Путь через равнину

Зимой более теплый влажный воздух, приносимый ветром с западного океана, поднимаясь, достигал огромных ледяных пространств, которые подобно гигантской губке, охлаждая, всасывали в себя влагу и утоляли голод ледника.

Лед, покрывавший вершину древнего массива, на поверхности был почти ровным, за исключением краев.

Обходя пешком подножие ледника в поисках пути наверх, Эйла и Джондалар заметили места, где земля и камни, похоже, совсем недавно вмерзли в стену льда: ледник, видимо, двигался вперед.

Прямо на западе плато прорезала река, текущая между высокими стенами треснувшего горного массива. Джондалар наметил направление на юго-восток, и поскольку ледник с той стороны круто обрывался, он решил пересечь его по диагонали, чтобы выйти к более пологому спуску. Для этого им нужно было перейти реку у самого истока.

— Откуда это? — Эйла держала два скрепленных овальных деревянных диска, вставленных в рамку. По краям были привязаны кожаные ремешки. В дисках почти во всю длину были прорезаны узкие щели.

— Я сделал их перед отъездом. Для нас с тобой. Это для глаз. Иногда лед так сверкает, что ничего невозможно разглядеть. Перед глазами одна белизна. Это называется снежной слепотой. Слепота обычно проходит со временем, но глаза могут воспалиться. А это защитит их. Давай надень. Я покажу, как это делается.

Он надел очки и завязал ремешки на затылке.

— Разве можно в них видеть? — Глаза Джондалара были почти неразличимы сквозь горизонтальные щели, но она все же надела очки. — О, да видно почти все! Надо лишь поворачивать голову, — удивилась она и улыбнулась. — Ты так смешно выглядишь… словно странный дух… или жук. Дух жука!

— Ты тоже выглядишь забавно. Но эта штука спасет тебе жизнь. Ты должна видеть, куда ты идешь по льду.

— Чулки из муфлоновой пряжи, которые дала мать Мадении, просто замечательные, — надев их, сказала Эйла. — Даже если сапоги промокнут, они удержат тепло.

— Хорошо бы иметь еще пару.

— В Клане мы клали в сапоги сухой тростник.

— Правда?

— Да. Он сохраняет тепло и впитывает влагу.

— Полезно узнать об этом. — Он взял сапог. — Надень сапоги с подошвой из мамонтовой кожи. Они почти не пропускают воду. И толстые. Лед иногда бывает острым. К тому же они грубые, так что ты не поскользнешься, особенно на подъеме. Нам нужно тесло, чтобы рубить лед. — Он положил инструмент на кучу отобранных вещей. — Еще веревка и хороший крепкий канат. Нужен шатер, спальные меха и, конечно, пища. Можем оставить что-то из кухонных предметов? На льду мы обойдемся малым, а в Ланзадонии что-нибудь добудем.

— Нам будет достаточно походной пищи. Я не буду готовить. Я решила прямо на огонь ставить большой кожаный мешок для таяния льда. Это быстрее, тем более что мы не будем кипятить воду.

— Обязательно возьми копье.

— Зачем? На льду нет животных.

— Нет. Но ты можешь использовать его, чтобы ощупать лед впереди себя. Прочный ли он? Как насчет мамонтовой шкуры? Она была с нами с самого начала, но она тяжелая.

— Это хорошая шкура, и ею можно прикрыть лодку. Ты же говорил, что там бывает снег. — Ей очень не хотелось выбрасывать шкуру.

— Мы можем использовать для этого шатер.

— Это так… но… — Эйла поджала губы, но, заметив что-то, спросила: — Где ты взял эти факелы?

— Ладуни дал. Мы отправимся до восхода солнца. Я хочу добраться до вершины плато, пока солнце еще невысоко в небе, пока лед твердый. Даже когда холодно, солнце может растопить лед, и тогда будет трудно достичь вершины.

Они рано легли спать, но Эйла не могла уснуть от возбуждения. Перед ней был ледник, о котором Джондалар ей так много рассказывал.

— Что… что случилось? — Эйла широко раскрыла глаза.

— Ничего плохого не случилось. Пора вставать. — Джондалар держал в руке факел. Затем воткнул его в гравий и подал ей чашку. — Я разжег костер. Вот чай.

