дело было не в этом.
В то же самое время Гай Юлий Цезарь при помощи своих друзей хлопотал о том, чтобы ему поручили превратить Египет в новую провинцию. Ни для кого в Риме не было секретом, что Цезарь — союзник Красса. В начале 65 года стали распространяться слухи о том, что Цезарь вместе с Крассом и разорившимся аристократом Катилиной готовят государственный переворот. Их сторонники должны были убить обоих консулов и наиболее влиятельных сенаторов. В случае успеха Красс был бы провозглашён диктатором, а Цезарь — начальником конницы. Так по традиции называли заместителя диктатора. Заговор провалился, потому что Красс в последний момент испугался. Что касается Цезаря, то он не остановился бы ни перед чем.
Этот ещё сравнительно молодой человек (ему было самое большее 37 лет) пользовался огромной популярностью в массах. Отчасти это можно объяснить тем, что Цезарь был близким родственником Гая Мария, умершего более двадцати лет назад вождя популяров. Кое-кто видел в нём наследника тех идей, которые вдохновляли начатое ещё Гракхами широкое политическое движение, направленное на демократизацию государственного устройства, ослабление роли сената, возрождение средних слоёв крестьянства. Думать так было глубочайшей ошибкой. Как все разумные люди, Цезарь, действительно, понимал, что государственный строй республики прогнил, но если он и помышлял о каких-либо реформах, то только о таких, которые принесли бы ему самому деньги и власть. Он очень нуждался в деньгах, так как вёл разгульный образ жизни и имел большие долги. Говорили, что огромные деньги он тратит на женщин. Слухи, часто преувеличенные, о любовных похождениях Цезаря, об увеселениях и оргиях, разумеется, мешали ему добиться расположения почтенных людей. А сторонники партии оптиматов готовы были на всё, лишь бы помешать выдвинуться человеку, пользующемуся поддержкой и симпатией популяров.
Предложение превратить Египет в новую провинцию, если бы оно исходило от кого-нибудь другого, возможно, и имело бы шансы на успех. Но одни лишь имена Красса и Цезаря вызывали противодействие не только консервативных, но даже и умеренных группировок. Говорили, что, обещая большую прибыль государственной казне и всем гражданам, оба политика надеются легко провести закон о Египте, а в случае его принятия больше всего выиграют они сами, потому что при создании новой провинции они захватят все богатства египетского царя, ограбят храмы, отнимут у состоятельных людей всё до нитки. А затем, присвоив себе миллионы и располагая неисчислимыми богатствами Египта, станут опасными для республики. Вместо Птолемеев на берегах Нила будет царствовать династия Крассов или Цезарей. Не воцарились бы они и на Тибре!
Было очевидно, что Красс не случайно заинтересовался завещанием пятнадцатилетней давности — столько лет прошло уже после смерти растерзанного своими подданными Потолемея XI. Красс давно соперничал с Помпеем, который как раз в это время, то есть начиная с 66 года, воевал на Востоке, в Малой Азии, одерживая победы над войском понтийского царя Митридата. В 65 году он присоединил к Риму две провинции на побережье Чёрного моря — Понт и Вифинию. Красс считал, что овладение Египтом, пусть даже мирным путём, сравняет его славу со славой Помпея.
Оптиматы, имевшие, как всегда, большинство в сенате, крайне резко выступили против проекта Красса. Прежде всего они подвергли сомнению законность его оснований. Как, в сущности, обстоит дело с этим завещанием? — говорили они. Где оно находится? Какова его подлинность? Почему этот вопрос до сих пор не был предметом открытого и официального обсуждения в сенате? Почему всё основывается на каких-то домыслах, предположениях и недомолвках? Сначала надо проверить подлинность документа, и только после этого можно решать вопрос о том, принять государству завещанное наследство или нет. Получение хранившихся в Тире денег Птолемея XI следует рассматривать совершенно отдельно.
Именно такие вопросы задавал авторам проекта один из наиболее влиятельных сенаторов того времени — Марк Туллий Цицерон, уже прославившийся своими выступлениями на нескольких больших судебных процессах политического характера. Это Цицерон пять лет назад обвинял наместника Сицилии Верреса, бесстыдно ограбившего царевича Антиоха. В 65 году Цицерон исполнял должность претора. Хотя Цицерон не был аристократом по происхождению, он всё более определённо склонялся на сторону оптиматов.
Но душой оппозиции Крассу и Цезарю был второй цензор 65 года. Квинт Катулл. Катулл избрал следующую тактику: чтобы парализовать деятельность своего товарища по должности Красса, он выступал против всех его начинаний. Оба цензора вели бесконечные споры на заседаниях сената, а сенаторы не без злорадства прислушивались к их словесным поединкам. В результате цензоры 65 года не сумели довести до конца даже тех дел, которые были их прямой обязанностью, — не составили списка сенаторов и не сделали переписи граждан. Наконец после многомесячных препирательств оба отказались от должности.
20
Страбон, География (XVII, I, 38), М., 1964, стр.748.
21
Эфебы— первоначально в Греции юноши, достигшие совершеннолетия и проходившие в течение двух лет военное обучение. Позднее, особенно в Египте, это юноши из зажиточных семей, получавшие образование в гимнасиях — школах для привилегированных слоёв общества — «эллинов».
22
L.Mitteis и U.Wilсken, Grundztige und Chrestomathie der Papyruskunde, 1. Bd, 2. Halfte, Leipzig — Berlin, 1912, № 141 и 142.