Пробуждение любви

— Мисс Форчун оказалась на шаг впереди тебя в этом деле, Рик, — сообщил Хью. — Ее уязвленное самолюбие уже возобладало, она запретила брату Стоуну приносить ей записки из Торнфилд-Мэнора.

— Отлично! — Родерик чувствовал себя крайне неуверенно. — Нам надо поскорее усложнить наши упражнения, ты согласен? Может быть, если я почувствую себя достаточно крепким…

— Думаю, это наилучший выход. И кто знает? Возможно, тогда ты не оттолкнешь мисс Форчун своим видом.

— Спасибо, друг, — поблагодарил Родерик, насмешливо вскинув бровь.

— Ну, Рик, брось — ты же знаешь, я не это имел в виду. — Хью протянул руку и положил ее на предплечье Родерика, но тот сбросил ее. — Это только то…

— Я знаю, Хью. — Родерик наклонился и начал вечернюю борьбу с сапогами. — Я утомился. Ты перенесешь солдатские игрушки сегодня ночью?

— Да. Как только Лео…

— Отлично. Спокойной ночи, Хью.

Хью посидел еще минуту, словно хотел сказать что-то еще, но, увидев свирепый взгляд Родерика, раздумал, лишь вздохнул:

— Хорошо, Рик. — Хью поднялся и поставил свой кубок на тумбочку. — Пойдем, Личинка. Ночь-ночь, волки прочь. Пожелай доброй ночи Родерику.

Лео неохотно поднялся с пола и подбежал к Родерику, который должен был бросить развязывать шнурки сапог и удержать шалуна, чтобы тот не врезался в него. Когда он схватил Лео за плечи, тот воспринял это как объятия и обвил ручонками шею Родерика.

— Покойной очи, Вод-вик. До завта.

— Спокойной ночи, Лео. — Родерик испытал неловкость, когда мальчик повис на нем. Не говоря ни слова, он похлопал Лео по хрупкой спине, прежде чем оторвать его от себя. — Теперь беги, — проворчал он.

Хью стоял у двери, со странной улыбкой на губах. Он вытянул руку, направляя Лео, когда тот промчался мимо него. Малыш всегда бегал с максимальной скоростью.

— О, я почти забыл, — сказал Хью, обращаясь к Родерику, затем выглянул в коридор: — Лео, остановись! Жди меня. Не двигайся с места.

Хью вошел в комнату и приблизился к креслу Родерика, запустив руку в карман своей нарядной туники. Он извлек оттуда сложенный листок пергамента.

— От самой мисс Форчун. Я ей сказал, что тебе это не понравится, но она слушать ничего не желает, делает все по-своему. — Хью протянул сложенную записку Родерику, отдал ему честь и покинул комнату.

Оставшись один, в замешательстве от неожиданного объятия Лео и нежданного письма от женщины, за которой он только что шпионил, Родерик некоторое время сидел, устремив взгляд на послание. Затем глубоко вздохнул и раскрыл его.

Милорд,

Мне представляется неподобающим, что я беру на себя роль хозяйки Шербона без ваших указаний относительно некоторых дел. Мое самое искреннее желание — чтобы мы должным образом познакомились и смогли обсудить некоторые аспекты моих обязанностей. Я буду ждать вас в большом зале в полдень, так как сэр Хью сообщил мне, что вы не выносите утро.

С уважением, Микаэла Форчун

Родерик несколько раз прочитал записку. Никто, кроме Хью, не осмеливался требовать чего-то от него, и почти час, пока он боролся с сапогами и избавлялся от тяжелых одежд, Родерик кипел от злости. Такой дерзости он от нее не ожидал. Но потом вспомнил залитое слезами лицо в лунном свете, письмо девочки из Торнфилд-Мэнора, которая умоляла Микаэлу вернуться, сообщив старому монаху, как отчаянно желают ее возвращения, и Родерика охватили сомнения.

Если бы он встретился с мисс Форчун при свете дня, вскоре после ее приезда, вероятнее всего, она тут же упаковала бы свои вещи и к закату уже оказалась бы в Торнфилд-Мэноре.