Она улыбнулась, и ему стало приятно. Она всю дорогу готовила чай для него, и теперь он был рад, что встал сегодня первым и приготовил чай для нее. На самом деле он вообще не спал, потому что был сильно возбужден и взволнован.

Волк, глядя на людей, почувствовал что-то необычное и стал бегать взад и вперед. Лошади тоже нервничали. Они фыркали, ржали, выпуская огромные клубы пара. Пользуясь горючими камнями, Эйла натопила им воды и накормила их зерном. Волку дала дорожную лепешку и выделила по лепешке себе и Джондалару. При свете факела они упаковали вещи, выкинув лишнее, как то: пустую сумку для зерна, несколько каменных инструментов, — но мамонтовую шкуру Эйла в последний момент набросила на лодку.

Джондалар поднял факел и, взяв повод Удальца, пошел вперед. Света от факела хватало лишь на то, чтобы видеть на несколько шагов и не дальше, даже когда он высоко поднимал его. Луна была почти полной, и ему показалось, что можно идти и без факела. Он в конце концов бросил его и пошел вперед в полумрак. Эйла последовала за ним. Через некоторое время глаза их привыкли, а сзади на гравии догорал факел.

При свете луны громада льда переливалась жутким неясным светом. Черное небо было усыпано звездами, а воздух потрескивал от холода.

Мороз пронизывал до костей, по мере того как они приближались к огромной ледяной стене, но Эйла дрожала не так от холода, как от трепета и ожидания. Джондалар увидел ее блестящие глаза, полуоткрытый рот, услышал ее частое дыхание и почувствовал знакомое шевеление в паху. Он потряс головой. Сейчас было не время. Их ждал ледник.

Он вытащил длинную веревку:

— Мы должны связаться друг с другом.

— И с животными?

— Нет. Друг друга мы сможем удержать, но если заскользят лошади, то утащат и нас. — Как ни неприятна была мысль о потере Уинни и Удальца, но больше всего его волновала Эйла.

Эйла нахмурилась, но согласно кивнула.

Они переговаривались шепотом, чтобы не разрушить это великолепное безмолвие и не предупредить об их вторжении в царство льда.

Джондалар закрепил один конец веревки у себя на поясе, другим обвязал Эйлу и, свернув, забросил веревку на плечо. Каждый из них ухватился за повод своей лошади. Волк должен был идти самостоятельно.

На мгновение Джондалар почувствовал приступ страха. О чем он думал? С чего он решил, что сможет переправить Эйлу и лошадей через ледник? Они могли бы обойти его кругом. Это было бы дольше, но зато безопаснее. По крайней мере они проделали бы путь.

И он ступил на лед.

У подножия ледника нередко образовывались своеобразные ледяные пещеры или ледовые щиты, нависавшие над гравием. В месте, выбранном Джондаларом, рухнул огромный выступ, что обеспечивало плавный подъем. Лед к тому же был перемешан с гравием, и можно было более уверенно двигаться вперед. Поначалу идти было нетрудно, как будто кто-то уже проложил путь, но дальше подъем стал слишком крутым. Добраться до вершины обрыва оказалось куда сложнее.

Джондалар, шедший впереди, уже ступил на опасный участок. Удалец на мгновение задержался. Хотя они и убавили груз, тяжесть все еще была велика, и переход от пологого подъема к крутому привел его в замешательство. Копыта заскользили было, но, нащупав точку опоры и чуть помешкав, он пошел дальше. Затем наступила очередь Эйлы и Уинни с ее волокушей. Но кобыла тащила ее так долго и по такой местности, что привыкла к этому, к тому же в отличие от груза, навьюченного на Удальца, волокуша помогала лошади удержать равновесие. Следом брел Волк. Ему было легче, потому что он был ближе к земле, его когти позволяли удержаться и не скользить. Чувствуя, что его спутникам грозит опасность, он шел сзади, как бы охраняя их.

В мерцающем лунном свете разрывы между ледяными пиками гор походили на глубокие черные озера. Нетрудно было разглядеть уходящую вниз морену, похожую на реку из камней и песка, но лунные блики искажали размеры предметов, скрывали мелкие детали.

Осторожно ступая, Джондалар обводил Удальца вокруг препятствий. Эйла тоже выбирала, где лучше провести Уинни. Лошади, почти теряя равновесие из-за большого груза, боролись за каждый шаг. Поскользнувшись, Удалец заржал и было попятился.