Пробуждение любви

Из тени коридора прогремел мрачный голос:

— Я готов принять твой вызов, Харлисс.

Микаэла повернулась на голос, а Лео оторвался от ее юбок и бросился вперед с криком:

— Вод-вик!

Родерик выступил из темноты каменного коридора, и лишь сейчас стала слышна его неловкая поступь. Капюшон был откинут назад, и впервые Микаэла увидела длинные волны густых каштановых волос. Его зеленые глаза зловеще сверкали в дрожащем свете свечей.

Харлисс издала звук, словно задохнулась, прежде чем снова засмеяться:

— Ты проиграешь! У меня здесь право на проживание, дарованное много лет назад твоим отцом. Мне обеспечено место в Шербоне до конца жизни, щенок!

Родерик тоже сдержанно засмеялся, и если Микаэла сочла веселье Харлисс злым, то смех лорда Шербона был просто ужасен.

— Тогда я устрою так, что ты отправишься в могилу, — заявил он.

Харлисс задохнулась. Ее серые глаза сузились.

— Где тебе, ты же слабак в мужском плане!

— Хотя многие части моей персоны действительно сильно повреждены, уверяю тебя, в этом месте у меня все в порядке, — сообщил Родерик.

Он слегка повернул подбородок к плечу, полностью открывая извилистые шрамы на лице при свете свечей.

— Хью! — громко позвал он.

Через мгновение из темноты донесся резкий звук, издаваемый сапогами Гилберта.

— Да, Рик? В чем дело?.. Черт побери! — Он вращал глазами, когда появился из глубокой тени и остановился возле Родерика, но Лео оставался рядом с отцом, обхватив его ногу. — Кто сделал это на этот раз? — спросил он, глядя поочередно на Микаэлу и кипящую от злобы старую служанку рядом с ней.

— Отведи Лео в его комнату — нам с леди Микаэлой нужно решить одно неприятное дело, и я не хочу, чтобы он присутствовал при этом.

— Да? — заинтересованно произнес Хью. — Так-так, Бессердечная. Так это опять ты?

— Заткни свой мерзкий рот, ты… ты… приживала! Пиявка! Потаскун!

Брови Хью взлетели вверх, когда он с трудом оторвал Лео от Родерика и подхватил его на руки.

— Мне больше всего понравилось последнее определение. Я могу ввести его в свой словарь?

— Хью, — строгим голосом тихо сказал Родерик, словно предупреждая его не вступать в перепалку с сумасшедшей старухой.

— Да-да, хорошо. Пойдем, Вошка. Ночь-ночь, волки прочь! — Он повернулся, чтобы нырнуть в темноту, но Лео протянул ручку Микаэле:

— Эди Микэ-а поет Эо, Хю!

— Не сегодня, Вошка. Ей и Рику нужно избавиться от кое-какого хлама. Увидишься с ней завтра утром.

— Покойной носи, эди Микэ-а.

— Спокойной ночи, Лео. — Она попыталась улыбнуться ему, но это было нелегко, зная, что через минуту она останется одна в сыром коридоре с двумя самыми ужасными людьми, которых она когда-либо знала. — Счастливых сновидений.

— Покойной ночи… папа! — Улыбка Лео была такой же широкой, как его личико, и Микаэла увидела, как Родерик Шербон словно заледенел, а его черты не выражали никаких эмоций.

И хотя в данный момент Родерик был ошеломлен, он быстро оправился.

— Теперь, — прорычал он, снова обратив внимание на седую старуху, — собирай свои вещи, иначе я выброшу их тебе вслед!

— Ты глупее, чем кажешься, — ухмыльнулась Хар-лисс. — Я уже сказала тебе, что твой отец даровал мне право…

— Я знаю про твое право, — перебил ее Родерик. — Ты действительно имеешь право на рабское положение во владениях Шербона до конца твоей жизни.

— Ха! — бросила Харлисс в лицо Микаэле. — Видишь? Я никуда не уйду, мисс Несчастье! [3] — Ее даже не побеспокоило, что она соединила два слова, создав уничижительное обращение.

— Думаю, уйдешь, — спокойно произнес Родерик. — Я решил, так сказать, одним выстрелом убить двух зайцев. Ты завершишь свою связь с Шербоном, Харлисс, в Торнфилд-Мэноре.

