Загадочное превращение

Ричард остановился, отпустил ее и, распрямившись, огляделся. Оркестр замолчал, и большинство пар покинули танцевальный зал. Остальные завершали круг, по инерции еще проплывая в ритме танца мимо них. Он снова посмотрел на Кристиану, отмечая и ее румянец, и покусанную нижнюю губу. Однако она не стремилась высвободиться из его объятий, и у него вдруг возникло острое желание впиться зубами в ее нежные губы. Он уже собирался повторить свое предложение относительно прогулки на террасу, но тут вдруг перед ними появился некто, провозгласив:

- Следующий танец был обещан мне.

Ричард уставился на подошедшего мужчину. Он сразу его узнал. Роберт Мейтленд, лорд Лэнгли. Они вместе ходили в школу и дружили одно время, хотя впоследствии их пути разошлись. Но сейчас Лэнгли смотрел на него совсем недружелюбно.

- О да, я чуть не забыла, - сказала Кристиана каким-то неестественно высоким, срывающимся голосом и, выскользнув из объятий Ричарда, встала рядом с Робертом. Ричард готов был схватить ее за руку и запретить танцевать с другим мужчиной, но вовремя одумался. Если этот мужчина записан у нее в карточке, ей придется с ним танцевать. Отказать ему было бы верхом неприличия.

Сдержанно кивнув, Ричард шагнул в сторону, уступая даму очередному партнеру. Он пристально смотрел на них, когда Роберт и Кристиана приготавливались к танцу. Ричард прищурился, заметив, как комфортно чувствовала себя Кристиана в объятиях Лэнгли. Она улыбалась партнеру, и в этой улыбке Ричарду почудилась смесь облегчения и чего-то еще, что он мог трактовать только как дружескую привязанность. Ричард невольно задумался о том, в каких отношениях состоят эти двое. И стоило ему об этом подумать, как он ощутил довольно болезненный укол ревности. Глупо и смешно, сказал он себе, уходя из танцевального зала. Она для него ровным счетом ничего не значила: просто вызвала желание ее защитить, и все.

- Мне показалось, что тебя пора спасать. Я прав?

Кристиана ответила Роберту слабой улыбкой и подняла на него глаза. Он не ошибся. Она попала под чары своего мужа, и тело ее оказалось во власти совершенно чуждых ей до сей поры желаний. Что там говорить, она была на волоске от того, чтобы сказать ему, что готова пойти с ним на террасу, когда внезапно появился Роберт. Проблема состояла в том, что нужен ей был отнюдь не свежий воздух. Кристиана надеялась, что муж заключит ее в объятия и поцелует там, в сумраке. Определенно воздействие алкоголя на ее организм оказалось неожиданным и странным. Она никогда прежде не испытывала к Дикки таких чувств, даже до их первой брачной ночи.

- Да, пожалуй, ты появился вовремя. Спасибо, - пробормотала она, бросив взгляд в ту сторону, где только что на краю танцевального зала стоял муж, глядя на них горящим взглядом. Ей показалось, что она почувствовала, как по телу прокатилось тепло. Но она тут же отвернулась и посмотрела на Роберта.

- Я удивился, но и порадовался тому, что Дикки наконец позволил тебе прийти на бал.

Кристиана ничего на это не сказала. Вообще-то Дикки не давал своего разрешения на то, чтобы она поехала сюда. Однако события сегодняшнего дня были такими странными, что она не могла в двух словах объяснить все Роберту. Она даже себе не могла объяснить, что произошло в эти последние минуты. Как в один миг неприязнь к мужу обратилась в свою противоположность, в неодолимое влечение.

Комбинация виски, принятого на пустой желудок, и усталости, накопившейся за этот совсем не простой день, возможно, одурманила ей голову. Может, слабость в ногах лишь следствие усталости и реакция на сильнейшее нервное напряжение, пережитое сегодня? Не каждый день женщина обнаруживает своего мужа мертвым. Но тут, на балу, ее ждало еще более сильное потрясение, когда покойный муж, живой и здоровый, явился по ее душу. Едва Кристиана начала привыкать к мысли о том, что она свободная женщина и может наслаждаться радостями жизни без оглядки на то, что скажет и сделает Дикки, как он своим появлением перечеркнул все ее планы. И вдруг ни с того ни с сего она обнаруживает, что ее влечет к Дикки, как никогда прежде.

