Маг-рунист

Ларуту не сказалась - он был занят, гостей встречал, вещей у меня один нож в ножнах и то, что надето, собирать нечего - пошла. На воротах, правда, заминка вышла, но Т`кхир чего-то на уху стражу шепнул, и калитку без разговоров открыли. Ворчали, правда, вытаскивая и укладывая временный мостик из четырех жердин, не железный же опускать... Речка проглядывала между шатучими палками и ухмылялась мне, а я ползла по ним на четвереньках, стараясь не попадать движениями в такт раскачивающегося моста. Что порадовало - тролль тоже переползал по нему, и намного медленнее, чем я. Вышли мы на зеленый луг, поросший низкой стелющейся муравой вроде птичьего горца и местами украшенный пучками высокой травы с режущей кромкой листа. Я с такой успела столкнуться, и поэтому не велась на ее нежную зелень. По лужку целеустремленно бежала тропинка, прямая, как стрела, и через полкилометра втыкалась в подлесок.

- Нормальные звери остались или монстры всех повывели? - спрашиваю Т`кхира, он вздыхает.

- Ну, волки и чиоки есть, что им сделается, крысы всякие, а вот суров всех выжрали, и кабанов, одни гленки мелкие остались - быстро бегают. Птицы тоже, ящерицы всякие крылатые, это да, по небу монстры не ходят, но гнезда стали высоко, где в скалах долезть можно было, теперь - гфыр тебе по всей морде, а не яиц набрать. В деревне жалуются - коров нельзя далеко отгонять, третьего дня явились какие-то кочки рукастые, пастух сбежал, а они все стадо перебили - не то, чтоб пожрали, а выгрызали только потроха и глаза. И туши быстро испортились, за полсуток завоняли, как на жаре за неделю. Оно, конечно, и не такое было, только раньше наскоками, отбился - снова жить можно, а теперь постоянно.

- Как думаешь, сейчас не встретим?

- А гфыр их знает... Раз на раз не приходится.

Но дошли без приключений, спокойно. По дороге смогла без помех рассмотреть местную флору. Выяснился ее необычный состав. Основа и наиболее распространенные растения - предположительно, спорофиты: цветов и плодов не видно, зато есть утолщения либо на стебле, либо на нижней стороне листа. Очень характерные утолщения. Да и внешний вид схож с нашими хвощами и папоротниками. Их не только много, они еще и весьма разнообразны по видовому составу, даже на первый взгляд такое ощущение складывается. При том, что голосеменных - от силы, два вида, а то и один, с различиями по фенотипу из-за условий произрастания, а покрытосеменных - десятка полтора-два видов, и все они составляют какую-то пользу для местных жителей. Хотя бы в качестве коровьего корма - на хвощах не очень-то разъешься! Эх, жаль, нет ни времени, ни микроскопа - а то забрезжила одна нетривиальная идейка, охота проверить.

Через четверть часа лес резко оборвался и впереди забрезжила речка. На ней явственно шумело мельничное колесо. Пока подходила - вспомнила, что колесо не мельничное, а для механического молота. Т`кхир придирчиво осмотрел свою руку-конструкт, хмыкнул, на мой вопросительный взгляд ответил: "Опять Варгель ругаться будет, я когда прошлый протез загубил, он меня чуть с дерьмом не сожрал!" Я аж прослезилась от смеха, учитывая разницу в росте между отцом Хюльды и этим трехметровым здоровяком, надо уж очень крепко разозлить его, чтоб старый тролль всерьез напугался.

Вскоре добавились и другие звуки - мычание, детский визг, переходящий в хохот, щенячье тявканье. Навстречу нам молча и угрожающе выскочила тройка одомашненных волков - собаками таких назвать язык не поворачивается: слишком самостоятельные, независимые и серьезные. Вожак увидел Т`кхира, вякнул что-то по-своему, и волчья команда, обойдя нас с флангов, прямо-таки погнала, как скотину, к двору, обнесенному частоколом. Многие колья, вытесаные из стволов, еще сочились смолой и белели на солнце заточенными верхушками: вкопаны этим летом. Интересно, это был текущий ремонт, или какой-то монстр выломал прежние? Что-то мне уже немного не по себе. Ворота, впрочем, были открыты, и встречать нас выскочило двое чумазых, как трубочисты, мальчишек и невысокий мужчина, вытирающий руки ветошью, все перемазанные машинным маслом и остро пахнущие потом и окалиной. Мужчина кивнул троллю и, склонив набок голову, присмотрелся ко мне.

