Сатана в церкви

Тревога не покидала Корбетта, пока он шел в толпе, направляясь в Полтри к своему ювелиру. Окно лавки было открыто и сверкало выставленными в нем украшениями. Подмастерья работали вовсю, одни приглашали почтенных покупателей взглянуть на более ценные вещи, другие приглядывали за менее почтенными посетителями. Ювелира не было, и Корбетт послал за ним одного из подмастерьев. Когда тот появился, то выглядел расстроенным. Беседовать с Корбеттом ему явно не хотелось.

— Господин Корбетт, вы звали меня?

— Да, мне нужны сведения, господин ювелир.

Гизар огляделся, не слышал ли кто Корбетта, и повел его в лавку.

— О чем это вы? — шепотом спросил он. — Что вам надо?

Корбетт заглянул в испуганные глаза ювелира.

— Дюкет. Крепин.

Ювелиру изменило самообладание.

— Крепин был известным популистом. Он занимался у них деньгами и часто требовал у нас золото. Якобы для защиты наших домов. Некоторые платили, другие не платили. Возможно, Дюкет тоже не платил.

— Однако убили Крепина, — заметил чиновник, и Гизар внимательно на него посмотрел.

— Неужели, господин чиновник? — вдруг охрипнув, проговорил ювелир. — Крепин получил по заслугам. А Дюкет? Покончил с собой? — Он покачал головой. — Ни за что на свете! — решительно заявил он.

— Это почему же? — мягко переспросил чиновник. Ювелир опять покачал головой и взглядом попросил Корбетта уйти.

Было уже поздно, когда Корбетт добрался до своего дома и обнаружил измученного грязного Ранульфа, который, завернувшись в плащ, спал на полу. Он не стал будить мальчика, лег на кровать, и его мысленному взору явилось прекрасное обнаженное тело Элис и ее длинные черные волосы, как завесой, укрывавшие его. Вот если бы унять тревогу в сердце. Услыхав, что Ранульф шевелится на полу, Корбетт спустил ноги с кровати и разбудил его.

Зевая, Ранульф почесал голову и уставился на Корбетта опухшими сонными глазами.

— Господин чиновник, — не переставая зевать, проговорил он, потянулся и проснулся окончательно. — Господин чиновник… — В его голосе появились просительные ноты. — Господин Корбетт, вам надо быть осторожным. Нельзя вам ходить одному, как сегодня!

Корбетт внимательно поглядел на него:

— Это почему же, Ранульф? Говори сейчас же!

— Вам доводилось слыхать о Пентаграмме?

— Нет, не доводилось. Разве что я видел ее на рисунке, который ты же и принес из дома Крепина. А что?

— Я и сам толком не знаю. Но тайное общество у нас в Лондоне занимается чем-то черным… не помню…

— Чародейством? Магией? — с раздражением спросил Корбетт.

— Вот-вот. Такого в Лондоне много. Правда, обычно собираются несколько дураков, а тут другое. Тут тайна. Могущество. И главного у них зовут Невидимым! — Ранульф с жалостью посмотрел на Корбетта. — Думайте что хотите, а на вас напали как раз эти. Ну, те убийцы, с которыми вы подрались. Их наняли эти тайные. Вам повезло. То, что вы не только уцелели сами, но еще и убили одного, раззадорило кое-кого из тех, кого вы называете прест… преступ…

— Преступным братством! — воскликнул Корбетт.

— Правильно. Пр… преступным. В общем, они могут опять напасть.

Ранульф вопросительно смотрел на своего хозяина, ожидая увидеть на его лице страх, даже ужас, и про себя восхищался его невозмутимостью. У самого Ранульфа не было сомнений насчет того, что он сделал бы на месте хозяина. Помчался бы в порт и заплатил судовладельцу, лишь бы тот увез его из страны — чем быстрее, тем лучше.

Впрочем, невозмутимость Корбетта была лишь маской. Напуган он был, как никогда в жизни, сильнее, чем в гуще боя в Уэльсе. В Лондоне убийцы преследовали его по пятам и могли напасть в любой момент. Он посмотрел на Ранульфа:

— А как насчет другого дела?

— С этим лучше. Есть несколько мест, в основном за городской чертой. Мне удалось их отыскать — и одно, которое предпочитал Дюкет. Ему вправду нравились мальчики, и его любимчик как раз там работает. Мы пойдем туда сегодня?

Корбетт покачал головой.

— Нет, давай спать, — устало произнес он, задул свечу и завернулся в плащ, словно испуганный ребенок, прячущийся от подступивших кошмаров.