Кристиана не испытывала к нему таких чувств даже тогда, когда он за ней ухаживал. Ей никогда не хотелось, чтобы он поцеловал ее или привлек к себе, как во время последнего вальса. Более того, теперь она понимала, что ее чувства к Дикки в период его ухаживания были скорее надеждами неопытной юной девушки. Цветы и слова о любви заставляли ее чувствовать себя принцессой из сказки, и, словно ребенок, она мечтала о счастье на всю жизнь. Однако то влечение, что она испытала к нему сейчас во время вальса, имело вполне ощутимую физическую природу, и этот факт заставлял ее испытывать растерянность и легкое головокружение. И даже отчасти страх. Прежде она никогда не чувствовала себя так рядом с ним. Но с другой стороны, хотя тогда, ухаживая за ней, он был само обаяние, участие он проявил к ней только сейчас. Сегодня он был какой-то другой, и она невольно задавала вопрос: не изменило ли его до неузнаваемости столь близкое знакомство со смертью? Может, ему открылось что-то, что сокрыто от простых смертных? Не это ли он имел в виду, когда говорил, что отныне все будет по-другому?

- Крисси, Дикки стал совсем другим.

Кристиана заморгала и уставилась на Роберта в удивлении. Было так, словно он прочел ее мысли. Но еще до того, как она успела ему об этом поведать, он признался:

- Я уже давно это почувствовал. Он не тот человек, с которым я ходил вместе в школу.

Кристиана нахмурилась, итак, Роберт говорил не о том, что Дикки стал другим на балу.

- Почему ты так думаешь?

- Я ведь трижды приходил, чтобы повидаться с тобой за последние несколько месяцев, и всякий раз он отсылал меня прочь.

Она виновато на него посмотрела.

- Я знала о двух таких случаях. Но и о них услышала только сегодня утром. Прости. Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что ты для меня родной человек и я бы никогда…

- Это не важно, - перебил он ее. - Суть в том, что Ричард Фэргрейв, которого я знал, не имеет ничего общего с тем надутым ослом, который с удовольствием выставил меня за дверь. Это скорее в духе его брата Джорджа.

Брови у Кристианы поползли вверх при упоминании брата ее мужа. Джордж Фэргрейв, родившийся на пару минут позже своего брата, погиб при пожаре всего за несколько месяцев до того, как она вышла замуж за Дикки. Она склонила голову набок и нахмурилась:

- Вот как?

Роберт немного помолчал. Он явно испытывал неловкость, но все же встретил ее взгляд и спросил, преодолевая неловкость:

- У него есть родинка?

Кристиана вопросительно на него посмотрела:

- Может, и есть, но я ее не видела. А у него должна быть родинка?

Роберт мрачно кивнул.

- Маленькая такая, в виде клубнички на левой ягодице.

Глаза ее расширились, и она густо покраснела.

- О, может, это и так, но я ни разу не видела его без одежды.

- Этого не может быть… - Роберт растерянно замолчал и тоже покраснел.

Чувствуя, что лицо ее горит, Кристиана огляделась, опасаясь, что кто-то может слышать их разговор. К счастью, никого поблизости не было. И все же она, нахмурившись, прошептала:

- Я думаю, нам следует сменить тему. Обсуждать такое неприлично…

- Да, я знаю, - тихо согласился Роберт. - И как бы ни были мы близки, я никогда не стал бы поднимать эту тему, если бы не считал это важным. Поверь мне, если мои подозрения оправданны, ты в большой опасности.

Она нахмурилась и отвела глаза, но все же призналась:

- Он просто никогда не раздевался передо мной.

- И в первую брачную ночь? - спросил он.

- Он даже не снял свой шейный платок, - смущенно призналась она и с некоторым раздражением добавила: - Но откуда тебе знать о его родинке?

- Мальчишками мы с приятелями плавали голышом в озере, неподалеку от школы. И Ричард тоже был в нашей компании, - пояснил Роберт и осторожно спросил: - Хорошо, но потом-то у тебя была возможность разглядеть его?

Кристиана раздраженно покачала головой. Лицо ее горело огнем, и ей совсем не хотелось обсуждать эту щекотливую тему.