— Что?! — взвизгнула Харлисс. — Ты не можешь…

— Могу, и именно так и поступлю, поэтому считай, что это дело закончено. Торнфилд-Мэнор принадлежит Шербону, и твои льготы будут соблюдены. Ты можешь прожить там остаток своей проклятой жизни или навсегда убраться с земель Шербона. Решай сама. — Он пожал плечами и прислонился к каменной стене, чтобы, как предположила Микаэла, дать отдых ноге, и, как это ни странно, она подумала, больно ли было его поврежденной руке опираться о холодные камни. — Но знай, если ты решишь покинуть Торнфилд-Мэнор, то нарушишь договор, и я не буду обязан сохранять твое положение — или твою жизнь.

— Твой отец был прав — ты гнусный, отвратительный, бесхребетный червяк!

Родерик вновь пожал плечами:

— Тогда ты будешь рада избавиться от меня. У тебя — четверть часа, чтобы собраться. Леди Микаэла и я будем в зале и проводим тебя.

Микаэла вздрогнула, ее глаза округлились, но она поступила мудро, кивнув, словно тоже была посвящена в план.

— Ты еще пожалеешь об этом, — прошипела Харлисс, тыча в Родерика костлявым, дрожащим пальцем. Через мгновение этот палец, принадлежавший скорее трупу, чем живому человеку, был направлен на Микаэлу. — И ты тоже, мисс Несчастье!

— Мне есть о чем пожалеть, Харлисс, — спокойно произнесла Микаэла, — но, уж конечно, не о том, что ты покинешь Шербон.

— Это мы еще посмотрим! — С этими словами старуха повернулась и исчезла в темноте.

Сердце Микаэлы билось со скоростью ста ударов в минуту, прежде чем лорд Шербон заговорил.

— Может быть, продолжим в зале, леди Микаэла? — любезно предложил он, и в его рычащем голосе слышалось сдержанное терпение. — Я не хочу пропустить отъезд Харлисс и готов согласиться с. вашей идеей, что нам с вами нужно поговорить.

Микаэла судорожно сглотнула.

— Вы согласны?

Он кивнул, выпрямился, и наступила тишина. Не важно, что вызвало мысль, пришедшую ему в голову после размышлений, но он протянул руку, предлагая ей выйти первой.

— После вас.

Микаэла быстро кивнула и пошла по коридору, слыша за собой хромающую поступь лорда Шербона.

Она молилась про себя, чтобы, не дай Бог, не споткнуться и не распластаться перед ним. Ибо если этот огромный человек упадет на нее, трость понадобится уже им обоим.

Глава 13

— Итак, вы планируете увидеть это до конца, не так ли? — Родерик не хотел, чтобы произнесенные слова прозвучали как обвинение, но он позабыл, как обращаться с женщиной, — поскольку давно уже не разговаривал ни с кем, кроме Хью и Лео, — поэтому вырвавшиеся слова прозвучали грубовато.

Леди Микаэла нахмурилась:

— Да, разумеется. Иначе почему я все еще остаюсь здесь?

Родерик лишь кивнул и крякнул. Он вдруг понял, что его капюшон все еще откинут на плечи, и сжал руки, чтобы удержаться от рефлекторного желания вновь накинуть черную тяжелую ткань на голову. Но какое это теперь имело значение? Она увидела его в зале днем и теперь при свечах в коридоре.

И все же Родерик испытывал болезненное чувство обнаженности.

— Я видел вас с Лео — но, в отличие от Торнфилда, не собираюсь предложить вам место няни в Шербоне.

— Понимаю. Однако мне очень приятно бывать с Лео. Похоже, женское общество идет ему на пользу, вы не согласны? С, его матерью… — Микаэла решила не заканчивать фразы, а ее щеки вспыхнули. Очевидно, ей было любопытно узнать о матери Лео, и все же она чувствовала себя неловко, касаясь этой темы.

— Да, думаю, время, проведенное с вами, пойдет ему на пользу. — Однако Родерику вовсе не хотелось обсуждать Аурелию с этой странной молодой женщиной. — Благословляю вас на дружбу с ним, так долго, как вам этого захочется. Когда устанете от Лео, отошлите его к Хью.

Морщинка вновь появилась на чистом челе Микаэлы, на этот раз более глубокая, словно она была недовольна щедростью Родерика по отношению к сыну. На мгновение она прищурилась, затем лицо ее озарила улыбка.

— Может быть, вы захотите присоединиться к нам в дневное время, милорд? Лео без конца говорит о вас, и я знаю, как он будет рад оказаться в вашей компании. У нас вошло в привычку гулять по двору, но мы можем пойти куда угодно…

3

Харлисс назвала Микаэлу Miss Misfortune, соединив mis с fortune, получив слово misfortune (англ.) —горе, беда, несчастье.