- Сестрена! - мы бросились обниматься: я тоже признала, благодаря хюльдиной памяти, братика Штере.

- Ну, ты и заматерел... бугаище... ребра не раздави, дуболом...

- Пошли домой, мать совсем извелась... Хюльда, пакость ты мелкая...

- Я теперь крупная пакостница, лодку видал?

- Ну?

- Так это я ее сделала. Из речного песка. Одна. Понял?

- Ты?! Да ты каплю сама раздуть не можешь, а тут лодка.

- Ну, так я не своими легкими раздувала, магией. Ведь что главное, Штере, если не понял? - Не сила, даже не ловкость, а ум. Так что учись, братик, пока я рядом.

- Врешь! Она магией и не пахнет. Кончай лить мне за шиворот!

- Да ты сам себе тридцать раз зальешь - и не почешешься! Принесешь чистый песок - тогда покажу. Так и быть, пожалею тебя, несмышленыша.

- Хюльда! - прервал нашу перепалку громовой вопль. Ага, старший, Мергал, тоже тут. Значит, все при одном дворе, на одном хуторе жить остались.

- Мергал, ты что, офонарел нагфыр, - заорала уже я, вырываясь из его рук и поспешно создавая форму малой левитации. - Жену подбрасывай, или кувалду, если руки чешутся, а меня не трожь! Еле жива добралась до дома, а ты меня добить хочешь? Где отец, мама?

- Пошли в дом.

Объятия с воплями повторились и там, только мать посмотрела на меня долгим печальным взглядом и протянула обе руки лодочкой. Я упала перед ней на колени и опустила лицо в ладони.

- Можешь молчать, ийель, ты тоже моя дочь. Не бойся. Духи сказали - благо, значит - так, - она склонилась ко мне и резко дунула в затылок.

Когда я поднялась с колен, вокруг все молчали. Не знаю, что значил этот обряд, его не было в памяти Хюльды, но в памяти ее тела он был, а вот остальные присутствующие о нем точно знали.

- Даю тебе новое имя, ийель, дочь. Будешь Вийда, беспредельность. Неси его достойно.

- Да, мама, - ответила я. - Клянусь даром и всем, что я есть.

Мать пошатнулась, схватилась за край столешницы и опустилась на лавку. Я подхватила чурбак, подставила по другую сторону от стола и тоже села. Да и остальные точно отмерли, но все равно было слишком тихо, словно они не знали, что сейчас отмечаем - то ли встречу, то ли похороны... правильнее, конечно, сказать - и то, и другое, но далеко не всем стоит знать то, что знаем мы с Кутхой.

- Мы ж тебя уже похоронили, - пояснил отец. - Мать травы жгла, к предкам дорогу торила. А ты вернулась. Так что, считай, ты наша вторая дочка. Другая.

- Да, - говорю. - Как второй раз родилась. Только что с прежним именем делать? По всем документам я - Хюльда.

- Пусть будет, - ответила мать. - Придет враг за Хюльдой - а ее нет, придет смерть за Хюльдой - а она в Тихих Лесах, есть Вийда, а Вийда сама - беспредельность, и враг, и смерть в ней утонет...

А дальше была пьянка...

Глава IV

Приходящее ночью

Хорошо, что Т`кхир, приняв чарку на грудь, попрощался и ушел, и не видел этого позорища, потому что мне до сих пор стыдно. Я потеряла контроль над собой, наклюкалась, и чуть не погубила семью.

Если все, произошедшее со мной после попаданства, было словно во сне, в котором осознаешь себя с пятого на десятое, то этот день, плавно перетекающий в ночь, был пиком моей несознательности. Я внезапно почувствовала себя вернувшейся домой. Нет, не так - Домой. Чужое ли тело и чужая память этому виной, но, скорее, то, что настоящего дома, куда бы хотелось возвращаться, в прошлой жизни у меня не было. Разве что счастливая, на мой когдатошний детский взгляд, суета коммунальной квартиры, где я до трех лет жила с бабушкой. Но, судя по всему, то небывалое счастье стало мне видеться из-за последующей, не слишком радостной жизни с родителями. Сейчас я понимаю, что и там было достаточно скрытых напряженностей и откровенных склок. Но этот дом и эта семья, внезапно ставшая не просто моей, а моей с самого рождения, поразила меня атмосферой безусловного доверия и взаимного уважения. Судя по той информации, что я могла добыть из хюльдиной памяти, подобные отношения и в этом мире были редкостью. Скорее всего, спокойная уверенность отца и шаманская чуйка матери, объединившись, создали такой прочный "тыл", о котором большинство семей может только мечтать.