Но если он откажет ей во встрече, скорее всего он столкнется с таким же концом. Как долго могла раненая птичка, какой он воображал ее, ютиться на холодной железной жердочке? Особенно когда ее ожидало уютное гнездышко? Родерик помнил, что она не встретила радушно-то приема в Шербоне, его не оказали ни слуги, ни Хью, ни тем более он сам. Возможно, она находила немного радости в Лео, но ведь он всего лишь ребенок. От него нельзя было ожидать, чтобы он нес на своих маленьких плечиках весь Шербон.

«Ты тоже был ребенком, — напомнил ему тихий голос. — Кто заботился о тебе в детстве? Не твой отец. Не Харлисс. Не твоя бедная, рано умершая мать». Но он заглушил этот голос, словно закрыл за ним черную дверь, за которой жил.

Если Алан Торнфилд разбил сердце Микаэлы Форчун и если она была столь невыносимо твердолоба, как рассказывал Хью, Родерик не думал, что она вернется к его кузену достаточно скоро. Кроме того, мисс Форчун должна была узнать, что никто не может управлять Щербон-ским дьяволом. Ни сейчас, ни в будущем.

Ей придется подождать его завтра в полдень.

Глава 10

Это было странное чувство — сидеть в огромном зале за столом лорда в полном одиночестве. С прибытием Микаэлы десять дней назад комната начала выглядеть значительно лучше: в дальнем углу уже не было груды столов, скамеек и кресел. Мебель вытащили, отполировали и расставили. В центре каждого стола стоял канделябр, ожидающий, чтобы в нем зажгли свечу, а по краям стояли маленькие горшочки с лавандой и розмарином. Пол не только подмели, но и вымыли, и воздух в комнате слегка напоминал влажную пещеру — запах не был неприятным, но все равно Микаэла вздрогнула, словно вспомнила какой-то старый кошмарный сон.

В квадратном открытом очаге горел огонь, поленья потрескивали и были уложены так, чтобы в нужный момент огонь мог разгореться. Она заказала новые ткани, чтобы украсить побеленное пространство между старинными фресками на стенах, но они будут готовы только через несколько недель. Она была довольна уже тем, что больше не приходилось смотреть на свисавшую со стен паутину, мрачные гирлянды мертвых виноградных лоз и черные пятна старой копоти.

Итак, большой зал постепенно восстанавливался, обретая, как подозревала Микаэла, свое прежнее великолепие — он был чистым, опрятным и в нем приятно пахло. Наступил полдень, по крайней мере так думала Микаэла. Около часа Микаэла сидела за столом, тщетно ожидая появления Родерика Шербона. Он не прислал ответ на ее послание — ни да, ни нет, поэтому она собрала весь свой оптимизм и терпеливо ждала. Она должна поговорить с ним — о своих обязанностях, их общем будущем, сэре Хью, Лео… обо всем. Она искренне гордилась собой, пробыв в замке гораздо дольше всех прибывавших в Шербон предыдущих женщин. Теперь она чувствовала, что настало время получить аудиенцию у самого лорда, владельца всех земель в округе. Это вовсе не было неразумной просьбой, и она считала, что вполне достойна этого после того ада, который устроили ей обитатели Шербона.

И вот она сидела одна, не отрывая глаз от двери, откуда ожидала его появления, пока секунды превращались в минуты, а минуты переходили в длинный, напряженный час. Слуги проходили по залу быстрыми, деловитыми шагами, двое даже осведомились, не нужно ли ей чего. И все же Микаэла начала чувствовать себя довольно глупо, сидя в зале в одиночестве, без всякой видимой цели.

Что ей делать, если он вообще не придет? Проигнорирует ее просьбу. Покинуть Шербон? А потом? Вернуться домой, на их скромный участок земли, и ждать, когда ее семью выбросят с него?

Вернуться в Торнфилд-Мэнор? К Алану, к милой Элизабет? Как она скучает по ним здесь, в мрачном, огромном замке, полном теней из прошлого!

Ее внимание привлек звук дверных петель, но не со стороны коридора, куда был устремлен ее взгляд. Главная входная дверь в зал отворилась за ее спиной, и она обернулась, удивляясь изменению в привычках Родерика Шербона — появиться в доме и во дворе до наступления темноты. Микаэла испытала странную смесь страха и облегчения, что наконец встретится со своим женихом.

Но вместо искривленного чудовища, каким она его себе представляла после всех слухов, в зал вошел весьма крепкий мужчина, светловолосый, усатый, снимая на ходу мокрый от. дождя плащ. Красивый мужчина, с твердым подбородком и прикованными к ней глазами.