На другое утро, измученный навязчивыми снами, Корбетт послал Ранульфа к Барнеллу с донесением, но, прежде чем выпустить мальчишку на улицу, заставил его выучить это донесение назубок. Когда Ранульф уже вышел из дома и Корбетт собирался последовать за ним, мальчишка вдруг толкнул его обратно и захлопнул дверь. Послышались глухие удары, и чиновник вынул кинжал, собираясь защищаться. Ранульф кричал снаружи. Потом дверь приоткрылась, он опять показался на пороге.

— Ради всего святого, что случилось? — крикнул Корбетт.

Пожав плечами, Ранульф широко распахнул дверь и ткнул пальцем в страшные арбалетные стрелы, глубоко впившиеся в дерево.

— Стреляли с крыши дома напротив, где стык с соседней крышей, — ответил Ранульф. — Не знаю даже, с чего это я глянул туда, не иначе из-за шума. Видел я плохо, потому что солнце било в глаза, но арбалеты разглядел, вот и толкнул вас обратно, а сам упал на землю. — Он поглядел на грязную рубашку. — Не понимаю, зачем было мыться!

Корбетт улыбнулся, тронутый попыткой своего помощника развеселить его. Неожиданно навалилась усталость, чиновнику и без того было невмоготу нести бремя расследования, а тут, счастливо избежав смерти, он совсем ослабел. Усевшись на ступеньке, он обхватил голову руками под взволнованным взглядом Ранульфа, понятия не имевшего, что делать дальше. Корбетт тоже не знал, что делать. Но одно он понимал. Чтобы выжить, надо выбираться с Темза-стрит. Эти, какими бы дурацкими именами они себя ни называли, пусть даже Пентаграммой, ни перед чем не остановятся, лишь бы его уничтожить! Им известно, где он живет, и они предприняли уже две попытки убить его. Корбетту пришло в голову, а не попросить ли убежища у Элис, но это было бы слишком очевидно, его там быстренько разыщут — к тому же зачем подвергать риску ее жизнь. Нет уж. Барнелл поставил его под удар, так пусть Барнелл и спасает. Корбетт поднял голову и посмотрел на притихшего помощника.

— Иди-ка в комнату, — тихо сказал он. — За сундуком найдешь седельные сумки. Переложи в них то, что в сундуке, ну и вообще собери все, что может нам пригодиться. А я пока расплачусь с хозяйкой.

Ранульф отправился наверх, а Корбетт нашел хозяйку и сказал, что ненадолго уедет, но попросил присмотреть за вещами и заплатил ей за это. Он не сообщил, куда они с Ранульфом отправляются, но наказал сохранять любые письма, какие ему принесут. С тревогой взглянув на него, она поняла, что расспрашивать бесполезно, и промолчала. После этого Корбетт ушел, с угрюмой усмешкой представив лицо леди, когда она увидит арбалетные стрелы в своей двери. Он опасливо вышел на улицу, но там не было ни души, как и на крышах ближних домов — отличном пути к отступлению для убийц! Ранульф уже поджидал его с набитыми седельными сумками. Корбетт заставил его еще раз повторить то, что следует сообщить лорд-канцлеру, и добавил несколько слов, которые, закрыв глаза и весь напрягшись, Ранульф повторил, к большому удовольствию хозяина.

В конце Темза-стрит они разошлись в разные стороны. Ранульф отправился к реке и далее в Вестминстер, а Корбетт — в Чипсайд и к церкви Сент-Мэри-Ле-Боу. Несмотря на усталость, он решил прогуляться пешком, и свежий утренний воздух пошел ему на пользу. Корбетт почувствовал себя лучше, а недавняя слабость сменилась злостью на тайных убийц, которые преследуют его на улицах Лондона. Теперь уже не приходилось сомневаться, что он разворошил преступное гнездо или подобрался к нему очень близко, поэтому даже не стоило прятаться. Нет, он правильно решил вновь побывать в церкви Сент-Мэри-Ле-Боу, так как с нее все началось. Люди, пытавшиеся его убить, хотели остановить расследование смерти Дюкета. Но если чиновнику удалось избежать смерти, значит, удастся раскрыть таинственное убийство. Более того, Корбетту казалось, что для него безопаснее быть в церкви или рядом с ней. Нападавшие наверняка замешаны в преступлении, поэтому поостерегутся совершить второе убийство там, где было совершено первое. Тогда уж они точно навлекут на себя мощный удар Короны и Церкви.